Подростковое, щенячье возбуждение овладело им. Малюта дотронулся до руки жены, и почувствовал слабое покалывание в пальцах.

– Ты чего? – отпрянула от него жена, выкладывающая из пакета продукты. Он схватил ее, но она оттолкнула его так, что Малюта еле удержался на ногах.

– Ты ошалел, Малютин? – снова спросила жена, и Малюте показалась скрытая насмешка в ее взгляде, интонации. – Что это там у тебя?

Малюта посмотрел вниз. На шортах расползалось мокрое пятно. Он выругался и снова побежал в душ.

***

Малюта вышел на улицу. Первый снег едва присыпал тротуар и черную, колючую землю около подъезда. На проходе стояла красная машина, похожая на ботинок с каблуком. Малюта не видел таких уже лет двадцать. «Чебурашка». Вроде так их раньше называли. Сутулый мужик грузил что-то в огромный багажник-салон. Как только Малюта с ним поравнялся, мужик резко закрыл створки, еще и прижал ладонью, словно боялся, что они вдруг распахнутся. Ладонь у мужика была багровая, как клешня у рака.

– Хули тебе надо? – спросил мужик у Малюты. – Че ты тут пасешь?

Малюта даже на какое-то время дар речи потерял от такой наглости. Ничего себе борзота. Одновременно Малюта прикидывал, когда он последний раз дрался. Мужик был дохлый, но руки у него как лопаты. Но и такое хамство терпеть тоже западло.

– Уважаемый, – начал было Малюта и не узнал вдруг свой голос. Высокий, с хрипотцой. Конец фразы улетел куда-то в небеса. Почти в ультразвук.

– Ах, ты, шкет, – мужик сделал шаг навстречу.

Малюта шмыгнул носом и побежал. Завернул за угол. Выглянул, но мужик остался на месте – опять занимался своей машиной. Что за ерунда? Было как-то непривычно. Не так как-то. В руках, ногах. В странно легкой голове. Даже в воздухе пахло совершенно иначе. Свежестью.

Малюта внимательно себя осмотрел. Вместо кожаной куртки на нем была надета тесная драная болонька. На ногах ботинки со сбитыми, вытертыми носами. Грязные варежки с дыркой. Малюта брезгливо снял варежки и сунул в карман. В кармане оказался спичечный коробок, монетки и бумажная гильза от патрона 12 калибра. Малюта вытащил одну монетку – желтенькая, увесистая. Три копейки. 1961 год. Герб. Надо же, раритет какой.

– Добрый день, Валентин Сергеевич, – мимо него пробежала соседская девчонка.

– Привет, – крикнул ей вслед Малюта. Голос был его – привычный, грубый бас.

Малюта зашагал дальше, избегая наступать белыми кроссовками в грязь. Остаточные явления, вот что это было. Остаточные явления от червяка. После того как паразит издох, какое-то время он разлагается. Или из организма выводятся продукты его жизнедеятельности. Эксперимент есть эксперимент.

Малюта шуганул стайку голубей, что-то выискивающих в размокшей земле. Вот кто настоящие паразиты. Твари.

– Эй. Длинный. В этом доме живешь?

Малюту окружили какие-то малолетние пацаны. Ну как малолетние? Вон тот кабан почти с него ростом и боксерский нос многообещающе расплющен. А у этого рыжего рожа как пеплом присыпана или просто грязная. Спрашивал третий – чернявый и верткий, с глазками щелками.

– Ну, да, – подтвердил Малюта.

– Слышь, а есть деньги? – Рыжий встал сбоку. Малюта посмотрел на него. Рыжий кусал опухшие губы, в уголках рта блестела слюна.

– Нет, – ответил Малюта.

– А если найду?

Проклятые голуби, покружив в стороне, вернулись и рыскали у пацанов между ног, выклевывая землю. На весь двор гремело тошнотворное курлыканье.

– Ну, правда, нет. Вот, три копейки, – Малюта разжал кулак.

Рыжий со слюнявым ртом деловито постучал Малюте по карманам куртки.

– А это че?

– Спички.

Рыжий запустил руку в карман.

– Куришь? – спросил чернявый. Малюта так и стоял с протянутой рукой. На ладони лежала монета в три копейки.

– Не, не курю.

– Че, спортсмен? – загундосил со спины третий.

– Парни, да я нормальный, – начал было Малюта.

– Сука, где ты тут парней увидел? – вдруг ощерился чернявый. Он все буравил Малюту своими щелками-глазками.

Тут у Малюты зазвонил телефон. Сначала завибрировал в кармане. Потом зазвучала знакомая айфоновская мелодия.

Пацаны никак не отреагировали.

Что же это со мной, в который раз уже подумал Малюта. Это все червь, поганый червь. Больше у этого дилера я заказывать не буду. Все вокруг глюки. И пацаны глюки, и эти сраные голуби под ногами.

– Да идите вы на хуй, – сказал Малюта пацанам. Еще недоговорил, как его нос вдруг взорвался. Малюта упал на колени и несколько маленьких, но увесистых кулачков заколотило по его голове. Малюта повалился на землю и закрыл голову руками. Его долго пинали ногами и в какой-то момент он перестал что-то слышать кроме однообразного звона.

***

Малюта вышел на работу только через неделю. Ждал, пока распухшие губы снова придут в форму, а черные «фонари» под глазами пожелтеют – и все равно пришлось замазывать часть тональным кремом. Сломанный нос распух, из-за чего Малюта не говорил, а гундел. А еще когда поднимал левую руку, что-то сильно кололо в ребра.

Но сложнее всего было всем объяснять кто же его избил. Малюта путался, придумывал на ходу, из-за чего вся история рассыпалась, детали ее вечно менялись, противореча себе и здравому смыслу.

Еще дома, на второй день после избиения, Малюта с трудом оторвав голову от подушки – а башка кружилась будь здоров стоило ему только принять вертикальное положение, и накатал онлайн претензию в дилерский центр. На что ему тут же пришел ответ, мол, купленный червь-паразит относится к экспериментальным продуктам и при оформлении покупки, он сам подписал соглашение, что никаких претензий в случае побочных эффектов не имеет. Более того, теперь Малюта по тем же условиям проклятого соглашения обязан четко изложить какие именно эффекты он испытал или испытывает. А сколько я еще эти эффекты буду испытывать, ужаснулся Малюта. Продукт экспериментальный, пожал плечами виртуальный собеседник и отключился.

Посоветоваться было не с кем. Рассказать жене правду Малюта не мог. Он у нее на испытательном сроке, сам же последний раз божился, что завязал. Оставалось только надеется, что паразит, раз уж он все еще жив, либо сдохнет сам, либо выйдет из тела естественным образом. С отходами жизнедеятельности или пробурит себе путь наружу в какой-то части тела. Можно было сдать анализы и провести сканирование, но на это в семейном бюджете не было средств, плюс результаты всегда дублируют по месту работы и родственникам. А это скандал и неприятности. Короче говоря, нужно было только ждать. Чем Малюта и занимался всю неделю после избиения. Червь никак себя больше не проявил. Малюта понадеялся, что тот все-таки издох и вышел на работу.

Работа у него была не бей лежачего – оператор съемочной линии. Сиди, пей чай, следи за показаниями приборов. Если показания выбиваются за границы – принимай меры. А еще лучше корректирую параметры, чтобы приблизить показания к идеалу. На экране горит тысяча бегунков, каждый из которых отвечает за атмосферу, температуру, давление, звук, визуал и еще за много чего. Если какой-нибудь бегунок подвинуть хоть на микрон, корректируются параметры. А где-то там, за тысячи километров в биокамерах растет белковая масса, набирая вес, витамины, аминокислоты и прочую ерунду. Чем ближе к идеалу, тем дороже в магазине. Когда Малюту спрашивали, чем он занимается, отвечал – слежу за коровами. Хотя сам он представлял себя пианистом-виртуозом. Пальцы ловко летают по клавишам.

Малюте нравилась игра с этими тонкими настройками – бегунками на экране. Пара движение пальцами и биомасса приобретет желтоватый окрас или привкус клубники. Нежность, жесткость, с кровью, без запаха – все, что потом напишут на разноцветных упаковках, все это Малюта. Его ловкие пальчики.

– Малютин, дурило, ты алгебру сделал?

Малюта получил ощутимый тычок в бок, мигом отозвавшийся миллионами уколов боли в ребрах. Он ошалело повернулся.

Перед ним стоял Авдеев, бывший одноклассник. Вернее, не бывший. А именно такой, каким Авдеев был тогда – лет тридцать назад. Мелкий, взъерошенный, в синей форме с погончиками, на лацкане пиджачка пять звездочек и знак мотострелков – была у них такая мода покупать в военторге атрибутику и цеплять на школьную форму.