Выпалив это, он яростным шагом удалился в спальню. Сел на кровать, снял тапочки и, не раздеваясь, повалился на спину.

Следом приплелась Мария. Присела рядом. И, повздыхав немного, проговорила робким голосом:

– Зря ты так, Коля. Они ведь не знают, что я не могу родить ребёночка.

– А вот взяла бы и сказала им, – зло процедил Чуб, глядя в потолок.

– Нет, я не могу, – тихо прошелестела она с видом безвинного человека, которого представители чуждого закона после долгого преследования наконец загнали в угол для жестокой расправы.

– Почему же не можешь? – настроил он глаза под преувеличенно-непонимающим углом в её сторону.

– Неудобно мне рассказывать им о таком.

– Подумаешь, неудобно! Вот рассказала бы один раз, пусть и неудобно было б, – зато меня больше не доставали бы с этой дитячьей проблемой. Надоело, блин!

– Ну хорошо, если ты так хочешь, я скажу им, – потупилась Мария. – Только боюсь, тогда мама твоя… наша… станет хуже ко мне относиться.

Чуб поразмыслил с четверть минуты. И дал задний ход:

– Ладно, не говори. В самом деле, ещё неизвестно, каким боком обернётся это признание. Может, станут бухтеть шибче прежнего… Нет, ну до чего же приставучие: «семья без детей – не семья», «ребёнок – это радость в доме»… Осточертела их шарманка! Думаешь, если бы ты оказалась способной рожать, то я прям-таки сразу дитём захотел обзавестись? Ага, шиш с маслом! На хрена мне оно сдалось? А если бы родился какой-нибудь урод? Или хворый на весь организм? Сейчас, говорят, такое часто случается из-за экологии. И что тогда делать с неполноценным ребятёнком? Это ведь ещё хуже, чем без детей, верно?

– Верно. Живут люди без детей – и ничего. Я знаю много таких семей. Любят и уважают друг друга.

– Вот именно. У меня тоже куча женатых знакомых, которых бездетная жизнь не парит вообще. У дядьки Гриши – он через три двора отсюда живёт, вниз по улице, – случай был: полюбовница залетела, так он потребовал аборта. Хотя сам сколь раз говорил мужикам, что его жинка не может рожать, потому что хворая по женской части.

– Ага, ещё неизвестно, как лучше. Вон, у меня соседка шестидесятилетняя – я как-то раз спросила: «Тёть Поля, не переживаете из-за того, что детей у вас нет?» Куда там! «В молодости, – говорит, – переживала. Боялась, что муж живёт со мной из жалости, а сам хочет ребёнка. Предлагала ему погулять на стороне, чтобы какая-нибудь краля родила ему малыша. Но муж, слава богу, отказывался… А сейчас, наоборот, страшно довольна своей бездетностью: нервы никто не мотает, живу в свое удовольствие».

– Насчёт погулять на стороне – это она молодец, – оживился Чуб. – Правильная тётка, завидую её супружнику!

– На себя примеряешь? – ткнула его кулаком в бок Мария. – Кобель!

– Нет, ну я же просто так, я ведь шуткую, – скривившись в игривой улыбке, Чуб обхватил жену правой рукой за талию и, потянув к себе, повалил её на кровать. Мария немного поёрзала, принимая удобное положение и, притулившись щекой к его плечу, продолжала:

– А ещё тёть Поля рассказывала: «Есть у меня два брата, один сейчас живёт в Краснодаре, а другой в Ростове. У каждого – по взрослой дочери. Недавно приезжали оба брата в гости. Спрашиваю у одного: «Как там твоя Алёнка?» Он в ответ: «Алёнка за год два раза позвонила, один раз забежала зимой – замёрзла сильно. Так что почти ничего не знаю о ней…» Спрашиваю у второго брата: «А у твоей Оксанки как дела?» Он хмурится и досадливо рукой машет: «Хреноватые дела у Оксанки. Расписалась со старым уродом, который старше меня на несколько лет. Урод этот вместе с Оксанкой просадил в казино три миллиона рублей – а деньги, между прочим, брали в кредит в банке, квартиру собирались покупать. Теперь банк из них деньги пытается вытрясти, а они прячутся от вышибал по друзьям и знакомым»… Вот и расти после этого детей. Чем таких – лучше вообще никаких не иметь.

– Да уж, многие старики видят своих взрослых детей, которые разъехались по другим городам, раз в два-три года, когда те приезжают просить деньги.

– Так и есть. Мой дядя Игорь – брат отца – видится со своими сыновьями не чаще, чем раз в год. Иногда, правда, разговаривает с ними по телефону. Дядя разведённый, и его первая жена, тётя Вера, уехала с сыновьями в Волгоград, когда они были ещё маленькими… Потом дядя Игорь женился на женщине с тремя детьми – от двух бывших мужей. И эти дети называют его папой. Вот как бывает!

– Чужих детей кормить тоже радости маловато.

– Дядя Игорь хорошо зарабатывает.

– Да сколько б ни зарабатывал – всё равно обидно… Вообще, мне это непонятно, хоть убей: почему у баб вечно мысли крутятся вокруг детского вопроса?

– Не знаю, Коль. Наверное, инстинкт материнский. Так уж природой устроено. И потом, если есть любимый человек, то от него хочется иметь ребёнка – интересно же поглядеть, какой он получится. Ну, мне-то и гадать нечего, я о таком стараюсь не задумываться.

– А если б могла родить – тогда задумывалась бы?

– Само собой. Чем я хуже других? Я ведь тоже женщина.

– И родила бы?

– А то как же. Нет, не сразу, конечно. Но потом, лет через несколько, наверное, решилась бы родить, чем я хуже других…

– Вот это фокус! Прямо сюрприз! А я-то думал, что тебе, как и мне, заводить ляльку неохота!

– Да я вообще так вопрос не устанавливаю: охота или неохота. Говорю же: просто стараюсь не задумываться об этом… А знаешь, Коля, всё-таки у нас с тобой есть выход.

– Это какой же?

– Мы можем усыновить ребёночка. Не сейчас, попозже: покрепче на ноги встанем – и усыновим, а?

– Ты что – дура? Я и своих-то не хочу, а тут – усыновлять. Сказанула!

– Зачем же сразу обзываться? Это сейчас ты не хочешь. И я пока не хочу, нам ведь с тобой некуда торопиться. Поживём ещё в своё удовольствие. А когда поднакопим денег да войдём в пожилой возраст, тогда и желание у тебя может появиться. И у меня тоже. Вот на этот случай я и говорю, что можем усыновить. Или удочерить.

– Не хочу даже слышать об этом. Никогда у меня не появится такого желания.

– Разве ты наперёд можешь знать?

– Ещё как могу!

– Но почему? Откуда ты можешь представлять свои желания в будущем? Между прочим, говорят, в детском доме очень несладкая жизнь…

– Ха, несладкая! Да если хочешь знать, я в детстве иногда хотел, чтобы меня сдали в детдом.

– Правда? Странно. А я бы на такое ни за что не согласилась. Ты, наверное, не понимал: это же – навсегда расстаться с родителями…

– Так ото ж: я и хотел с ними навсегда расплеваться. Иной раз, когда батя меня отлупцует ремнём, спрячусь в сарае и мечтаю: вот бы сейчас хату подпалить, а дверь подпереть лопатой или бревном каким. Если б предки мои вместе с хатой сгорели – меня тогда точно отправили бы в детдом.

– Бе-е-едненький… – участливо растянула она слабозначительное для Чуба слово, точно подхватив первое, подвернувшееся ей на язык. Потом взъерошила волосы у него на голове, как это делают маленьким ребятишкам, желая продемонстрировать им своё расположение. И присовокупила по-женски незлободушно:

– Но ты не подпалил, молодец!

– А чего подпаливать задарма? – скривил губы Чуб. – Я, хоть и маловатый был возрастом, но соображал: батя всё равно оконное стекло вышибет, не останется сидеть в горящей хате. Так что никакого смысла, бесполезно было дёргаться.

Мария помолчала немного, переваривая услышанное. После чего махнула рукой и проговорила с философским ветром в голосе:

– А может, и правильно люди говорят: если не дал бог детей, значит, уберегает от чего-то… Знаю я одну женщину, она раньше вместе с моей мамой работала. Ей сейчас, наверное, лет пятьдесят… Была она когда-то замужем за военным, и с молодости – ну никак у них с детьми не получалось. Врачи сказали: бесплодие. Уж она лечилась везде, где только можно было – ничто не помогало. Потом обратилась эта женщина к одной знахарке… И забеременела! А через несколько месяцев её мужа отправили воевать в горячую точку, не помню уж точно куда, и там он погиб… У неё на нервной почве – срыв беременности, представляешь? Вот как оно: если уж не дано было несчастной женщине иметь деток, то и не получилось… Так что – может, бог меня уберегает от ребёнка… или ребёнка моего – от меня. Не знаю, стала бы я хорошей матерью или нет… Да чего теперь гадать.