Эвелин смеялась, Каллену тоже было интересно, он прислонился плечом к дверному косяку и расслаблено слушал.

— И она научила тебя сражаться? Без магии?

— «Если используешь магию, ты проиграла». Так она всегда говорила. Проигрывала я сполна, но, благодаря тренировкам, научилась полному контролю над своей силой. Мне даже завидовали некоторые старшие чародеи, принимая достижения за талант, — Эвелин подкинула дров в камин и присела к огню. — Конечно, мы с Лэйной тренировались тайно. Дружба магов и храмовников не поощрялась. Ты ведь и сам знаешь, — Тревельян обернулась и внимательно посмотрела на бывшего храмовника.

Каллен знал. Высшее руководство считало, что в чрезвычайной ситуации чувства могут помешать храмовнику исполнить долг. Убить чародея, если тот станет магом крови или одержимым. Каллен прекрасно знал цену привязанностям. Было время, когда он сочувствовал магам, а потом в Кинлохе произошла катастрофа. Башню наводнили малефикары и демоны, которые терзали его разум, используя его чувства как слабость. Каллен знал.

— «Если я вдруг превращусь в мага крови или одержимого, убей меня без колебаний».

— Что? — вздрогнул Каллен.

— Я сказала это Лэйне, когда рыцарь-командор отругал её за нашу дружбу. «Если я вдруг превращусь в мага крови или одержимого, убей меня без колебаний. Только так ты спасёшь меня», — Эвелин с грустью смотрела на пламя. — Лэйне это не понравилось. Нам многое не нравилось: её приучили пить лириум, от которого она уже не могла отказаться, а меня держали взаперти в Башне Круга и контролировали с помощью амулета-филактерии каждый шаг и вздох. Мы считали это чудовищным недоверием со стороны тех, кому мы служили. Несправедливость. Маги могут считать храмовников своими тюремщиками, но у них намного больше общего, чем они думают. Это сделало нас с Лэйной друзьями.

— Где она сейчас?

Мы могли бы пригласить её в Инквизицию. Нам нужны такие люди.

— Я… не знаю. Мы расстались, когда началась война, — Эвелин бесстрастно рассматривала угли, Каллен понимающе кивнул.

Несколько секунд ничто не нарушало тишину, кроме потрескивающего пламени в камине и звуков мирной жизни обитателей Убежища за окном.

— Даррек сейчас под арестом, — наконец сказал Каллен. — Ты пострадавшая сторона. Какого наказания ты для него хочешь?

— Оставь его. Отпусти, — просто отмахнулась Эвелин.

— Он тебя чуть не убил, — напомнил Каллен, но Вестница покачала головой.

— Он не собирался меня убивать. Он пытался вынудить меня использовать магию. Знаешь, магов могут опасаться, но так люто ненавидят их лишь те, кто пострадал от магии сам либо его близкие. Если бы я использовала против Даррека колдовство, он бы окончательно убедил себя в том, что все маги одинаковы. Он не прав. Не все маги. Не все храмовники.

Эвелин Тревельян свято верила в это. Не в магию, не в судьбу Вестницы Андрасте, а лишь в то, что понимание возможно. Ведь она и Лэйна поняли друг друга когда-то.

— И ты позволила себя избить, чтобы доказать ему это? — Каллен не совсем понимал, он встал к окну, чтобы видеть Эвелин, греющую руки о пламя, она выглядела задумчивой.

— Кто-то должен простить первым, Каллен. Иначе война никогда не кончится, сталкивают ли стороны армии или дерутся один на один. Если цена — пара ударов по голове, то ничего страшного.

Эвелин посмотрела на полоску света, льющуюся через окно за плечом бывшего храмовника.

— Конклав был нашей последней надеждой. Я верила, что с помощью Верховной Жрицы мы найдём выход. А теперь он уничтожен странной магией, а мы даже не знаем, кто это сделал и зачем. И теперь миру угрожает Брешь, — метка на ладони замерцала ярко-зелёным. — Кто бы ни сотворил это зло, его я не прощу, — ладонь сжалась в кулак и снова расслабилась, — а Даррек здесь ни при чём. Отпусти его.

Каллен не знал, что она так думала. Они никогда не говорили о том, что думают о войне или об Инквизиции. Они просто выполняли свои обязанности. Храмовник и маг. Командир войск и Вестница Андрасте.

— Как бы там ни было, Даррек нарушил дисциплину, — Каллен снова надел маску командующего. — Посидит неделю под арестом. Если он так и не сможет работать бок о бок с магами и будет сеять смуту, мне придётся попросить его покинуть Инквизицию. Мы не можем рисковать, допуская внутренние распри.

Эвелин, не особо вслушиваясь, кивнула.

—…Но я передам ему твои слова, — добавил приглушённо Резерфорд и собирался уйти.

— Каллен.

— Что?

Эвелин улыбнулась.

— Мой посох.

— А, ну да.

Каллен усмехнулся, так как всё ещё держал оружие Вестницы в руке.

— В другой раз, когда захочешь потренироваться, лучше попроси Кассандру, — отозвался он.

— Кассандру? Ты видел, что она сделала с тем чучелом? Она же меня убьёт! — Эвелин снова пыталась шутить.

— И правда, — улыбнулся Резерфорд. — Тогда обращайся ко мне.

— Спасибо, Каллен, — искренне поблагодарила Эвелин.

…за то, что выслушал и понял.

Резерфорд ушёл. Тревельян села на кровать и зарыла пальцы в волосах. Она ни с кем раньше не говорила о Лэйне, даже со своей наставницей в Круге магов.

Лэйна…

«—Если используешь магию, ты проиграла.

— Тогда мне тебя никогда не победить.

— Чепуха! У тебя уже хорошо получается. Скажи спасибо, что меня обучали приёмам с разным оружием.

— Вот спасибо… за новый синяк».

«— Фух! Эва, ну ты даёшь! У тебя почти получилось меня задеть.

— „Почти“? Да ты поддалась!

— Вовсе нет! Я на миг вообще подумала, что ты меня подожжёшь, — Лэйне было смешно, Эвелин — нет.

— Зря смеёшься. Запах палёной шерсти и плоти ужасен.

— Шерсти и плоти?

— Я как-то случайно подожгла кошку, которая сунулась точно в то место, где я вызывала огонь. Жуткое было зрелище. К счастью, кошка оправилась, но не надо мне больше такого.

— Тогда заведи собаку. Лучше уже натренированную на то, чтобы уворачиваться от огненных шаров.

— Пф, какой дурак станет учить собаку подобному?»

Лэйне многое не нравилось в ордене, но она свято верила в его миссию: защищать мир от опасного колдовства и защищать самих магов. Этой цели она была верна до конца.

В день, когда оствикский Круг магов восстал, Эвелин Тревельян была в своей комнате. Ранее её звали в общий зал на собрание, но она зачиталась книгой и забыла про время. Её отвлёк резкий шум, сумасшедший грохот откуда-то снизу. Она отложила книгу и выглянула в коридор. Он был пуст, но внизу что-то происходило, какие-то шаги, крики, вспышки. Эвелин спустилась на этаж ниже и почувствовала едва ощутимый запах дыма и озона. Шум голосов, лязг металла становились всё громче, вспышки молний и грохот ломаемых предметов. Что случилось? На башню напали? Эвелин ничего не понимала. Она лишь стремглав побежала по коридорам и лестницам, спускаясь вниз.

Коридор, ведущий к залу собраний, встретил её дымом и пылью. Эвелин закашлялась, ничего нельзя было разглядеть, кроме силуэтов людей. Людей, которые зачем-то сражались друг с другом. Грохотали хлопки и взрывы боевых заклинаний, лязгали доспехи, а мечи со свистом рассекали воздух и замолкали. Каменная крошка сыпалась с потолка, пущенные кем-то молнии отскакивали от стен. Что-то хрустнуло под ногой Эвелин, и она с ужасом заметила, что наступила на чью-то обледеневшую кисть руки.

Тревельян хотела убежать прочь от кошмара обратно в тихую комнату, но тут из дымки прямо перед ней выскочил запыхавшийся маг. Они встречались раньше в коридорах, но она не помнила его имени. Тревельян хотела спросить его, что произошло, как так случилось, но с той же стороны к ним на встречу уже шёл храмовник в полном боевом облачении с обнажённым мечом. Эвелин попыталась обратиться и к нему, но с ладони мага сорвался огненный шар. Тревельян с ужасом воскликнула: «Что ты делаешь?!», — но маг её не слышал. Храмовник сначала укрылся щитом от огня, а потом стремительно, пока маг не сотворил новое заклинание, бросился вперёд и рассёк чародею грудь. Кровь брызнула на одежду Эвелин, она вскрикнула и, кажется, всё ещё кричала, когда маг мешком рухнул на каменный пол, заливая его кровью.