– Теперь ты.
– Я?! – переспросил Нори и огляделся, убеждаясь, что эти слова не могли быть адресованы кому-то ещё.
– Ты, – повторила Талька. – Мне не составит труда доказать, что в этом городе только я умею держать меч.
– Мне это доказывать не надо, я раньше никогда не дрался! И вижу, что ты… явно лучше, – забеспокоился Нори.
Талька прищурилась и пристально смотрела ему в глаза. Сабир на другом конце арены поднялся на локтях, сплюнул кровью на песок и гнусаво произнёс:
– Лучше дай ей тебя отделать, иначе не угомонится. Я знаю, о чём говорю, шесть дозоров стоял с этой сумасшедшей.
Нори замешкался, метая взгляд между Талькой и Сабиром.
– Сюда, – быстро и строго сказала женщина.
Нори перелез через ограждение, неуверенно вынул меч из ножен и спросил её:
– Оружие ведь настоящее. Ты убьёшь меня…
– Не убью, – высокомерно произнесла Талька. – И эти зубочистки из Тагервиндской оружейной едва ли считаются настоящим оружием. К тому же, ты в кольчуге. Обещаю, я поддамся, – закончила она с коварной ухмылкой из вычищенных зубов.
Нори схватился за меч двумя руками и выставил его перед собой. Увидев это, Сабир поджал губы и расстроенно сказал:
– Понятно.
После этого он подполз ближе к ограждению и наблюдал за грядущим поединком. Талька внимательно оглядела новобранца: его руки слегка дрожали, ноги стояли близко друг к другу, почти стопа к стопе, глаза смотрели не на неё, а на её меч. Она усмехнулась, сымитировала удар справа, но тут же развернулась и с полного размаху ударила слева по клинку Нори. Сильная вибрация прошибла его ладони, пальцы невольно разжались и клинок отлетел в сторону. Талька опустила меч и второй рукой отвесила Нори размашистую пощёчину. Парень отшатнулся и опёрся на хлипкое деревянное ограждение. У Нори закружилась голова, а когда он пришёл в себя, Талька уже держала клинок у его солнечного сплетения.
– Какие же вы все слабаки… – сквозь зубы прошипела она, убрала меч в ножны и ушла куда-то в сторону.
Нори подобрал меч, убрал его в ножны и опустил печальный взгляд на песок. Сабир подошёл к нему, пожал плечами и разочарованно произнёс:
– Пока с её словами трудно спорить. Эта сволочь дерётся, как демон. Я Сабир, – он протянул руку и слегка ухмыльнулся, обнажив розовые от крови зубы.
– Нори, – ответил сын гончара и пожал его руку. – А почему вы бьётесь настоящими мечами? Разве тренировочных нет?
– Да вон они, – Сабир кивнул в сторону стойки с деревянными клинками и пошёл куда-то в сторону. – Просто Талька больная, тренироваться согласна лишь на стали. Говорит: «не чувствуя реального веса клинка, ты не научишься убивать им».
– А приходилось? – спросил Нори, неуклюже следуя за собеседником.
Они вышли с территории казарм и пошли по шумным городским улицам.
– Что? Убивать? – переспросил Сабир.
– Ну, да. Просто я только вступил в стражу и никого ещё не убивал. А скоро война…
– Да, я слышал речь Гилмора, – донеслось из-под рыжих кудрей, свисающих вдоль висков. – И да, убивать мне приходилось. Четверых или пятерых. Не за раз, конечно, да и давно это было. Нарвались. Один был вором, второй устроил потасовку в трактире и сам на меч налетел спьяну… остальных уже и не помню, за что прирезал.
– И каково это? – с волнением спрашивал Нори, глядя на свой меч в ножнах.
– Первый раз жутко. Потом спокойнее.
Сабир остановился посреди улицы, прищурился и окинул взглядом прохожих. Нори встал рядом с ним, тоже осмотрелся, но не слишком понимал, что происходит.
– Начинается… – пробормотал Сабир и сплюнул кровавой слюной.
– Что? – волнительно спросил Нори и посмотрел на него снизу-вверх, потому что Сабир был выше на голову.
Рыжеволосый мужчина с подозрением оглядел людей вокруг и сказал:
– Да вся эта суета проклятая: шёпоты, сплетни, планы какие-то… кое-кто уже собирается валить из города. Не могу их осуждать, но вряд ли они понимают, что на границе их встретят Ренамировские мародёры.
– С каждой ушедшей семьёй ополчение становится всё меньше, как и наши шансы на победу, – с тревогой комментировал Нори.
– Ага, – промычал Сабир и повернулся к парню. – Но об Тагервиндские стены разбилась гордыня многих лордов. Может, разобьётся и гордыня Ренамира, как знать? Наше дело малое: за порядком следить, тренироваться и ждать. Ты же не просто так за мной увязался, да? Новый сменщик, – Сабир посмотрел на Нори, по-отечески улыбнулся и похлопал его по плечу. – Пойдём.
Сабир позвал Нори рукой и направился к городскому трактиру, расположенному на этой улице. У входа он умылся в деревянной бадье, оставив в ней едва заметные кровавые разводы, поправил форму и резко открыл входную дверь. Нори с чувством неловкости следовал за ним и, оказавшись внутри, был немного оглушён здешним шумом: на табурете встал бард и орал патриотическую песню, тут же смеялись несколько пьяниц, кто-то выкрикивал тосты, слышен был стук деревянной мебели, звон стальных ободков на кружках для эля, женский визг, гогот, топот – у Нори аж закружилась голова от окружающей какофонии. Он много раз бывал в трактире, но сегодня здесь было особенно людно. Сабир махнул рукой трактирщику и указал на единственный свободный столик:
– Два ячменных!
Трактирщик кивнул и принялся наливать напитки. Сабир наклонился к Нори и сказал ему:
– Подожди меня за столом, я скоро буду.
Нори кивнул, прошёл к столу и сел за него. Когда он обернулся, Сабир уже исчез из виду, зато появился другой человек – тот, кого Нори сегодня поутру успел увидеть около мастерской. Стафорт плюхнулся на табурет напротив Нори и громко заговорил:
– Кого я вижу! Горшечник! Ты чего это вырядился, и что за здоровый хрен с тобой пришёл?
Нори сначала улыбнулся другу, но тут же засмущался:
– Я вступил в стражу, хочу… помочь.
Стафорт на секунду оцепенел, а затем встряхнул головой, возвращая себе сознание после услышанного.
– Ты дурак? – спросил он и наклонился ближе к Нори, переходя на полушёпот. – Какую стражу? Городу конец, надо бежать отсюда! Я уже хотел найти тебя и предложить уезжать с ближайшим караваном, хотя знал, что отец твой упрётся… это он тебя надоумил?
– Нет, ты что! У него одна глина на уме, – отмахнулся Нори. – Я не из-за отца здесь остаюсь. Просто я хочу быть действительно полезным, показать себя перед лордом, перед людьми. Может, перед Миртой! Следить за улицами, наказывать преступников…
– Ой дура-а-ак… – протянул Стафорт и закрыл лицо руками от негодования. – Тебе ваза на башку упала, что ли? Ты на стене будешь стоять или где? Говори быстро.
Он тут же приободрился, очевидно, считая, что должен спасать друга и вытаскивать его отсюда.
– Барбакан, сегодня вечером заступаю, – ответил Нори. – А что?
– Отлично, – прошептал Стафорт. – Как стемнеет, я свистну два раза, буду ждать тебя за южной стеной. Спустишься – садимся на коня и бежим, чтобы только подковы наши было видать.
– Что?! – изумился Нори и нахмурился. – Нет! Ни за что! Если ты так хочешь свалить, то вперёд, я не брошу город, отца, лорда, Мирту и… никого не брошу здесь! Понял? Тебе не убедить меня, Стафорт, даже не пытайся.
Стафорт с досадой покивал и отвернулся:
– Н-да, все на свете знают, что ты упёртый козёл. Ну… тогда прощай. Если боги позволят, свидимся ещё.
Он встал с табурета и раскинул руки для объятий. Нори поднялся, приблизился к нему, и они крепко обнялись. Стафорт похлопал его по спине и произнёс с какой-то непривычной для него печалью в голосе:
– Надеюсь, ты не пожалеешь о своём выборе. Удачи, друг.
– И тебе, – ответил Нори. – Куда бы ни занесло.
Стафорт отстранился, кивнул на прощание и спешно вышел из трактира. В этот момент помощник трактирщика как раз принёс эль и расположил его на столике. Нори сел на место, обхватил кружку и угрюмо следил за тем, как лопаются пузырьки белой пены. Вся его прошлая жизнь постепенно переставала существовать, а новая пока ещё не принесла желаемых впечатлений, славы и уверенности в себе. Он опустил взгляд на ножны меча, уткнувшиеся стальным кончиком в деревянный пол, и подумал о том, что предстоит делать с этим оружием – подумал об отсечённых головах, распоротых животах, о слезах и о крови, которые прольются после ударов этого меча. Всё это теперь выглядело в мыслях не таким ярким и героическим, как раньше. Нори вдруг будто почувствовал на плече нежную руку Мирты и обернулся, но это лишь край чужого платья задел его во время танца. Тоска по возлюбленной внезапно стала такой сильной, что Нори нестерпимо возжелал с ней увидеться, но из грёз и тревог его вырвал Сабир, севший за стол.
