А барон Чернотопья уже доказал, что действительно может защитить город, и при этом брал за свою помощь всего лишь деньги. Да, много, зато не претендовал на землю, которую оборонял. Так что в глазах бургомистров именно Киррэл Шварцмаркт, аристократ ненавистного Крэланда, казался роднее и ближе, чем собственный меридийский сосед.

— А что дальше будет, когда «Чертополох» решит вернуться в свою страну? — спросил глава междугородней торговли, ощупывая бумагу сертификата с личной подписью его милости. — Не поймите меня превратно, господа, но Шварцмаркт и Гриммен могут уехать в любой момент, а нам здесь оставаться и жить.

— Нужно сделать так, чтобы они никуда не уехали, — усмехнулся первый. — Кабан нашел с нашим бароном общий язык и привлекал к своим делам. И, поверь, мальчишка весьма способнее, чем кажется на первый взгляд. Я не удивлюсь, если он найдет способ защитить свою лавку здесь, хотя сам будет уже на том свете. Нет, друг мой, такие, как «Чертополох», легко не уходят и свое не бросают без пригляда. Так что главное для нас — дружба с этой парочкой детишек.

Он почесал кончик носа и легко поднялся на ноги из кресла, в котором сидел. Плеснув вина в серебряный кубок, глава города уставился в окно, за которым светили звезды. На лице бургомистра играла улыбка, он уже строил планы, как можно будет повысить не только свое благосостояние, но и города.

Определенно, сама судьба прислала им эту парочку. И не зря — Фолкбург действительно славный город, раз двое сильных чародеев решили остановиться именно в нем. И теперь они прониклись городом, стали его гражданами не на бумаге, а в душе. И не отступятся, если кто-то решит прижать Фолкбург.

Так что о завтрашних переговорах с графом Мизингом бургомистр не переживал. Гораздо важнее было придумать, как свести его сиятельство и барона Шварцмаркта за одним столом. Байрон должен понять, что Фолкбург ему не сдастся ни на каких условиях.

О том, что в это же самое время второй бургомистр думал об обратном, первому было неведомо.

Фолкбург. Киррэл «Чертополох» Шварцмаркт.

В том, что граф не явился раньше, ничего удивительного не было. Во-первых, его сиятельство ехал не сам по себе, а во главе своей армии. Во-вторых, будучи старше по титулу, чем баронесса Гриммен, он не мог заявиться на праздник без приглашения — дурной тон вламываться на чужой прием незваным. Нет, он, разумеется, мог так сделать, но выглядело бы это как поддержка Дии в ее начинаниях.

Так что, увидев выходящую к стенам дружину в полном боевом обмундировании, я совершенно не был удивлен. Еще вчера бесы Сэдрика доложили, что граф остановился неподалеку, еще затемно, и дал своим людям отдохнуть. Сегодня же никаких последствий для баронессы его визит уже не имел, и дружина могла спокойно разбить лагерь под стенами.

Фолкбург оставался королевским городом, и вводить в него войска аристократа — все равно что объявлять свои претензии на него. Поэтому в частном порядке воины графа могли посетить город, но — не в составе армии.

Николас стоял на стене рядом со мной. В качестве коменданта он обязан был встретить его сиятельство как союзного военачальника.

— Не нравится мне все это, — заявил Фолкс, разглядывая развевающиеся на ветру прапоры Мизинга.

Я лишь хмыкнул в ответ. Понятно, что Байрон Мизинг, аристократ старой закалки, прибыл не ради города, а ради войны с риксландской армией.

Мизинг вообще имел репутацию жадного до сражений вояки и упустить шанс на старости лет повоевать, как в молодости, просто не мог.

Фолкбург не пал и не осажден — это любопытно, но не столь важно.

Граф входил в военную партию Меридии и в сражениях против других стран видел не обязанность аристократа, а его законное право. Так что неудивительно, что сына с внуком граф отправил в Крэланд, где первый сгорел под огнем Равена, а второй был посажен на кол с выпущенными кишками — в назидание остальным пленникам. Сам граф, по слухам, обоими очень гордился. Гордились ими и остальные шестеро сыновей Байрона, которым теперь перепадало больше наследства.

— Все будет хорошо, — заверил я коменданта, когда увидел, что от марширующего войска отделилось несколько всадников во главе с его сиятельством.

Всего Мизинг привел под стены Фолкбурга огромную дружину навскидку из пяти сотен воинов. Внушительное число по меркам Эделлона, но, учитывая любовь Байрона к сражениям, не удивительное. Странно, что их не больше.

— Похоже, мне пора, — вздохнул Николас и, поправив униформу стражника, пошел к лестнице.

Я еще понаблюдал за приближающимся графом, а потом последовал за комендантом. На самой встрече, по законам военного времени проходящей без всякой помпы, мне присутствовать было не нужно — я ведь даже не подданный Меридии. А вот Дия уже ждала внизу, сидя в возке и обсуждая что-то с Эделин Фолкс. Вокруг них собралась толпа — и бургомистры, которых положение обязывало приветствовать его сиятельство, и простые зеваки.

Прошедший бал оставил приятные впечатления. Денег мы, естественно, не заработали, но кое-какие договоренности по лавке были достигнуты. И это помимо взятых на себя обязательство по изготовлению расходников и артефактов. Сказать по правде, с гильдиями я мог рассчитаться прямо сейчас — все необходимые компоненты у меня уже давно были готовы, просто ждали своего часа.

Спустившись по лестнице на землю, я взглянул на въезжающих в Фолкбург коней и, стараясь не привлекать внимания, пошел прочь, свернув в переулок. На соседней улице, будто и не приехал никакой граф, жизнь шла своим чередом. Здесь никто и не помышлял бросить работу, все занимались своими делами, и на меня внимания тоже никто не обратил.

После устроенной всенародной попойки горожане, дорвавшиеся до халявы, теперь страдали от вчерашнего. Кто-то уже явно поправил здоровье и переборщил с лекарством — несколько раз мне попадались упившиеся жители Фолкбурга.

Ярко светило солнце, теплое летнее утро заставляло настроение подниматься без всяких причин. Так что шел я не торопясь размеренным прогулочным шагом и к лавке добрался примерно через полчаса.

Здесь меня поджидал сюрприз. Банда вольных охотников в явно боевой готовности разместилась за заборчиком, и старик, наверняка возглавляющий отряд, что-то обсуждал со стоящим на крыльце Ченгером.

Демон свою истинную природу не демонстрировал на людях, и потому теперь старательно отыгрывал скучающего слугу, вяло отмахиваясь от наемника. Заметив меня, он улыбнулся и указал рукой старику в мою сторону.

— А вот и господин барон, — сказал он, щурясь при этом от бьющего в глаза солнца так сильно, что стал похож на азиата. — С ним и говори.

Старик обернулся ко мне и поклонился с достоинством, почти как равный равному. Статус вольного охотника позволял многое, в том числе не признавать над собой власти благородных.

Я же быстро оглядел гостей. Кожаные куртки с металлическими вставками, много разнообразного оружия, рассредоточенного так, чтобы его можно было легко достать. Но главным было не их подчеркнутая готовность вступить в схватку, а артефакты. Отряд явно знавал лучшие времена, потому что то, что я увидел в эфире, в серьезный бой брать было уже нельзя.

Выдохшиеся амулеты защиты, ослабевшие атакующие артефакты. Ничего такого, что нельзя было бы легко подновить у мага — если есть деньги, разумеется. А вот с последним, похоже, у отряда все плохо.

— Рад приветствовать, господа вольные охотники, — первым заговорил я, глядя теперь исключительно на пожилого предводителя. — Что вас привело в мою лавку?

— Здравствуйте, ваша милость, — заговорил тот. — Строго говоря, мы пришли не к вам, а к ее милости Дие Гриммен.

— И какое же дело у вас может быть к баронессе? — не стал скрывать удивления я. — Если вам нужны товары лавки, вы можете обратиться ко мне. Уверяю, я уполномочен отпускать зелья ее милости любым покупателям.