На дороге, по которой обычно с завидной регулярностью проезжали машины, вдруг стало пусто. Даже люди, идущие мимо, всегда мелькали в проеме открытых ворот.

Но не сегодня. Но не сейчас.

Стало прохладно.

Сгустилась угрюмая ночь, остановив время и накрыв улочку завесой тайн и мрака. На той дороге, словно из ниоткуда, вырос силуэт. Противно закаркали вороны, со свистом поднялся ветер, за воротами собрался туман, плотный и бледно-серый, точно дым от сигарет. Мужчина провел пальцами по кончику длинной шляпы, учтиво поклонившись. В другой руке он держал бронзовый пистолет. Странный цвет для столь мрачного человека, но ничуть не страннее, чем вся эта ночь. Пугающая, лишенная надежд ночь.

Мужчина прицелился. Его мишень – семилетняя девочка. От беспощадного выстрела их отделяло всего несколько секунд.

И вдруг в небе раздался пронзительный крик птицы. Огромный ястреб рассек сверкнувшую в молнии тучу и стремительно пикировал на проклятую улочку. Мужчина перенаправил дуло пистолета на ястреба и произвел три громких выстрела, каждый с промахом. Птица полетела на него все быстрее, становясь яростнее и злее. Вцепившись в его плечи острыми когтями, она подняла незнакомца в воздух на десяток метров, а затем разжала лапы – и тот с истошным шлепком ударился об асфальт. Выроненный бронзовый пистолет оказался у ног девочки, ястреб сел неподалеку и вдруг обратился в высокого мужчину за шестьдесят, в пиджаке и галстуке.

– Ну что ж, познакомимся, – с загадочной улыбкой сказал он девочке и подобрал пистолет, спрятав в карман. – Как тебя зовут?

– К-коан, – продрожала она, хлопая ресницами.

– Очень приятно, Коан-чан. Похоже, я спас тебе жизнь.

– Похоже на то… Кто тот дядя?

Мужчина оглянулся на труп, лежащий в крови на асфальте, и поцокал языком.

– Негодяй. Злодей. Какие бывают в сказках, малышка.

– Сказках? – наивно пропела та. – Но мы не в сказке…

– Напротив, Коан-чан, ты главная принцесса в этой сказке. А я – твой добрый… друг.

– Но кто Вы?

– Сэр, – улыбнулся мужчина шире. – Простое имя.

Он сел на одно колено и положил руку на ее хрупкое плечо.

– Однажды, Коан-чан, ты вырастешь, перестанешь быть принцессой и понадобишься мне. Ты поймешь это со временем, а пока ты ребенок – принцесса маленького королевства. Будем считать, что пока оно спасено.

Коан растеряно кивнула головкой и постаралась улыбнуться.

– Я хочу лишь уберечь тебя от плохих людей. У твоего дедушки есть враги. А у меня – крылья и когти, и я не дам тебя в обиду.

Он поднялся на ноги, проверив, не запачканы ли его лакированные черные туфли, и взмахнул руками, которые тут же обратились в крылья.

– Я вернусь, Коан-чан, – оглянулся он перед взлетом. – Настанет день, и ты сослужишь мне службу.

За двадцать лет мне ни разу не довелось побывать в Мекксфорде. По рассказам мамы, если хочешь почувствовать, как остановилось и время, и твои перспективы на будущее, смело переезжай сюда. Долгая депрессия, хандра и серые тучи над головой сопроводят тебя дорогой в бездну. В скромном городке с населением в двадцать три тысячи человек тоскливо и извечно пасмурно. По окну кафе, возле которого я сидела, нещадно стучали капли дождя – он непрестанно лил вот уже четвертый день. Официант любезно принес зеленый чай, одухотворенный, по всей видимости, тем, что со дня приезда в Мекксфорд большую часть времени я провела здесь, став одним из немногих посетителей и единственным завсегдатаем.

– Спасибо, – улыбнулась я.

Пожалуй, этот официант был самым приятным из всех, что я повстречала в своей жизни. Словно чувствуя свою необходимость, он всегда подходил вовремя и ненавязчиво. Не натягивал рабочую улыбку с сотней рекомендаций по меню, не путался в блюдах, зная виды зеленого чая как свои пять пальцев – будто сам лично собирал его на жарких полях Индии. Правда, выглядел он слегка устало, но в то же время непринужденно и капельку задумчиво. Высокий, статный темноволосый паренек по имени Йонас – так написано на его бейджике. В зале мы находились вдвоем, и я заметила, как после обслуживания моего столика он удалялся к бару – располагался тот в дальнем углу, поперек которого пролегала широкая стойка, а за ней – целая стена добротного алкоголя. Выходит, официант и бармен в одном лице? Впрочем, с такой посещаемостью не грех и обязанности администратора взять… Йонас молча начал протирать бокалы и рюмки бежевым полотенцем, пока на фоне играла расслабляющая мелодия.

– Ты неместная? – вдруг поинтересовался парень, не поднимая на меня взгляд.

Я зачем-то осмотрелась по сторонам – ну да, точно никого нет – и ответила:

– М-м, нет. Из Японии.

– Японии? – сыграл он бровями. – Здорово. Германия.

– Я догадалась по имени, – улыбнулась я.

Наконец, он поднял дружелюбный взгляд, наградив слабой улыбкой в ответ.

– Как тебе Мекксфорд?

– Не знаю, – пожала я плечами. – Но солнце здесь, видимо, большая редкость.

– Семьдесят процентов льет дождь. Остальные двадцать – тучи, и десять – еле-слабое солнце. Что же тебя сюда привело?

– Люблю… тихие города.

Хотя, тут же подумалось мне, последний тихий город, который я навестила, обратился сущим адом, полным призраков и иллюзий. Естественно, эту часть правды я опустила.

– У Мекксфорда богатая история, – поведал Йонас. – Обычно у маленьких городков судьба такая: им достается больше всего.

Я с любопытством взглянула на темноволосого паренька. Его хотелось слушать.

– Считай, заинтригована. Какая у Мекксфорда история?

Йонас облокотился о барную стойку, сцепив руки воедино, и задумчиво вымолвил:

– Долгая. Непростая. Горькая. А достоверность многих его исторических событий расходится в оценках историков. Оттого и интереснее ее изучать.

Затем его лицо накрыла тень смущения, и он нахмурился.

– Прости, я не спросил твое имя…

– Коан.

– Коан, – повторил он медленно и с неким восхищением в бархатистом тоне. – Красивое имя. Видишь ли, этот город ну очень любит свою историю и гордится ей. В то же время, история Мекксфорда слывет как самая сомнительная и противоречивая. Конечный вид ей придали в годах восьмидесятых, отсеяв уйму странных фактов и гипотез. Теперь та история города, что рассказывается в школьных учебниках, официально считается единственно достоверной. Но так ли это на самом деле, хороший вопрос.

– Вот как. А ты, значит, интересуешься историей?

– Я переехал сюда из Германии, – напомнил он. – Полезно наводить справки о месте, в котором ты, возможно, проведешь не одно десятилетие.

Он достал бутылку янтарного бурбона с одной из полок и мастерски подбросил ее. Бутылка попала прямо в его руку.

– Хвалишься, – съехидничала я.

– Нет, просто стараюсь не терять сноровку.

Йонас предложил выпить бурбон или любой другой напиток из его бара, но я вежливо отказалась. Он воспринял ответ как вызов и взялся уговаривать меня, но я настояла на своем. Допила замечательный зеленый чай, расплатилась и последовала к выходу.

– Завтра! – громко объявил Йонас за моей спиной.

Я обернулась через плечо и вопросительно посмотрела на него.

– Завтра покажу тебе город. Тебе понравится, не сомневайся! Я – отменный гид!

– Хорошо. Если экскурсия окажется интересной, я выпью любой напиток из твоего бара. Идет?

– Ну, гид внутри меня, не подведи, – театрально взмолился Йонас.

Рассмеявшись, я вышла из кафе и раскрыла зонт.

Сегодня у Мизуки был важный день. Она проходила собеседование в городском центре сетей магазинов здорового питания. Насколько я поняла, эта сеть широко распространена в Штатах, особенно в северной части. Исключительно натуральный товар, большой выбор молочной продукции, свежего мяса, рыбы и морепродуктов, хлеба с полезными злаками, кукурузные лепешки, фрукты, овощи – в общем, чего только душа попросит. Называется «Молли». Почему «Молли» и какой смысл вложили в это имя, остается загадкой. Мизуки, во всяком случае, пообещала получить ответ на этот вопрос во время собеседования, хотя я посоветовала задать его, как только ей одобрят работу.