Есть почему-то совсем не хотелось. Но возражать Нилка не рискнул. Он послушно потянулся к сдобе, через силу откусил. Осторожно поднял глаза на бабушку. И даже вздрогнул от неожиданности: в неярком свете керосиновой лампы перед ним сидела самая настоящая баба-яга. В смешном, сплетённом из ниток ночном чепце, вся седая, с длинным носом, сурово нависающим над верхней губой.

Заметив, что мальчик смущён, бабушка приветливо улыбнулась, отчего стала походить на бабу-ягу ещё больше. И произнесла ласково:

– Ты что-то хотел, соколик?

Нилка совсем стушевался. И спросил первое, что пришло в голову:

– У вас есть ружьё?

– Ружьё? – удивилась бабушка. – А тебе зачем?

– Вам, наверное, страшно одной в лесу?

– Да разве я одна? Во-первых, разного зверья в нашем лесу видимо-невидимо, и я со всеми в приятельских отношениях. Во-вторых, у меня есть друг и защитник. Михайло Потапыч.

– А это кто?

– Как кто? Медведь, конечно. Хозяин. Надо ведь кому-то следить за порядком в лесу.

– Настоящий живой медведь?

– Конечно, живой. Не игрушечный же.

Нилка не очень поверил бабушке. Решил, что та его обманывает. Взрослые ведь часто обманывают детей. То есть, может быть, даже и не обманывает, а просто шутит. Обыкновенная вещь.

– Не веришь, – понимающе кивнула бабушка. – А зря. Я его совсем крохой подобрала. Представь себе, сидит такой маленький пушистый комочек на лесной полянке и плачет. Натурально, как ребёнок. Маму-медведицу браконьеры убили. А детеныш как-то убежал, спасся. Вот я и пожалела малыша, взяла к себе домой, выкормила, вырастила. А вырос он, я тебе доложу, огромным, как скала. Самый настоящий хозяин леса.

“Ух ты, – подумал Нилка. – Вот бы попросить, чтобы мне тоже с ним познакомиться!”

– Василиса Нарки…

– Э, нет, так дело не пойдёт! – решительно перебила старуха. – Я тебе бабушка или кто? Вот и зови меня просто – баба Вася. И на «ты», пожалуйста. А то – как чужие будто.

Нилка кивнул не слишком уверенно, потому что не знал – получится ли ему эту непонятную, эту совершенно чужую старую женщину… эту суровую бабу-ягу звать бабой Васей… да ещё на «ты»?

– Чего спросить-то хотел? – напомнила баба Вася.

Мальчик снова засмущался:

– Да так… Ничего…

– Ладно, заговорила я тебя. Ты тут сиди, насыщайся, а я пока приготовлю комнату. Ты ведь не забоишься один спать?

– Не забоюсь…

***

Оставшись один в отведённой ему комнатке, Нилка первым делом достал из чемодана планшет. Поиграть в последний раз хоть немного. Пока не сядет батарейка.

Но батарейка села практически сразу. Очевидно, он просто забыл её зарядить перед отъездом.

И стало Нилке совсем грустно и одиноко. Вот лежит он, один одинёшенек, в чужом, незнакомом доме, на чужой, незнакомой кровати. За стенкой похрапывает чужая, незнакомая бабушка, похожая на бабу-ягу (попробуй догадайся – добрая она или злая?). И совершенно неизвестно, как он будет жить здесь, в чужом незнакомом месте целых полтора месяца? Чем тут можно заниматься, если даже электричества нет?

И ни друзей, ни знакомых. Правда, с друзьями сложновато было и дома. Так вышло, что Нилка очень тяжело сходится с другими детьми. Напроситься играть в весёлую компанию сверстников он не умеет. И в школе ни друзей, ни даже постоянных товарищей тоже почему-то не завелось.

Однако, дома есть мама, папа, бабушка Аня. И – планшет, самый верный друг, с которым никогда не бывает скучно. А здесь? Что он будет делать здесь?

Вот лежит Нилка один одинёшенек. В комнате полумрак. Только огарок свечки чуть теплится в блюдце на тумбочке (бабушка Василиса оставила, чтобы внуку не страшно было в полной темноте засыпать на новом месте). А он лежит, один-одинёшенек, как та луна на небе. Лежит, глядит в окно и шепчет одними губами:

– Луна, миленькая луна! Только ты можешь понять, как мне сейчас грустно. Ты там, на небе, совсем одна. А я здесь, на земле, тоже совсем-совсем один…

От жалости к самому себе Нилка тихо, беззвучно заплакал.

Очевидно оттого, что слёзы затуманили взгляд, показалось мальчику, что луна покачала головой. И сказала:

– Хватит плакать!

– Рёва-корова!

Перед Нилкой стояла очень красивая девочка возрастом чуть постарше, чем он сам. В руках – небольшой блестящий зонтик. Вся она как будто излучала мягкий зеленовато-голубоватый свет: и лицо, и волосы, и платье…

– Ты кто? – шепотом спросил мальчик.

– Ты не знаешь, кто я? – удивилась девочка и гордо откинула назад свои серебристо-голубоватые волосы. – Я – Лунитана, лунная фея! – И добавила тоном попроще: – Но ты можешь звать меня просто Лунита. Или Тата. Я разрешаю своим друзьям звать меня так. А ты? Как тебя зовут?

– Даниил. Но ты можешь звать меня просто – Нилка. Ты с луны свалилась, да?

Девочка глянула на мальчика своим огромными глазищами… а ресницы у неё длинные-предлинные, аж дух захватывает.

– Почти угадал! – сказала она. – Только прошу заметить: я – не свалилась, а прилетела на зонтике. Мы, феи, обожаем летать по небу на своих зонтиках.

– Задавака ты, а не фея! – Нилке показалась, что девочка разговаривает с ним, как с маленьким, и немного обиделся. – А волшебная палочка у тебя есть?

– Есть. Только я не люблю таскать её с собой. Она капризная и не очень послушная. Характер у неё такой. Строптивый.

Мальчик захлопал глазами:

– Разве так бывает?

Девочка пожала плечами:

– Постепенно мы с ней найдём общий язык. А пока у меня есть волшебное колечко с лунным камнем. Вот, посмотри.

И показала Нилке красивый серебряный перстенёк с беловато-голубоватым камушком круглой формы, который мягко и таинственно светился в полумраке комнаты.

– Здорово! – Слёзы у Нилки на глазах высохли окончательно. – А что ты можешь?

– Пока не очень много, я ведь только учусь. Но и не так мало! Хочешь, например, я сейчас оживлю что-нибудь из вещей?

– Правда?

– Конечно. Мой дедушка говорит, что все вещи – живые, нужно только им об этом иногда напоминать.

– Очень хочу! – Нилка захлопал в ладошки от радости (ещё бы не захотеть самого настоящего волшебства!) – А как?

Девочка достала из кармана небольшое круглое зеркальце.

– Ты пускал когда-нибудь лунных зайчиков?

– Не знаю… – растерялся мальчик.

– Современные дети – это что-то безнадёжное! – проворчала Лунитана совсем по-взрослому. – Не знают простейших вещей! Ладно, смотри сюда.

Она повернула зеркальце так, чтобы в нём отразилась луна, и позвала:

– Митя, иди к нам!

От зеркальной поверхности отделился сгусток неяркого света, который повис в воздухе, а затем как-то незаметно превратился в маленького прозрачного светящегося зайчонка.

– Прежде всего поздоровайся с мальчиком! – подчёркнуто строго сказала лунная фея.

Зайчонок послушно поднялся на задние лапки, передние приветственно сложил на груди и сказал:

– Здравствуйте! Меня зовут Митя. Я – лунный зайчик. Это почти то же самое, что солнечный. Но, может быть, я не такой яркий.

– Ух ты! – обрадовался Нилка. – А меня зовут…

– Нилка тебя зовут, – нетерпеливо перебила девочка. – Слышали уже. Лучше скажи, что бы ты хотел сейчас оживить?

– Кто, я? Но я же это… ну, не умею…

– А то я сама не догадалась! – Юная фея хмыкнула, задрала носик и слегка оттопырила нижнюю губку. – Ты просто укажешь на какой-нибудь предмет, а оживлять будет мой ассистент. Митя, ты готов?

– Как юный пионер! – с готовностью отозвался зайчонок.

– Ах, оставь свои старомодные остроты! Это никому не интересно.

– Жаль! – Митя ностальгически вздохнул. – Эх, Танька, знала бы ты, какое славное то было времечко! Как весело маршировать под барабанный бой и радостное сипение пионерского горна! Бом, бом! Ту-ду-ду-ту!

Тата пропустила всё это мимо ушей. Она отвернулась от лунного зайчика, посмотрела на Нилку и спросила нетерпеливо: