«Сквозь зелёный лес гнал охотник добычу
И в забытой роще настиг он оленя,
Не зная, что голод он тем пробудил
У зверя-оборотня с умом человека.
Привлечённый охотой, тот явился
Предъявить на оленя белого право.
Тёплой крови запах соблазнил зверя»*
Пела на другом конце зала рыжеволосая менестрель. Льюис поворчал себе под нос: и тут про оборотней. Он уже который день слышит об одних только оборотнях, будто все другие новости испарились.
Льюис снова мельком глянул на двух странных личностей, которые недавно пришли с менестрелем в его заведение и сейчас тихо сидели за столом в углу. Один только их вид мог возбудить любопытство даже у самого ленивого и неохотного до новостей. Самым заметным выглядел здоровяк ростом под 7 футов, а может, и выше. Льюис, когда приносил еду, «случайно» заглянул ему под капюшон. Кожа гиганта была серой, волосы белыми, глаза фиолетовыми, а здоровенная рука расслабленно покоилась на рукояти двуручного меча. Когда гигант злобно глянул на него из-под нахмуренных бровей, Льюис едва не уронил тарелки и с перепугу начал кланяться и просить прощения.
— За что он извиняется? — не понял гигант.
— По-моему, ты напугал его до ужаса, — усмехнулся в ответ эльф. — Может, тебе стоит почаще улыбаться? Хотя нет, наверное, это выглядело бы не менее страшно, чем когда ты хмуришься.
Эльф расслабленно откинулся на спинку стула, закинул ногу на ногу и постукивал пальцами по сапогу. Для представителя его народа у него был чересчур надменный вид. Слуги-эльфы обычно глаз не поднимали в присутствии людей, если, конечно, не хотели неприятностей. Или этот эльф из этих, диких? Как бишь их там, долийцы? Льюис бросил быстрый взгляд на татуировку эльфа, но она ему ни о чём не сказала, а вот загорелая кожа явно указывала, что он не местный.
— Простите нашего друга. Он с виду суров, но в душе большой добряк, — вмешалась рыжеволосая молодая женщина и миловидно улыбнулась тавернщику.
Она держала на коленях лютню, и Льюис с полной уверенностью заключил, что такая пёстрая компания может быть только бродячими артистами.
— А за что мы извиняемся? — снова не понял гигант. — И никакой я не добряк, я солдат.
«Охранник их, что ли?» — сообразил Льюис и как можно любезнее предложил им сегодня выступить в его заведении. Всё равно они явно за этим пришли и не отвяжутся, пока хоть что-нибудь не заработают. А лично выпроваживать серокожего гиганта Льюису не хотелось.
Впрочем, вели они себя мирно, и пела их менестрель приятно, так что Льюис вскоре расслабился и снова принял скучающий вид.
«А Дейн стоял и ждал, когда
К нему клыкастый зверь подступит.
Горели яростью глаза того,
Кто был когда-то волком.
Он поднял острый свой клинок,
Моля о смерти милосердной.
Создатель внял его мольбе»
Менестрель закончила петь, и в зале раздались аплодисменты. В кружку около неё посыпались медные монеты. Льюис снова скучающе вздохнул. Многие истории об оборотнях сводились к тому, что те когда-то были людьми, а потом их поразило проклятье, захватила звериная злоба или демон гнева, и они впали в бешенство и рыскают где-то в глухих местах до сих пор.
К концу второй недели переполох, вызванный сомнительными следами, постепенно стихал. В конце концов, лоджерсволдцы живут возле леса Бресилиан, а уж там странностей и ужасов всегда было много.
— Итак, мы ничего не нашли, — констатировал Зевран тоном, словно не велика потеря. — Здесь только об оборотнях говорят, а о долийцах ни слуху. Ох, и странный же народ — ферелденцы.
— Почему? — спросила Лелиана. Её выступление в таверне позволило им неплохо заработать и теперь они наслаждались едой и ночлегом, не потратив при этом ни монетки из денег, что дала им Элисса.
— Они обожают здоровенных собак, а от волков-оборотней открещиваются как от чумы, хотя много веков их уже не видели. Странный народ.
— Зевран, волки прочно вошли в жизнь и культуру ферелденцев ещё со времён племён аламарри, — пояснила Лелиана. — От оборотней аламарри когда-то натерпелись, но сам волк считался у них священным зверем, который призван защищать людей. Ещё тогда пошла традиция давать лучшим молодым воинам в напарники волчат. Павших битве волков чествовали как воинов. Позже маги вывели породу мабари, скрестив волка с собакой, и ферелденцы по-прежнему уважают их как боевых напарников, а вот к диким волкам и уж тем более оборотням любви не питают.
— Так слюнявый друг нашей Элиссы имеет довольно славную историю, — рассмеялся Зевран.
— Зря ты так. Некоторые из эльфов-долийцев тоже имели в спутниках волков.
— О, я слышал. Изумрудные Рыцари, да? Так это ж когда было.
— Ещё до Священных Походов, во времена расцвета Долов.
— А оборотни здесь причём?! — наконец, стукнул кулаком по столу Стэн. — Мы должны искать следы эльфов, а не увлекаться древними легендами! Здесь мы ничего не найдём, поэтому идём дальше.
— Местные напуганы оборотнями. Ты не хочешь получше в этом разобраться и помочь им?
— Нет, — отрезал Стэн.
— Я так и думал, а вот Элисса на твоём месте бы не отмахнулась, — рассмеялся Зевран.
— Её здесь нет. Поэтому идём дальше.
— Куда? В Гварене мы уже побывали и ничего не нашли, кроме толпы беженцев, которые норовят запрыгнуть на любой корабль, плывущий из Ферелдена.
— Поищем следы в лесу.
— Хм, я слыхал, что долийцев никто не может найти, зато, если ты ступишь на их территорию, она найдут тебя сами, — снова засмеялся Зевран.
Сколько трое спутников ни спрашивали местных, про долийцев никто не слыхал по меньшей мере несколько лет. К тому же Лоджерсволд зарабатывал на продаже древесины и большая часть населения была причастна к этому ремеслу, что отнюдь не оценили бы ревностные почитатели природы вроде диких эльфов. А вот постоянный вой более чем настораживал людей. Опытные охотники говорили, что простые волки так не воют, и что-то в этом лесу происходит.
Стэн, Лелиана и Зевран протаптывали тропу по сугробам. Лес был зловеще тих даже днём, уже давно не слышалось ни единой птицы. Чтобы нарушить тишину и приободриться, Лелиана и Зевран болтали без умолку. Стэн демонстративно делал вид, будто их не слышал. Он продолжал угрюмо брести по сугробам, чувствуя, как коченеют пальцы на ногах. Лес становился всё гуще, спутники зашли уже глубоко в чащу, но конца их блужданиям не было. В конечном итоге к вечеру разразилась метель, в пелене которой терялись даже очертания ближайших деревьев. Отряд остановился на привал.
Спутники с трудом поставили палатки, развели слабый костерок, который грозил в любую минуту погаснуть от неумолимого ветра. Стэн воткнул в снег ветки с насаженными хлебом и мясом и усиленно дул на крошечное пламя. Лелиана поглубже натянула капюшон и пыталась обогреть ноги у огня. Зевран укутался в шерстяное одеяло и выдыхал тёплый воздух на ладони, не преминув снова сравнить холодный Ферелден с солнечной Антивой. После этого он замолк, как и остальные, так как все силы уже уходили на то, чтобы удержать в себе хоть толику тепла.
За время их самостоятельного путешествия спутники обошли почти весь юго-восточный Ферелден. Останавливались во многих селениях, спрашивали про долийцев, потом сворачивали в лес, искали там, опять возвращались в людские деревни, потом снова предпринимали вылазку в другую часть леса, и так всё время. Они ни капли не приблизились к своей цели. Несколько раз на отряд нападали дикие животные, но никаких следов эльфийских кланов или ещё чего-нибудь, кроме слухов об оборотнях, спутники не находили. Никому из них не хотелось возвращаться к Стражам с пустыми руками.
Пусть даже у самих Стражей дела шли не лучше — той армии, которая была им необходима для борьбы с Мором, не существовало и в помине — но рядом всегда была Элисса, у которой имелся план хоть каких-то действий. А теперь они были одни, да ещё и замерзали в диком лесу, хотя весна уже понемногу подкрадывалась к центральным областям Ферелдена.
Зеврана вдруг посетила мысль, что он занят не своим делом. Лелиана верила в свой пророческий сон и знаки Создателя, потому искренне и наивно желала помочь в борьбе с всеобщей тьмой. Стэн следовал за Стражами по какому-то одному ему известному долгу, а Зевран… Зевран хотел сбежать от Воронов и не скрывал этого. Наверняка Дому Араннай уже известно, с кем он путешествует, и то, что Вороны до сих пор не показались, может быть заслугой отчасти постоянных перемещений отряда, отчасти репутации Стражей как весьма опасных противников. В конце концов, Зевран оказался единственным дураком, кто вызвался взять тот ферелденский контракт на Серых Стражей, хотя, признаться, согласился по своим причинам.
