– Ну? С чего начнём?
Чудеса и превращения
Пока Нилка крутил головой, придумывая – а что бы такое взять и оживить? – непоседа Митька успел уже пробежаться по цветущей герани на подоконнике, оседлать стоящую у кровати скамеечку для ног и даже подуть на догорающую свечку. Огонёк свечи от дыхания лунного зайчика вспыхнул ярким пламенем и превратился вдруг в огненную птицу, которая взмахнула крыльями, оторвалась от подсвечника, перелетела через всю комнату и уселась на металлическую спинку кровати. Стало светло, как днём.
– Ух ты! – восхитился мальчик.
– Раньше это чудо называлось бы Жар-Птица, – пояснил зайчонок. – Но вы же, нынешние дети, ничего не хотите понимать в красоте. Вы не любите старые добрые сказки. Вам почему-то больше нравятся уродцы, такие, как Губка Боб Квадратные Штаны. И имена вы предпочитает такие же уродливые, ни на что не похожие… Э-эх… Ладно, пойду на поводу у времени… Я назову её Птица О.
– А почему О?
– Ну так… От слова Огонь.
Пока лунный зайчик и Нилка беседовали, с окна вспорхнуло золотистое облако. Это цветы герани превратились вдруг в лимонно-жёлтых мотыльков, которые поднялись к потолку и разлетелись по всей комнате.
– Красиво-то как! – Нилка засмотрелся на бабочек, задрал голову вверх, закрутился по комнате. И чуть не упал, налетев на ожившую скамейку для ног (которая чудесным образом преобразилась в симпатичного светло-коричневого пони!)
– А можно – меня будут звать Ириска? – робко спросила маленькая лошадка. – Мне кажется, что я ужасно люблю сладкое.
– Можно, – сказал Митя. – Я сегодня добрый!
– Чудеса! – Нилка готов был прыгать на одной ножке и хлопать в ладоши. – Самые настоящие чудеса!
– Да-да-да, чу-деса! – весело запел лунный зайчонок, приплясывая и светясь от избытка радости.
– Да тише вы, весь дом разбудите!
Но было уже поздно.
– Что там за шум? – громко спросила проснувшаяся за стенкой бабушка Василиса. – Данилка, это ты хулиганишь? Чего тебе не спится-то? Спи давай, а то я тебя к себе в комнату заберу. Будешь у меня под надзором дрыхнуть.
– Это мне страшный сон приснился! – поспешно соврал Нилка. – Я больше не буду!
– Если не будешь – тогда ладно. Имей в виду – завтра я разбужу тебя ни свет, ни заря. Так что – спокойной ночи!
– Ну вот! – сердито прошептала Тата. – Спокойной ночи всем!
– Уже уходишь? – опечалился мальчик.
– Нечего было шуметь!
– Я случайно…
– Случайно он!
– А ты… Ты завтра придёшь?
– Всё может быть.
Девочка беззвучно хлопнула в ладоши. И чудеса стали пропадать.
Пони Ириска прижалась к ножке кровати, притворилась маленькой скамейкой.
Огненная Птица О тяжело взмахнула крыльями и полетела на своё место, на тумбочку, туда, где в самой середине большого алюминиевого блюдца торчал крохотный огарок свечи. По дороге она будто бы случайно обронила одно из своих сверкающих перьев на Нилкину кровать. А потом превратилась в тихий, затухающий язычок пламени.
Лунный зайчонок Митя нырнул обратно в зеркальце, как ныряют в открытый люк.
А юная фея просто растаяла в воздухе, как пучок лунного света. Будто бы ничего не было.
И только лимонно-жёлтые бабочки продолжали порхать по комнате. Да ярко светилось упавшее на кровать перо Птицы О, напоминая Нилке, что всё-таки оно было, волшебство. И удивительная девочка по имени Тата – тоже была.
Первое утро
Бабушка Василиса, как и обещала, разбудила внука рано:
– Данила Петрович, подъём! Быстренько одевайся. Я уже козу подоила, блинов напекла. Сейчас мы с тобой позавтракаем, и – в путь!
– А куда? – сонно спросил Нилка.
– Известно куда. В лес. Куда тут ещё можно идти?
Вставать совсем не хотелось.
– Василиса Наркисовна, а можно… можно я останусь дома?
– Во-первых, мы же договорились вчера: я твоя бабушка, баба Вася. И не выкай мне, я этого терпеть не могу! А во-вторых, как я тебя брошу одного? Мало ли что… Нет уж, поднимайся, в путь-дорогу собирайся.
Нилка зевнул, потянулся. А потом вдруг вспомнил, сунул руку под подушку. Ну конечно же, вот оно, волшебное перо Птицы О. Значит – не приснилось!
Сразу на сердце стало весело и светло.
«Ладно, – подумал мальчик, – так и быть, пойду, погуляю по лесу. А вечером, наверное, опять придёт Тата. И опять начнутся чудеса!»
Он сел, оглядел комнату. Герань на подоконнике стояла вся в цвету. Значит, ночью бабочки вернулись на своё место.
Прямо в окно светило яркое утреннее солнце. Оно освещало небольшую уютную комнатку. У стены направо от окна стояла старомодная этажерка с кружевными салфетками на каждой полочке. В углу – тумбочка с кривыми ножками, на ней – подсвечник с оплавленным огарком вчерашней свечи. На полу – пёстрый вязаный коврик. Ну, и скамейка для ног, которая, как мы помним, этой ночью превращалась в маленькую лошадку по имени Ириска.
Во всю противоположную от окна стену помещалась та самая железная кровать, на которой спал Нилка. Над кроватью – допотопный гобеленовый коврик с нарисованным пейзажем. Голубое озеро с плавающими лебедями. Небо с белыми облаками. На переднем плане – куст цветущих роз. Справа – небольшая гора, можно сказать – горка. А на ней – белый домик с трубой, с красной крышей. В общем, забавный такой коврик. Хоть и выцветший немного от времени.
***
Позавтракав горячими блинами, они вышли из дому, и потопали по лесной дорожке вдоль ручья. Ручей этот два или три раза перебегал им дорогу. Приходилось разуваться и идти вброд.
Такого леса Нилка ещё ни разу в жизни не видел. С бабушкой Анютой они чаще всего гуляли в городском парке. Иногда по выходным ребёнка вывозили за город, в зону отдыха. Но всё это даже близко не было похоже на то, что он видел сейчас. Могучие кедры, пушистые ёлки, высоченные сосны, лопухи в человеческий рост… И запахи! Какие-то совершенно особенные дремучие запахи: пахло сырой землёй, мхом, древесной корой, нагретой хвоей, травами, цветами и ещё чем-то.
Нилка нисколько не жалел, что пошёл с Василисой Наркисовной… то есть с бабой Васей, в этот замечательный лес. Более того – он тихо радовался тому, что не остался на всё лето в пыльном душном городе, а приехал сюда. И даже то обстоятельство, что любимый планшет запустить невозможно, сейчас почти не огорчало мальчика.
Шли они, не торопясь, часто останавливаясь передохнуть, умыться в ручье, полюбоваться видами природы. А полюбоваться было на что!
Сначала они увидели огненно-рыжих лисят. Зверята весело играли в догонялки на краю небольшой полянки, под старой сосной.
– Тише, не будем их пугать, – прошептала бабушка. – Пусть резвятся.
Они обошли лисят стороной, и двинулись дальше.
Потом Нилка увидел на стволе наклонившейся берёзы маленького полосатого зверька с большим пушистым хвостом.
– Какая смешная белка! – засмеялся мальчик. – И совсем нас не боится.
– Это не белка. Это бурундучок. Очень любопытный зверёк, потому и подпускает к себе человека так близко.
Белок, двух рыжих и одну чёрную, они тоже встретили. А ещё – большого глухаря и целый выводок куропаток. И даже увидели пасущуюся на пригорке лесную козу, косулю.
– Здесь в сто раз интереснее, чем в зоопарке! – радовался Нилка.
– Зоопарки я терпеть не могу! – сердито поморщилась Василиса Наркисовна.
– Баба Вася, а куда мы идём?
– Да так… К одному вредному старикашке. Попроведать – жив ли?
– А этот вредный старикашка – он кто?
Дед Пихто.
Не успела бабушка ответить на вопрос, как прямо из густых зарослей тальника и смородины возник сердитый дед в зимней шапке-ушанке, с сучковатой палкой в руке, косматый, бородатый.
– Кто, кто! Дед Пихто! – сварливым голосом сказал старик, и добавил скороговоркой: – Пихтач-ельник, понимаешь ли…
Нилка покраснел: ему стало неловко перед дедом за «вредного старикашку». Но откуда же было знать, что старикашка этот стоит тут рядом и всё подслушивает!
