Ничего не подозревающие учительницы — те, которые чудом ещё не упали в обморок — смотрели на сцену с любопытством, смешанным со страхом. После того, как дети несколько раз развалили всю школу, вызвали Кинг Конга, прокопали всю планету насквозь, спровоцировали нашествие инопланетян и вышли в четвёртое измерение, от них можно было ждать чего угодно. И вот невидимый ведущий приступил к вызову символов Нового года. Начал со Снегурочки. — Снегурочка… — замогильным голосом протянул он. — Вызываю тебя… — Вызываем… — подхватили дети. — Яви-и-ись! — завывал призрак графа. — Призыва-а-а-аем тебя!
Сзади раздались гулкие мерные удары, словно шёл кто-то костяной. Все оглянулись и ахнули: в актовый зал вдвигалась на ходулях двоечница Отвёрткина, загримированная под Эмили из мультика «Труп невесты». На ней было длинное белое платье с истлевшим подолом, сшитое из бязи времён советского палеолита, а руки в длиннопалых перчатках а ля Фредди Крюгер так и сучили в воздухе, норовя кого-нибудь схватить. Точнее, сучила только одна рука, а в другой у Эмили Отвёрткиной был черенок от граблей, чтобы не полететь с ходуль. Навершием черенка служил череп, любезно предоставленный учебным скелетом (тот легко обходился без головы). При виде такой Снегурочки даже самые крепкие училки упали в обморок.
— Она явилась! — радостно взвыл ведущий. — Теперь осталось вызвать Деда Мороза… — дух откашлялся и с английским акцентом завыл: — Dead Morose! (Пояснение для тех, кто учил в школе английский: «Dead Morose» переводится как «Угрюмый мертвец». Те, кто учил немецкий или французский, могут пропустить это пояснение — они и так знают перевод, потому что английский учили не в школе.) — Dead Morose! — заунывно повторили дети, и восставшие из обморока училки осуждающе покачали головами. Но сделать ничего не успели, так как в зал вошёл Дед Мороз, и они снова упали в обморок. И было от чего! Потому что это был не Дед Мороз, а Кинг Конг в костюме Деда Мороза! Вместо посоха он держал вилы (украденные из школьной подсобки и для красоты обмотанные дождиком), а вместо мешка с подарками волок низкую широкую тележку с овощной базы. Мешок лежал на этой тележке и был просто гигантский. — Здрасьте, детишечки, — прорычал Дед Конг голосом двоечника Пассатижникова из одиннадцатого «Ц». — Как говорится, наше вам с кисточкой. Что это за колючка у вас тут стоит? Ёлка, что ли? А почему она не горит? Учительский состав набрал воздуха, чтобы закричать: «Спички детям не игрушка!!!» — но Кинг Мороз их опередил. Он стукнул вилами по полу, оставив на память четыре дырки, и гаркнул: — Ёлочка, зажги!
Загремел тяжёлый рок, специально обученные десяти- и одиннадцатиклассники потянули за тросы, ёлка затряслась как в лихорадке, закачалась и пустилась в пляс. Хорошо, что древние стеклянные игрушки давно разбились и ёлка была украшена современными, небьющимися — на ветках удержались только особо цепкие шары, а большинство не выдержало тряски и посыпалось на пол. Упавшие шары старались побыстрее укатиться от греха подальше: сначала сгрудились в углу, потом гуськом вдоль стенки перекатились к выходу и под шумок слиняли. Больше их никто не видел.
Ёлка попрыгала-попрыгала и успокоилась — осталась висеть, тихонько покачиваясь. Рок временно выключили.
— А теперь — подарки! — сказал волосатый Dead Morose и развязал тесёмку на мешке. — Налетай!
Школьников не нужно было просить дважды. Они с шумом и гамом атаковали мешок и мигом расхватали всё, что там было. А были там чипсы, орешки и хлопушки. Ни одного сладкого продукта! Ни одного полезного подарка! Одна вредная шелупень и опасные для ушей гаджеты.
Сначала дети расправились с чипсами. Потом с орешками. Но только они собрались перейти к использованию хлопушек, как Дед Конг крикнул:
— А как же наша ёлочка? Она же осталась лысая! Шары-то свалили! (Он не уточнил, в именительном падеже шары или в винительном.) Давайте-ка украсим её по-новой, — и налепил на ёлку пакетик от чипсов.
Идея понравилась всем ученикам, и они с хохотом стали цеплять на ёлку мусор. Пакетики легко лепились на смолу, и скоро ёлка ничем не отличалась от мусорного ведра. К этому моменту учительницы очухались, встали и начали наводить порядок. Сквозь шорох пакетиков начали раздаваться грозные реплики:
— Это что ещё такое?
— Что за безобразие?
— Как вам не стыдно?
— Во что вы превратили мероприятие?!
— Вы все бессовестные!
— Ну-ка сейчас же прекращайте этот бедлам!
— Сейчас же поставьте ёлку на место!
— А ну, быстро собрали все пакетики и отнесли в мусорку!
— Ишь какие!
Но Кинг Мороз не растерялся.
— А теперь — праздничный салют! — объявил он. — Пли!!!
И дети взяли хлопушки… В актовом зале начался такой грохот, что учительницы не выдержали. Они выбегали, зажав уши, и клятвенно обещали, что без родителей никого в школу не пустят, да кто их слышал? Канонада длилась минут двадцать — на хлопушки скидывались всей школой в течение года, аж с прошлого января.
А когда в зале ни осталось ни одной хлопушки и ни одной училки, невидимый ведущий поржал голосом Фантомаса и объявил:
— Начинаем новогоднюю… скотеку! Ёлочка зажгла — и вы все тоже зажигайте! И грянул клубняк!
====== 42. Ликвидация последствий новогоднего утренника ======
Во сколько закончился новогодний утренник, не знает никто. Во всяком случае, было уже темно. А может, не уже, а ещё темно. Вдоволь наплясавшиеся дети распилили ёлку на деревянные кружочки, налепили их на стены гипсовой штукатуркой и ушли по домам. Оставшиеся шары в панике раскатились.
Утром все учителя, как умные, явились на работу, чтобы спланировать постканикульную деятельность, но подойти к школе ближе чем на двадцать метров не смогли — она была по второй этаж засыпана бумажками, пакетиками, палочками от мороженого, фантиками от конфет, шелухой от семечек, конфетти от хлопушек, баклажками от минералки, скорлупками от орехов, фольгой от шоколадок, шнурками от кроссовок, отлетевшими пуговицами, выдранными и скомканными листами из учебников (зачем таскать с собой в портфеле то, что уже прошли в первом полугодии?), колпачками от ручек, сломанными карандашами, пробками от баклажек от минералки, свалявшейся ёлочной мишурой, DVD-дисками, бумажными носовыми платочками, этикетками от баклажек от минералки, устаревшими планками памяти, сломанными гаджетами, исписанными тетрадками в клеточку, жёваной бумагой для рогаток, упаковочными коробками от баклажек от минералки, исписанными тетрадками в линеечку и ещё много какими наименованиями мусора. На уровне окон учительской, на почётном верхнем месте кучи валялась стопка классных журналов. — Там же мой журнал! — взвизгнула физичка. — И мой! — крикнула химичка. — Без паники, — сказала директриса. — Они же у вас есть в цифровом виде? Вот и распечатаете снова, — и достала мобильник, чтобы вызвать спасателей, пожарных, черепашек-ниндзя, Супермена, Гарри Поттера и Человека-паука. Но вчера во время утренника дети свернули сотовую вышку, и звонок накрылся медным тазом (а может, худой кошёлкой. История не сохранила точных данных). Матрёна Эмпидокловна посмотрела на юг, где стояла башня и портила собой пейзаж, и увидела только обломок. — &$¢%£, — сказала директриса, пользуясь тем, что детей рядом нет и можно свободно выражать свои чувства. А дети дрыхли! Они любили дрыхнуть до одиннадцати, а иногда и до двенадцати. Даже учебные дни не всегда были им помехой. А где-то на тихой улочке, оглядываясь по сторонам, катились вереницей блестящие разноцветные шары, сбежавшие со школьной ёлки.
А тракторист дядя Евсей, ругаясь спросонья, пытался попасть левой ногой в левую штанину, а правой в правую, потому что его разбудили в законный выходной и попросили отгрести от школы мусор грейдером.
А школьный призрак Варфоломей-неупокойник трясся в шкафу, напуганный вчерашним представлением. Он поверил, что Снегурочка Эмили настоящая, и теперь ждал, когда она за ним явится.
А уборщица, которая не смогла приступить к своим обязанностям по техническим причинам, голосила во всю Ивановскую и крестилась, требуя для школы экзорциста.
