Обогнув несчастные искореженные обломки, в неверном свете наплечных фонарей он, наконец, разглядел фигуру в белом скафандре, неподвижно распластавшуюся среди камней у самой стены.

– Алина! – снова позвал Фрэд и снова безрезультатно.

Девушка лежала лицом вниз и не подавала признаков жизни. Фрэд облился холодным потом. Он подошел вплотную, опустился на колени и осторожно тронул ее за рукав. Алина вдруг слабо застонала, заворочалась и тяжело перевалилась на бок. Фрэд с облегчением выдохнул.

– Алина...

– Какого черта, – слабым голосом произнесла она. – Что за дурацкое представление? Твои луноеды над нами издеваются, да?

Фрэд помрачнел.

– Боюсь, это устроили не они, – сказал он. – Мы с тобой наверняка не сделали ничего предосудительного. Ничего такого, что могло бы спровоцировать столь бурную реакцию.

– А без повода, значит, никак?

– Никак. Уверен, что внутри темпор-объекта действует жесткое правило: причина – следствие. Сделал что-то не то – получи в зависимости от тяжести содеянного. Только так и никак иначе. Во всяком случае, Тобольский не наблюдал ничего противоречащего моему утверждению. Но мы-то с тобой никаких поводов не давали, ведь правда? Стало быть, луноеды здесь не при чем. Это не они.

Алина задумалась, а потом с сомнением произнесла:

– Я видела, как улетел в облака твой квадроцикл. А реакции до сих пор нет, хотя прошло уже минут двадцать. Отчего-то мне кажется, что твое правило действует здесь далеко не всегда.

– Не сомневаюсь, наказание за нарушенный порядок вот-вот последует, и, поверь, мало нам не покажется.

– Но если не луноеды, то кто?

– Скорее всего, «Иокогама». Боюсь, нашей пирамиды больше нет.

– Ты серьезно?

Лицо Алины исказила болезненная гримаса, и она, опираясь на руки Фрэда, с трудом села.

– Взгляни на счетчик радиации, – посоветовал Фрэд. – Дозу мы с тобой схватили такую, что на десятерых хватит. А вот уровень сейчас лишь на несколько процентов выше нормы. Что это значит? Только то, что где-то совсем рядом случился ядерный взрыв. Причем, скорее даже не ядерный, а аннигиляционный. Взрывной волны нет по причине практического отсутствия атмосферы, а вот излучение... Запредельный всплеск в момент подрыва, а затем резкий спад. Даже облака не сумели его как следует экранировать.

– Забавно, – задумчиво произнесла Алина. – Смерть от лучевой болезни почему-то не входила в мои планы. Если уж умирать, то спасителем человечества, а тут...

Фрэд промолчал. Ему вдруг пришла в голову мысль, что экзоты, вполне возможно, гораздо менее чувствительны к радиации. А значит, шанс исполнить задуманное может оказаться совсем даже не нулевым. Однако говорить об этом Алине он не стал, дабы лишний раз не обнадеживать. Правда, «обнадеживать» – не то слово. Как можно обнадежить человека, шансов на выживание у которого попросту нет? И неважно, что это будет – радиация, козни луноедов или элементарная нехватка кислорода. Результат так или иначе предопределен.

– Все равно не верю, – упрямо заявила она. – На борту танкера твоя команда. Это даже не Орден, от которого, чисто теоретически, можно было бы ожидать любой подлости, если, конечно, верить вам с Итаном... Вспомни. Ведь это те, с кем ты пил утренний кофе, вечерами травил байки о самых невероятных событиях Внеземелья, играл в шахматы, в конце-то концов. Что могло заставить их стрелять по одному из своих друзей? Они же просто обязаны были знать, что ты находишься в пирамиде!

Фрэд криво усмехнулся.

– Понимаешь, никто из них больше не видит во мне человека. Бывший пилот грузового лихтера для всех уже умер. И потом... я никогда не считал их друзьями. Впрочем, как и они. Так, член команды, не более. А теперь вообще монстр в человеческом обличье, уничтожить которого – вполне себе благое дело. По крайней мере, с их точки зрения.

Алина поморщилась. Осталось непонятным, по какой именно причине. То ли от боли, то ли в ответ на наполненные горечью слова командира.

– Что же ты за человек такой, Фрэд Ньюман? – сказала она. – Даже друзей нажить не сумел.

– Отчего же? – обиделся Фрэд. – Много ты знаешь. Итан мой друг. И ты, надеюсь, тоже.

– Вот тут ты ошибаешься. Я тебе вовсе не друг.

– А кто?

– Для начала коллега, а там посмотрим. А вообще-то, сейчас я просто числюсь в твоей команде. Рядовой, так сказать, необученный. Так что давай, приказывай...

Фрэд нахмурился. Он даже не предполагал, что слова спутницы заденут его до такой степени. Друзья... Их и в самом деле не так уж много. Приятели, коллеги – это да, это пожалуйста. Но вот те, кого он с полным правом мог бы назвать другом... возможно, и нет таких вовсе.

Алина пошевелилась, попыталась встать, но опустилась обратно, непроизвольно вскрикнув от боли.

– Ты как, цела? – с тревогой спросил Фрэд.

– Вроде бы... – ответ прозвучал немного неуверенно. – Вот только правая лодыжка... о-ох! Что за день сегодня такой!

– Что лодыжка?

– Думаю, ничего особенного, просто подвернула при падении. Болит, зараза...

– Но идти-то сможешь?

– Попробую.

Однако продолжить путь так и не получилось.

В голове внезапно помутилось, и Фрэд с изумлением обнаружил, как перед глазами медленно и неторопливо возникла и налилась всевозможными оттенками какая-то ядовито-желтая муть, изредка прорезаемая яркими зелеными всполохами. Реальность провалилась куда-то в тартарары, полностью заместившись абсолютно бредовым видением. Он успел лишь расслышать недоуменный возглас спутницы, которая, судя по всему, наблюдала ту же картину. А потом звуки исчезли, и наступила плотная, непробиваемая тишина. Словно в уши напихали как минимум килограмм ваты.

– Алина, держись! – крикнул он, не зная, воспринимает она его слова или нет.

После чего начался подлинный кошмар. Сознание испуганно отделилось от тела и вознеслось в небеса, наблюдая за происходящим словно со стороны.

Скафандр неожиданно взорвался изнутри, полностью развернувшись рваными краями наружу. После чего пришел черед грудной клетки. Фрэд не ощущал особенной боли, однако его воспарившее ментальное «я» бесстрастно зафиксировало, как несчастное хрупкое тело буквально вывернулось наизнанку, представив на обозрение голый скелет, зависший в пространстве отдельно от мышц и внутренностей. Кости неуловимым образом мгновенно перегруппировались, и Фрэд сразу же понял, что наблюдает зеркальное отражение собственного костяка. Жуткое видение продержалось всего лишь несколько секунд, после чего пришел черед новых ужасных трансформаций.

Разложенная на составные части материальная оболочка скручивалась, сжималась и растягивалась самым невероятным образом. Ее мяли, раскатывали в тонкий блин и безжалостно рвали на части. В один крайне неприятный момент возникло отвратительное ощущение, будто несчастное изломанное тело вдруг вытянулось тончайшей сверкающей лентой на невообразимо огромное расстояние, измеряемое даже не километрами, а астрономическими единицами. Возможно, парсеками. При этом остатки чувств неопровержимо свидетельствовали, что один конец ленты покоится на поверхности древнего ярданга, а другой упирается в ледяную поверхность неведомого небесного тела, в небе которого сияет странное эллипсоидного вида солнце. Сознание не успевало фиксировать происходящее, его почти полностью затопил слепой ужас и ежесекундное ожидание неизбежного конца. А потом беззвучный взрыв и разлетающиеся во все стороны осколки, больше напоминающие тяжелые ртутные капли. Сознание не выдержало и погрузилось во тьму.

Очнулся он оттого, что кто-то безжалостно тряс его за плечо.

Возвращаться из небытия отчего-то очень не хотелось. По телу разливалась сладкая истома.

Фрэд поморщился, когда вдруг осознал, что уже некоторое время слышит в наушниках чей-то настойчивый голос, зовущий его по имени.

«Никакого тебе покоя,» – с неудовольствием подумал он и открыл глаза.