Меня охватило ледяное оцепенение – никогда не видела ничего подобного! Сенра исчезла совсем, а я долго смотрела на то место где она лежала.

Комнату всё больше заливало утренним светом. Я очнулась, когда за стенами послышались посторонние звуки. Схватившись за край стола, подскочила на ноги.

Великие Предвечные, неужели меня и в самом деле выследили?! Только как, ведь даже родители не знали где я?! Я заметалась по комнате в поисках одежды. Ещё есть возможность уйти через потайной ход. Через пелену слышала ржание лошадей, мужские голоса. Чужаки говорили негромко, может, боялись спугнуть. В дверь постучали.

Бросив всё, я подхватила только плащ и кинулась к дальней стене, отодвинула тяжёлую лавку, слыша, как в дверь вновь забарабанили, на этот раз настойчивее, отдёрнула старый запылившийся гобелен, и только толкнула тяжёлую дверцу, как за спиной раздался треск. Входная дверь грохнулась о стену, а в проёме появилась мужская фигура в боевом железе, следом – слишком медленно проносились мгновения – возник ещё один мужчина в дорожной, но богатой одежде.

Дверца не хотела открываться шире, зацепившись за пол – давно входом не пользовались. Едва я протиснулась в раскрывшуюся щель, как меня нагнали, в один счёт кто-то из двоих поймал меня за локоть и дёрнул назад.

– Не спешите, даери, – пророкотал незнакомец и потащил меня обратно в комнату.

Я тут же вырвалась из хватки и отпрянула в сторону, резко развернулась.

– Вам лучше последовать за мной, Эвидэль Ноух, – карие глаза смотрели непроницаемо сурово, тёмные с рыжиной волосы, тонкие губы обрамлены аккуратно остриженными усами – он явно северянин.

Я невольно обхватила себя руками, прикрывшись от его въедливого взгляда.

Аргонт[1] дал знак стоявшему у порога стражнику, и тот шагнул ко мне. Я попятилась и упёрлась ладонями в край стола. От них мне не убежать, наверняка дом окружён.

– Кто вы? – только и спросила онемевшими губами.

– В скором времени вы обо всём узнаете, мне был дан приказ доставить вас на место – это всё что могу сказать, – произнёс чуть смягчившимся голосом аргонт и повернулся к стражнику, – проводи даери до кареты, – сухо приказал, и страж, не давая мне никакого выбора, твёрдо подхватил под локоть и вынудил идти за ним.

Бесполезно было вырываться, что-то спрашивать, меня просто вели в неизвестном направлении.

Как только мы вышли из дома, сырой холод сковал плечи, такой прибирающий, что на глазах проступила влага. Я ничего не понимала, всё как в тумане. Карета ожидала на тропе, запряжённая в двойку, и, к сожалению, на ней не было никаких гербов или отличительных символов, чтобы понять, в чьи лапы я попала. Хотя можно было и так догадаться – на меня ещё три месяца назад началась охота самого могущественного рода во всей валаарской земле. Но только верить в это совершенно не хотелось. Если это так, то – сжала губы – я пропала.

Ещё один стражник, что стоял возле экипажа, услужливо открыл дверку. Твёрдые руки моего провожатого заставили погрузиться в сумрачное холодное нутро. Запутавшись в подоле сорочки, я неуклюже плюхнулась на твёрдое сиденье. Аргонт положил мне на колени мой плащ, и дверь тут же затворилась, хищно щёлкнула задвижка.

Оставшись в полной тишине, я слышала бешеный грохот своего сердца, ничего не оставалось, как смотреть в застеклённое оконце и наблюдать, как стражники – их было, как я и думала, немало – ходили вокруг хижины, будто что-то выискивая. Теперь меня затрясло уже от холода – мне даже одеться не позволили. Расправив плащ, накинула его на плечи, плотно закуталась и откинулась на мягкую спинку. Стараясь дышать ровно, я прикрыла веки, ресницы так и трепетали на щеках.

Что же теперь будет?

Уже совсем скоро карета тронулась, а меня бросило в холод. Я не боялась Лорснардов. Но именно они заставили меня скрываться, прятаться в самых опасных местах северного побережья, запутывать следы в этих мрачных горах. Конечно, надежды не попасться в их лапы оставалось мало, но я должна была попытаться. Лорснарды – сильные маги и страшные люди. И о том, зачем именно я им нужна, думать совершенно не хотелось.

Моя мама с самого детства рассказывала о них как о существах, не имеющих сердца, и мне они представлялись чудовищами. Они держали в страхе всех без исключения. С ними никто не хотел иметь дело, даже самые могущественные правители соседних земель. А когда во власть вступили наследники, их боялись и ненавидели, подчинялись и боготворили. Особенно старшего. О нём ходили самые скверные слухи, от которых порой у меня между лопаток проносился ледяной холод. Говорят, что Дэнвер роф Лорснард старший канул в недра Нутра, отдав себя низшим, и навсегда потерял человеческое обличие.

Внутри всё сжалось от этой мысли. Если слухи не врут, значит, я нужна младшему Лорснарду. Ни то, ни другое меня не утешало. Мне не довелось видеть братьев, и я молилась о том, чтобы и не видеть их никогда. Наивно хранила надежду, что им не удастся до меня добраться, верила, что в уютном тёплом родительском доме мне ничего не грозило. Отец занимал в Совете особую должность, и у меня было всё и даже больше, а на горизонте не маячили никакие беды. Какой же глупой я была, когда верила, что так будет всегда – спокойствие и безбедная жизнь. Так было, пока обо мне не узнали, точнее – о том, что во мне находилось. Пока меня не стали чуять и тянуться как к самому сладкому нектару.

Чем взрослее я становилась, тем тяжелее на отца наседали, предлагая за меня и деньги, и высокое положение, и земли. Но он был против продажи собственной дочери. Он считал, что ови – это что-то вроде проклятия, ведь женщина, в которой есть ови, становится желанной и вожделенной для многих. Это порочно и стыдно. Так говорил мой отец Гофрад роф Ноух.

А потом всё перевернулось с ног на голову. В один миг моя жизнь изменилась, вытолкнув меня в пропасть из тёплого гнезда, когда на пороге отцовского дома появился посланник от Лорснардов. Тогда и решено было бежать. Мать поздней ночью собрала меня в дорогу. На мою растерянность и смятение ответила только немым взглядом сожаления, сказав только, что я должна быть сильной и смелой, и на прощание поцеловав в щёку. Той ночью карета несла меня прочь от дома, был сильный ливень, лошадей занесло на горной дороге, и карета перевернулась… Очнулась я уже в хижине Сенры. Старуха нашла меня едва живой и перенесла к холодным горам, выходила и дала кров…

А мой дом остался далеко за валаарскими землями. Я лишилась всего: родителей, дома, право принадлежать себе. И я уже не была беззаботной папиной дочей, я стала ценной добычей, которую жаждут получить сильнейшие маги. Я была обречена на долгие скитания.

С тех пор никто не знал, что со мной случилось и где я. Но это было к лучшему – мои следы запутались, и я была уверенна, что меня никто не найдёт.

И снова напрасно…

Небо тягуче розовело, туман скрывал подножия гор, дорога стала ровнее – мы уже выехали к гарнизону. Я вжалась в сиденье и закрыла глаза, когда мягкая волна ударила по груди, разнося по телу неприятную колючую дрожь. Не люблю перемещения, после всегда чувствую себя неважно, хотя мне и без того было гадко.

Поспешила выглянуть в окно: вместо хищных пиков замелькали раскидистые жёлтые клёны с толстыми узловатыми стволами. Уже глубокая осень, скоро придут холода, только это всё проносилось мимо меня зыбким маревом. Снова дорога стала неровной, лошади тяжело потянули карету по горным ухабам. Обзора из окна не хватало, чтобы рассмотреть местность и понять, куда меня привезли. Ко всему рядом ехал всадник, загораживая весь вид. Я оставила попытки рассмотреть хоть что-то, сцепила дрожащие пальцы в замок и ждала.

Валаарское побережье хищно врывалось в море каменными хребтами, окутанными туманом. К берегу невозможно подступить так просто, только через северный залив.

Сузив глаза, Дэнвер всматривался вдаль – как же он давно не был на своих землях! Целую вечность! Он с жадностью вдыхал и вспоминал этот горько-солёный воздух, смешанный с еловой смолой, вечно холодный и колючий. Сила вырывалась из него магмой, Дэнвер сдерживал, чтобы не обернуться, не взлететь ввысь и не забрать то, что принадлежит ему. Он бы мог взять замок один, без чьей-либо помощи – сейчас ему не помешают никакая оборона и магическая защита, что оплетали побережье прочной невидимой пеленой.