– Ну где ты ходишь опять? – накинулся на нее Кирилл, как только вошла в танцкласс. – Девочки, новенькая – Злата. Не обижать, – шутливо погрозил пальцем. – С девочками потом познакомишься, сейчас совершенно некогда. Что встали? Заняться нечем? – прикрикнул на танцовщиц, а потом с кровожадной улыбкой повернулся к балерине: – Вот нам точно есть чем, – предвкушающе потер руки.

– Слушай сюда, зайка моя, – обняв ее за плечи, повел в свободный угол зала. – Работы с тобой не просто много, а очень много. Для начала посмотри, как одеты девочки, вот и у тебя тоже такая же форма должна быть. У нас все же стрип-клуб, да и голая кожа помогает удерживаться на пилоне. Но пока мы тебя туда не пустим, первое время синяков насажаешь по самое не балуйся. Секс-бомбу из тебя не сделать при любом раскладе, – обошел Злату по кругу, – но мы пойдем другим путем: будем играть на невинной порочности. Для начала займемся раскрытием твоей сексуальности. Это у нас первое дело, бревен мне тут не нужно. Я чертов гений, знаю.

Осваивать эротические и вызывающие позы под взглядами других танцовщиц и постоянные комментарии Кирилла было стыдно до пылающих щек. Другие же девушки ничуть не смущались: отрабатывали перед зеркалом призывные улыбки, гладили себя по груди и бедрам, выгибались как кошки.

"Никогда не признаюсь, куда устроилась работать", – от мысли, что родные могут узнать о таком, тошнило. Но деньги не пахнут.

– О, звезда снизошла до простых смертных, – прокомментировал Кирилл появление роскошной девушки, несшей себя с видом королевы. – Наташенька, радость моя, я в курсе, что ты курочка, несущая золотые яйца, и за это у тебя есть определенные привилегии, но еще раз опоздаешь, скажу Ольге, – девица задрала нос и пошла во вторую часть зала – на пилоны.

От того, как двигалась прима этого заведения, у Златки упала челюсть: это был ходячий секс! Каждое движение бедром, каждый прогиб, да даже казалось, что волосы двигаются сексуально. Что она творила на пилоне! Эротическая акробатика. Это было прекрасно и порочно, красиво, вызывающе. Новенькой стало страшно.

– Вот, смотри, – постановщик просто ткнул пальцем в Наталью, – будешь с ней на контрасте. Она демоница вожделения и похоти, возбуждающая и пробуждающая все потаенные желания. Из тебя сделаем невинного ангела, возбудим в мужиках инстинкт собственника и защитника. Поклонников, конечно, у тебя будет меньше, но совсем без них не останешься. Будем бить по романтике – всякие там дни влюбленных, дни рождения, и прочая ерунда. Можно поговорить со знакомыми, и сдавать тебя в аренду на детские праздники, – мужчину несло по волнам фантазий, а Злата чувствовала себя вещью. – Все же рубль к бюджету. И да, набери пару-тройки килограммов, тощенькая такая, жалко до слез. Мы все же не жалость у публики давим.

Из скудных оставшихся денег девушка едва наскребла на относительно приличного качества шорты. Стрипы удалось купить по большой скидке, случайно завалялся маленький размер, на прочее денег просто не было. Зарплата за первые две недели была скромной, удалось получить на руки, но бухгалтерия требовала банковскую карту, и этот вопрос нужно было уладить.

Получив нагоняй от хореографа, Злата волосы под сеточку больше не убирала, собирая в дульку под резинку. Он понимал, что ей сложно, но, если сама не сможет – будет шоковая терапия. Для первого номера решили блеснуть именно балетными умениями, какой-то мажор решил рисануться и сделать своей девушке предложение у них – потому что тут ее встретил, и в полночь, в годовщину их знакомства. Кирилл ходил, выпятив грудь колесом, он же давно говорил, что и такой типаж им нужен.

На очередной репетиции резинка не справилась с волосами без поддержки невидимок, и блестящая пшеничная волна тяжело упала за спину, окутав балерину. Она хотело привычно собрать их, но мужчина хлопнул ее по руке и заставил крутить фуэте.

– Ну вот, отлично! Уложить локонами и будет совсем красота. Теперь всегда репетируешь без этой дурацкой зализанной шишки на голове. А теперь просто собери их в хвост, и пошли на пилон.

– Держи, – Кирилл вошел в гримерку через пару недель и протянул Злате настоящие пуанты. – Ты же помнишь, что двадцать пятого у тебя премьера? – девушка в ответ только кивнула, гладя пальцем ткань на обуви, она давно их не надевала. – Не забыла, как стоять? Я прикупил две пары, вдруг одну порвешь, – плачущую новенькую утешали почти час.

Так вот и начался карьерный путь бывшей балерины, чуть не ставшей примой в родном театре оперы и балета, в стриптизерши, простите, в танцовщицы ночного клуба.

– Роман, привет, – на балкон поднялся Анджело-Кирилл, сверкнул белозубой улыбкой. – Вот, зашел оценить впечатление, которое наше Солнышко произведет на толпу. Чувак реально заморочился с предложением.

– Ну и мы заодно поглядим, раз ты на репетиции меня не пускал, – Костя опять пил кофе. – Устроил настоящую истерику тут.

– Знаешь, в гримерке она на меня впечатления не произвела, – в руке у Романовского был стакан с неизменным виски, – мелковатая какая-то, а у нас девочки с формами. Всех достоинств – волосы, кажется, до попы.

– С кем я работаю! – патетически воскликнул постановщик. – Я им про искусство, они мне про низменные инстинкты. Смотрите сами, и убедитесь, что сейчас такие номера мы сделаем трендом. Стриптиз у нас всего-то в пятницу и субботу, каждый день его ставить смысла нет. Тем более девушки любят всякую романтику.

– Полночь, – начал свою речь ведущий, – и нет, у нас никто не превращается в тыкву. Для одной прекрасной девушки Оксаны у нас приготовлен небольшой сюрприз. Оксаночка, ваш молодой человек очень вас любит, и этот номер только для вас!

Зал погрузился в темноту, включили фонограмму. Ромка усмехнулся и небрежно прокомментировал:

– Музыку кто подбирал? Вы бы еще "Отель Калифорния" включили, – песню начала 90-х он узнал, что сестра, что большая часть подружек считали ее жутко романтичной. Ему уже была понятна вся "художественность" номера, и он даже не соизволил повернуться лицом к сцене, так, скосил глаза. Всякие амуры-лямуры ему были до лампочки, но, когда было нужно, мог и сто и одну розу прикупить, и столик заказать, в общем, сделать красивый жест, только вот в душе ему было абсолютно пофигу. Поэтому чаще предпочитал давать специальную банковскую "карту любовницы".

– Много ты понимаешь. Девушкам нравится, а это клиентоориентированный номер, почти на заказ. Смотри давай, – к нему подошел Кирилл, нацепил на нос очки. – Хотя такого циника, как ты, ничем не пронять. А девочки всё верят, а девочки всё надеются, – хмыкнул он.

Зал погрузился в темноту, лишь на сцене появилось пятно неяркого желтого света. И через мгновение в него шагнула… фея. Или эльфийка. Именно такими их рисуют в любимых историях Ромкиной племянницы. Невысока, тонкая фигурка была будто окутана золотистым сиянием.

You and I moving in the dark

Bodies close but souls apart

Shadowed smiles, secrets unrevealed

I need to know the way you feel

I give you everything I am and

Everything I want to be

I put it in your hands

Зазвучал голос Лорен Кристи, и девушка, взмахнув руками, сделала поворот, встав на носочки. Ткань платья пришла в движение, окутав ее невесомым облаком. Рома, неожиданно заинтересовавшись, повернулся к сцене полностью, забыв и про смысл песни, и казавшуюся провальной затею с такими номерами. Балерина не танцевала под музыку, она жила музыкой. Он никогда не думал, что можно ТАК выразить столь много лишь одним плавным движением рук. Не заметил, как рядом встал Костя, тоже завороженный тонкой фигуркой. Смешались балет и современный танец в такой совершенный и чувственный коктейль, что Романовскому нестерпимо захотелось прикоснуться к этому лучику света, порхавшему сейчас в небольшом пятне прожектора.

"Она на самом деле Солнце", – подумал мужчина, когда Злата, взявшись за пилон, прогнулась и сделала оборот. – "Яркое теплое Солнышко".