— Би-би! — крикнула Настька. Она была единственной, у кого настроение не испортилось. Прокатиться всей семьёй на машине — это же так здорово!

Уставший Витька задремал. Ему снилось, как они подъехали к причалу, нашли лодку, и папа прямо здесь нанял буксир. «Половина беды улажена, — подумал Витька во сне. — Теперь бы Настьку вылечить». Проснулся он от затрещины. Машина и впрямь стояла возле причала, но на этом сходство со сном заканчивалось.

— Где ты её привязал? Где? — папа тряс его за плечи. — Вылезай живо!

Витька полез из машины. Неужели судьбе ещё не надоело подбрасывать ему гадости? Лодки не было. Витька оглянулся на будку смотрителя, потом просительно посмотрел на папу.

— Тут мой малец пару часов назад лодку оставил, — обратился папа к смотрителю. — Говорит, здесь привязал.

— При мне никаких лодок не оставляли, — отозвался смотритель, приглушив телевизор. — Я с девяти тут сижу.

— А куда ж она делась?

— Спросите у Михалыча, он завтра будет. А при мне никаких лодок не оставляли.

Витька с тоской оглядел ещё раз ряды прикованных посудин. Старой почерневшей плоскодонки и след простыл.

— Всё ясно, — сказал папа. — Поехали.

— Пап, я завтра приеду на автобусе и спрошу у этого Михалыча…

— И он тебе скажет, что честно сторожил её всю смену, а в девять его сменили, и пошлёт тебя к сменщику. Пора взрослеть.

Они сели в машину, папа включил фары, и только сейчас Витька заметил, что наступила ночь.

— Сергей, ты заказал буксир? — взволнованно спросила мама.

— Нет, — ответил папа и рванул сцепление. Всех вжало в спинки сидений.

— Почему? Ты должен был заказать! За ночь лодку могут украсть, мы тогда не расплатимся!

— Её и украли, — нехотя сказал папа. И началось…

Через полчаса они были дома. Все так обозлились на Витьку, что он даже удивился, когда мама поставила перед ним тарелку щей — думал, кормить не будут. Дорогу домой он старался не вспоминать. В ушах звенело. В воздухе завис прочный запах корвалола. Дохлебав щи, он молча ушёл к себе, нырнул в кровать и отвернулся лицом к стене. Настьку уже уложили. Мама приоткрыла дверь, вполголоса бросила: «Завтра отец с тобой разберётся», — и захлопнула. Спокойной ночи, стало быть.

В машине его клонило в сон, а теперь заснуть не получалось. Множество мыслей лезло в голову одновременно, и все они были гадкие. Луиза его подло подставила. Родители не верят ему ни на грош. Настька простужена. Завтра идти извиняться. А кроме всего этого, слушать, как папа будет его ругать… Папа — это вам не мама, он ругает редко, да метко. А может, руганью дело не ограничится, и папа возьмётся, наконец, за ремень? Не верилось Витьке, ни разу его пока не лупили, только обещали. Но и столько преступлений сразу он тоже не совершал.

Он пересчитал свои преступления. Водился опять с запрещённой девчонкой — раз. Спёр лодку — два. Простудил сестру (болван несчастный) — три. Ну и по мелочам наберётся на пару оплеух: купался сам, Настьку накормил не манной кашей, нашлёпал в коридоре грязными башмаками. По всему выходило, что теперь он злостный рецидивист и вернуть себе доброе имя не сможет. А если так — то можно взять тайком папину винтовку и пострелять на огороде в консервные банки — всё равно его уже никто и никогда не будет считать порядочным человеком. Пострелять из винтовки было его тайной мечтой. После гибели Чапы эта мечта приугасла, а сегодня возобновилась. Надо на банках нарисовать круги…

Он сел в кровати, с силой протёр лицо руками. Какая, к чёрту, винтовка? Какие банки? Ведь он никогда в жизни больше не увидит Луизу! Никогда! Ему захотелось ей позвонить и поругаться. Обозвать предательницей и повесить трубку, а потом сидеть и ждать извинений. Он размечтался, как Луиза прибежит и извинится, всё всем расскажет, и он повезёт её кататься на велосипеде. Нельзя же всю жизнь обижаться.

Он крутился в постели, вставал, смотрел в окно, включал свет, снова ложился, но уснуть не мог. Когда его электронные часики показали 02.00, бессонница началась и у родителей. Они вышли в прихожую, и Витька прижук. Папа тихо и сердито шептал что-то маме, она вполголоса возражала. Витька расслышал только одну её фразу: «Не прокормишь». Потом хлопнула кухонная дверь, голоса стихли, и Витька провалился в сон.

========== 5. Прощение ==========

Проснулся в 7 утра от визга: Настьке ставили укол. Из-за него. Витьке опять стало стыдно, а тут ещё мама подлила масла в огонь.

— Своему брату скажи «спасибо», — приговаривала она, утешая ребёнка. — Это он тебя чуть на тот свет не загнал.

Витька спрятался с головой под одеяло. День обещал быть хорошим и радостным.

После завтрака (гренки для всех, манная каша для Настьки) папа вошёл в Витькину комнату и без предисловий потребовал:

— Вытаскивай часы.

Витька удивился, но послушно протянул ему свои серенькие электронные.

— Не издевайся! — рявкнул папа. — Где золотые часы?

— А, эти… — Витька машинально глянул на нижний ящик стола. — Их давно нет.

— Прекрати врать!

— Я не вру.

Папа вынул ящик, высыпал всё на кровать.

— Где ты их держишь, бездельник? Мне сейчас ехать на работу, по пути сдам ювелиру. Не бог весть что, но покроет хотя бы часть стоимости лодки. Ну! Где они? — папа опрокинул на кровать второй и третий ящики. Коробка раскрылась, и клок собачьей шерсти вывалился на постель. Папа взял его двумя пальцами, посмотрел и кинул обратно. Витька отвернулся.

— Пап, не ищи, их правда нет.

— Куда ты их дел?

— Подарил.

— Ты что, совсем охренел? Знаешь, сколько они стоят?

— Думал, раз мои, то могу делать что хочу.

— Проклятье. Только этих проблем мне сейчас не хватало, — простонал папа. — Приеду вечером, выпорю как сидорову козу.

Но приехал папа не вечером, а через полтора часа и с огромной бутылкой пива. Витька сидел в прихожей перед телевизором, вжавшись в угол дивана, и прекрасно слышал, что происходит на кухне.

— Что праздновать будем? — ехидно осведомилась мама. — Новое назначение?

Папа молча поставил пиво на пустой стол.

— Наверно, тебя повысили в должности, — продолжала она ещё более ядовитым голосом. — Зарплату прибавили, да? Пивка вон купил на радостях…

— Ты можешь помолчать?

— Я вообще могу не разговаривать! Валяй, пей своё пиво. Напейся как свинья. Небось, и на работе пил, потому и вышвырнули.

— Помолчи ты хоть пять минут! Мне нужно подумать, ты это понимаешь? — крикнул папа.

— Я понимаю одно, — неожиданно спокойно сказала мама. — Я должна выходить на работу.

— Не смей!

— Кто-то должен кормить семью, если у тебя не получается, — и с этими словами она скрылась в спальне.

Папа положил бутылку в холодильник, вышел в прихожую и дёрнул вилку телевизора. На Витьку обрушилась тишина.

— Вставай. Идём.

Витька встал.

— Куда?

— К Ивану Васильичу. Расскажешь ему, зачем ты украл его лодку.

Витька шёл, как на расстрел, шагая впереди папы и опустив голову. Если действительно случилось самое плохое и папа остался без работы, то как они расплатятся за лодку? Теперь бы Витька безропотно отдал часы, не подари он их Луизе. Опять Луиза, везде Луиза! Папа был трижды прав, когда не велел с ней водиться. И Ромка предупреждал: «Влипнешь ты из-за неё». Вот и влип. Любая кража — дело мерзкое, но Иван Васильевич был старым, уважаемым человеком, да ещё и другом Витькиного покойного деда, и провиниться именно перед ним казалось особенно позорным.

— Не вздумай на девчонку валить свою вину, — предупредил папа. — Расскажешь всё, как есть.

— Пап, а почему ты мне не веришь?

— Потому что ты не умеешь врать.

У Витьки в голове эхом отдавался голосок Луизы: «Это Витя решил угнать лодку!» Он впервые в жизни столкнулся с предательством — так ему, по крайней мере, казалось, и это было до того обидно, что руки опустились, и не хотелось даже защищаться. Считают его зачинщиком — ну и пусть считают.

А потом был долгий и мучительный разговор с хозяином лодки. Витька покорно проговорил заученный текст и не стал сваливать вину на девчонку. Вышло так, что девчонка вообще тут ни при чём.