– И?

Тут она деланно засмущалась. Поднесла ноготь к губам, погрызла его жемчужными зубами.

– Не могли бы вы нарисовать мой портрет? Я бы повесила его в королевской спальне. Чтобы Таллен видел, какую бы женщину он туда ни привел, я лучше.

– Вы ревнуете?

–О! Мы уже столько раз расставались и вновь сходились, что всех остальных можно считать временными, а я постоянная.

– Мне говорили, что король бывших любовниц выдает замуж или отправляет в монастырь, – про каторгу я принципиально умолчала. – Это правда?

– Правда, – Фиордес вздохнула. – Меня тоже отдал. Генералу Кройцу. Слышали о таком? Пограничник-герой, орденоносец, кавалер королевской звезды…

– И где он сейчас?

– Все там же, на границе. Вернусь, привезу ему очередной орден. Так как насчет портрета? – она подошла к зеркалу, поправила идеально лежащие волосы. – Я бы была не против, если бы вы изобразили меня обнаженной… Ой, какой красивый цвет помады! – она держала в руках одну из баночек леди Шер. – Можно?

Я рассеянно кивнула. Фиордес обмакнула пальчик и уверенными движениями нанесла помаду на губы.

– Великолепно! – она полюбовалась свои изображением. Цвет действительно подошел как нельзя лучше. Губы стали сочными, яркими. Такие с особым наслаждением будет целовать король. Бедная леди Шер, знала бы она…

– Я никогда не рисовала людей и, боюсь, у меня не хватит таланта передать всю вашу притягательность.

– А если я вам щедро заплачу? – Фиордес облизала губы. Вкус у помады тоже был хорош. Фаворитка вернулась к баночке, зачерпнула новую порцию краски и, сунув палец в рот, от удовольствия закрыла глаза. – М-м-м, как поцелуй бога. Подарите мне эту помаду.

– Я…

– Спасибо, милая, – она чмокнула меня в щеку, оставив влажный след. Я непроизвольно вытерла его салфеткой. – Встретимся после ужина… О, нет! Лучше завтра на рассвете! Освещение утром гораздо ярче.

Фиордес ушла, оставив сладкий запах духов. Удивительная женщина. Она не просит, она диктует. Видимо, годы, проведенные рядом с королем, и ее сделали такой же самонадеянной.

Теперь придется извиняться перед Шер за помаду, которую я не смогу вернуть. Надо бы попросить Фурдика поискать такую же в столице. Я посмотрела на салфетку, на которой остались следы краски.

***

Обед я тоже пропустила, а вот на ужин за мной прислали.

– Его Величество потребовали, чтобы вы присутствовали, – церемонно сообщил мне Фурдик, передавая пакет с кистями и красками.

– Хорошо, – я была расстроена. И вовсе не из-за того, что мне вновь придется надевать ту же юбку и рубашку. Я откровенно трусила. Что скажет король? Не станет ли намекать на мое позорное подглядывание?

Ну почему со мной так? Кто-то ведет себя непристойно, а в виноватых хожу я?

***

Я вошла, когда король с любовницей уже сидели за столом. Фурдик поднялся, пододвигая стул. Мое лицо горело огнем.

– Леди Милена? – я подняла глаза на Таллена. Слава богам, в них не было той утренней усмешки. – Я слышал, вы хотите покинуть нас?

Велица запыхтела как виноватый дракон.

– Да, я…

– Я запрещаю вам выходить за пределы крепостной стены.

– Но…

– Без возражений. Я в ответе за вашу жизнь.

– Я бы хотела спуститься в деревню, – я скрутила до боли в пальцах салфетку, прежде чем решилась произнести следующее: – В лавку. Мне не в чем ходить.

Король нахмурился, сосредоточил взгляд на моей рубашке.

– Я пришлю вам. Велица, составь список. Вокан, а ты проследи, чтобы мой приказ не нарушался.

– Но почему? Разве я пленница?

– Дикрей сбежал.

Я задохнулась от ужаса. Если Толл-младший сбежал, то он умрет, но разыщет меня. И не было никакой уверенности, что разыщет, чтобы забрать с собой. Скорее похоронит здесь же. Или сбросит в море. Раз не ему, то никому.

– Кто такой Дикрей? – не к месту спросила Фиордес. Она держала в руках куриную ножку, и красный след от помады отпечатался на бледном мясе птицы. – Что? Что не так?

Она не могла понять, почему король смотрит на курицу широко открытыми глазами.

– Фиордес, что это?! – в его голосе слышалось потрясение.

Фаворитка опустила глаза и тут же отшвырнула от себя треклятую ножку, из которой торчало несколько зубов. Истерично вскрикнула леди Шер. Феордес, закрыв рот салфеткой, вскочила. С грохотом опрокинулся стул.

– Фурдик, за ней! – скомандовал король, выбегая следом.

А мы, ничего не понимая, остались за столом. Первым в себя пришел Вокан. Накрутив на ладонь салфетку, он поднял злополучную куриную ногу и поднес к своему лицу.

– Фу! Меня сейчас стошнит! – веер в руках леди Шер затрепетал. – Что? Что там?

– По крайней мере четыре зуба. Нет, пять. Один лежит на столе.

– Они у нее вставные?

– Нет, живые. Тут даже осталась кровь. Они просто выпали.

– Как такое возможно? – спросила я, не веря, что все происходящее не дикий сон. Дикрей, зубы…

Дракониха не выдержала. Обогнув стол, забрала из рук Вокана куриную ногу и завернула в салфетку.

– К этому лучше не прикасаться. Чую я, что к нам пришла беда.

Она оказалась права. К утру Фиордес умерла. Беззубая, безволосая, покрытая сочащимися язвами.

***

– Ее отравили? Но как?

Я сидела на кухне. Рядом со мной примостилась взволнованная кухарка, наблюдая, как Велица роется на ее полках, перетряхивая мешочки, баночки и ящички со специями.

– Когда ты в последний раз ходила в лавку?

– С месяц назад. Вчера не было ничего такого, чем бы я не пользовалась все эти дни.

– На кухню заходили посторонние?

– Только наша стража и королевские охотники. Они занесли припасы, прибывшие с Его Величеством.

– Если бы отрава пришла из кухни, умерли бы все мы, – вошедший Вокан принес с собой ледяной воздух, заставив нас поежиться. Сняв шапку, оттер лоб. – Она ничего не ела и не пила вне стола. В вине, которое они вчера раскупорили вместе с Талленом, яда точно нет. Я нашел остатки и проверил.

– На ком проверил? На себе?

– Глупая женщина. На поросенке проверил.

Мы прислушались, со двора раздавался радостный поросячий визг.

Дверь вновь распахнулась. На пороге стоял король. В одном камзоле, несмотря на снег. Он шагнул в помещение, больно схватил меня за руку и выдернул из-за стола. Молча поволок за собой.

Я беспомощно оглянулась, но никто из тех, кого я считала друзьями, не пришел мне на помощь.

Король затащил меня в свою спальню. Швырнул так, что я упала на пол. Поднес к моему лицу открытую баночку с помадой.

– Это ты дала ее Фиордес? – от ярости рука его дрожала.

– Да, но…

– Ревность? Ты способна убить человека из-за ревности? Место фаворитки захотела?!

Я попыталась встать, но король опрокинул меня и сел сверху.

– Я заставлю тебя ее съесть.

– Давайте, – я выпростала зажатую его телом руку. – Я сама съем отраву. Лучше умереть, чем постоянно быть без вины виноватой. И пусть боги покарают вас так же, как когда-то короля драконов.

Король, не ожидая такого ответа, распрямился, отвел от моего лица баночку с помадой. Но я выхватила ее и, глядя ему в глаза, лизнула содержимое. Сладкая, ароматно пахнущая смерть.

– Наверное, мне на роду написано погибнуть по вашей милости. Ни крупицы счастья… – жалко было умирать вот так, лежа под тяжелым королем. Я смахнула слезу. Нет, я не буду плакать. Нельзя уходить с ненавистью в сердце. Порывисто вздохнув, гася рыдания, я прошептала: – Спасибо за подарки, которыми вы одарили меня. Насилие, унижение, ложь… – я кашлянула, от сладости яда свербело в горле. – Но это не я, а вы убили Фиордес. Может быть, она была бы счастлива со своим генералом, если бы вы не развратили ее, – баночка с помадой выпала из моих рук и покатилась. – И все, кто живет в этом замке, тоже давно мертвы, просто пока об этом не догадываются. Лучше уж небесные чертоги, чем рядом с вами.

Я облизала губы и расслабилась, приготовившись к страшным последствиям своего необдуманного поступка. Все равно мне не жить: не яд, так Дикрей убьет меня. Прислушалась к ощущениям: болело колено – видимо, я ушиблась, когда меня швырнули на пол. Ныло запястье, за которое меня волок Таллен.