― Угу, ждет тебя, правда у него уже черный корсар в гостях… ну да ладно, — махнул рукой игрок, — Вери иди к нам, сегодня хорошие карты, для тебя неплохая возможность отыграться.

Несколько солдат хихикнули. Верон похлопал высокому бойцу по плечу и отправился за игровой стол, некогда бывший банковской собственностью. Пыльные брошюрки «Аганьбанка» все еще валялись то тут, то там на салатовом кафельном полу. Солдат, со снайперской винтовкой грязно выругавшись, пошел к командиру на отчет.

Совсем недавно здесь хранили огромные запасы денег, в усиленной комнате невосприимчевой к взрывам со специальной системой охраны, четырехсот миллиметровой бронедверью и замком штурвального типа. Хранилище не отличалось большим размахом, окруженное разоренными ячейками, однако в нем, любой чувствовал себя абсолютно безопасно и свободно в нынешних-то условиях. Тяжелая дверь чуть прикрыта. При входе, установлен небольшой офисный стол охраны с винтажной лампой и радиостанцией, за которой лениво потягивался радист, а по совместительству замком и начштаба. Он сидел тут, так как в бронекомнату радиосигнал не поступал. Вообще штаб бригады состоял из четырех человек: командира, «многофункционального радиста», и двух офицеров, которые являлись глазами и ушами командира на поле боя, докладывали обстановку и расстановку сил. Изначально подразделение включало в себя более пяти сотен наемников, но за три года боев состав немного проредили, и на сегодняшний день в «Бримуне» осталось чуть больше трех сотен душ.

Подходя к хранилищу, снайпер услышала громкую перепалку на всеобщем. «Универсальный радист» по имени Киб сидел в наушниках перекошенных на голове таким образом, чтобы от его слуха не смогла уйти ни одна деталь творившаяся внутри. Справа от входа стоял боец с редкой бородой и черной с белыми саблями повязкой на голове. Пройдя мимо, проигнорировав взглядом охранника и замкома, девушка заглянула внутрь. Свет хранилища обеспечивала аккумуляторная лампа, установленная на полуметаллическом стеклянном столе. В углу базировался кожаный диванчик, рядом с входом такого же дизайна кресло, неподалеку у стены машинный аккумулятор и плитка с чайником.

За столом в ожесточенной дискуссии участвовало два офицера. Первый, одетый во все песочное с черным беретом на смуглой голове что-то доказывал на повышенных тонах второму, их командиру, здоровенному верзиле с короткой светлой стрижкой и уродующим лицо шрамом от осколка на подбородке в форме буквы «Y». Одной рукой он облокотился на стол, в глаза, сразу бросилось отсутствие фаланги на мизинце, другой рукой, сжатой в кулак, лупил по карте на столе. Черный берет снизил тон, спокойно произнес длинную фразу, развернулся и направился к выходу. Командир показал в след некультурный жест. На лице гостя играл холодный гнев, правый его глаз закрывала черная повязка, как у настоящего пирата. Рявкнув на бойца, удалился из помещения. Здоровяк сомкнул руки на затылке и прорычал проклятия в адрес всего мира.

― Я думаю, зайду позже, — снайпер сняла каску. Светлые волосы её коротко острижены, почти также как и у командира, лицо с немного крупноватыми чертами, дополняли глаза, цвета ореха и изящные светлые брови. Она была стройна и высока.

― Нет, нет, все нормально, проходи, присаживайся, рад тебя видеть, Лола, — сказал угрюмо командир, но в голосе читалась явное наслаждение от того, что девушка здесь, — как охота, удачная?

― Не особо, только парочка ранцев. Лежанок все меньше и меньше, Наб. Одна ошибка и во мне будет на две дырки больше. Семи мне вполне достаточно на сегодняшний день, больше не хочу. ― присаживаясь в кресло посетовала Лола.

― Скоро тут у многих лишних отверстий прибавится, этот кретин, наш черный корсар, приказывает завтра идти на штурм трешек. Поддерживать его ребят. Авиацию эти сыкунки теперь боятся применять, самоходки тоже жалко, а живую силу- нет, ресурс восполняемый.

― Ну и послал бы его… мы и так тут самые рабочие лошадки, зачем людей гробить за просто так…эти ранцы трешку превратили в укрепрайон, без техники к нему вообще не подобраться, — поддержала Лола.

― На словах все просто, но если завтра не пойдем на штурм, они нас премии лишат, а это, как никак, третья часть всех наших выплат.

― И во сколько начало?

― В семь часов утра, мы открываем представление, — Наб присел на диван и вздохнул.

― Значит надо готовить людей… сколько послать собираешься?

― Пока не знаю, думаю, первой роты будет достаточно. Все-таки надо этот проклятый укреп взять уже. Две недели он нам жить нормально не даёт… еще недавно, за это время десятки километров проходили, а тут сто метров преодолеть не можем…че за дрянь они там жрут, чтобы так воевать?

― Эта «дрянь», дорогой, называется любовь к Родине. Падет Аггания придет конец и всей стране. Это их сердце. Пути назад нет, если только в море топиться — Лола пожала плечами. Наб пристально посмотрел на неё, улыбнулся.

― Какая же ты у меня умная, — произнес без толики иронии, — нет таких крепостей, которые не смогли бы захватить Раеоонцы! Завтра, двадцать седьмого июня, эти трешки падут, я лично за этим прослежу! Покажу этому одноглазому псу Матонгу, как надо воевать! Сам пойду со всеми! — яростно произнес Наб.

― Ты просто мой герой, блин, — уже с явным сарказмом передразнила Лола.

― Жди тут, сейчас вернусь. — грузно встав с дивана, Наб направился к выходу.

Перед хранилищем все-ещё сидел Киб, писал что-то в планшет и напевал себе под нос мотив известной песни.

― Киби, какие новости?

― Да никаких, кэп, позиционка глухая, постреливают туда и сюда, головы боятся поднять. Трое раненых, Грон, Битс и Вин — легкие. Это все. А черный корсар, зачем приходил? — лениво, для приличия, поинтересовался «универсальный радист», на самом деле знавший все, что творится вокруг.

― Корсар жаждит грабежа, значит так, завтра в семь утра идем на штурм трешек, передай Дону, чтобы его ребятишки начищали стволы я возглавляю штурм! — с огоньком в глазах выпалил Наб.

― Ты с ума сошел, тех парней, что мы до этого угробили тебе мало, уроды жадничают на технику, а мы ни за что кровь проливай, да? — оживившись возразил Киб.

― Киби, завали хлеборезку и делай что говорю, не пойдем завтра на штурм останемся без денег, тебе это надо, не надо, мне это не надо, да никому не надо, мысль уловил? — лукаво спросил Наб, — в общем, это дело на твоём личном контроле, к завтрашнему утру все должно быть готово! — командир развернулся и отправился обратно в хранилище, но на секунду замешкавшись, обернулся, — да, и я не хочу, чтобы до утра меня беспокоили.

― Так точно, ваше сиятельство, будет исполнено! — с кислой и одновременно ехидной миной Киб отправился исполнять приказ.

Наб вернулся в хранилище и посмотрел на девушку.

― Приказы отданы и до утра нам никто не помешает! — с игривой улыбкой он обратился к ней. Встав, девушка приблизилась и обвила руками его шею, с минуту смотрели друг на друга, внезапно Наб схватил её в объятия, страстно поцеловал и со стоном: «как же я скучал по тебе, Лоли!», потащил любимую на диван.

***

В хранилище стояла гробовая тишина, нарушаемая частым дыханием двух людей. Лола лежала, прижавшись к Набу, положила голову ему на грудь. Тот нежно гладил её коротко остриженные светлые волосы пропахшие гарью и этим Создателем проклятым городом. Тусклый свет лампы освещал помещение, создавая атмосферу отчужденности и домашнего уюта, лишь еле слышный гул снарядов и взрывов, отрезвлял и заставлял вспомнить, где он находится, где они находятся. Скоро все кончится, настанет конец. Его тысяча сто дней контракта, истекут через пять дней. Вместе отправятся домой, забудут все это как страшный сон. Малютка Мара снова засмеется своим звонким голоском и обнимет любимого папу, не придется больше смотреть в эти несчастные глаза, они будут полные энергии и счастья. Ради этих глаз, ради этого света жизни, мужчина пропахал половину юга, с мыслями о них он пойдет завтра в бой. Прошло всего лишь три года, но для него, кажется столетие. Командир нежно поцеловал Лолу в макушку.