Каин продолжает свое шествие по тронному залу. В воздухе кружится снегопад из ангельских перьев. На миг остановившись, Вечный вскидывает голову, фыркнув в воздух и отгоняя от лица навязчиво кружащийся пушок. Крепкие пальцы держат лысую темнокожую голову за нижнюю челюсть, ангельская кровь, шипя, капает на золотой пол, растекаясь лужицами. В свободной руке он держит клинок Азраель, тускло светящиеся в серебряных лучах. Останавливается у края пределов, осматривая обозримые окрестности Рая. Серебряный Дворец пуст отныне: некому больше восседать на Престоле, некому решать судьбы умерших, запугивая людской род запредельными ужасами Ада и маня бесконечными прелестями Рая. Некому больше молиться…
Габриэла мягко опускается на пол тронного зала позади Каина.
— Я все сделала, как ты сказал, Вечный.
— Прекрасно. Значит, осталось дело за малым… — разглядывая играющий бликами в серебряном свету клинок, Каин задумчиво поджимает губы.
Сможет ли он уйти в тишину, когда наконец выполнит предназначение? Отпустит ли его Всевышний на заслуженный покой, когда он исполнит Его волю? Вечный ещё мгновение рассматривает собственное отражение в идеально гладком лезвии, не обращая внимание на все кружащийся в воздухе снегопад из миллионов и миллионов перьев.
— Собери тут всё, и отнеси вниз.
Глаза Габриэлы испуганно округляются. Каин не торопится, наблюдая, как медленно падают ничем больше не поддерживаемые стены Эдема. Бога, Ангелов и воинства больше нет. Они лежат, истлевая под серебряным светом. Их тела еще некоторое время светятся преломленным светом и, наконец, ярко вспыхнув, исчезают. Каин с интересом переводит взгляд на истончившиеся стены Лимба, которые больше не охраняют небесные воины. Преграды между мирами рушатся, пропуская долгожданный свет в сумрачное царство Чистилища, пропуская души в райские кущи. С высоты тронного зала Каин видит бессчетное количество некрещенных младенцев, оступившихся праведников и таких, как Линда Мартин — оступившихся по чужой вине. Теперь они почти свободны и в этом мире. Осталось разрушить лишь последнюю стену… Если в этом была задумка Господа, то выход он нашёл невероятно оригинальный.
— Почему, Каин? — наблюдая вместе с ним текущий поток сияющих в свете звезд и солнц душ, непонимающе спрашивает Габриэла.
— Потому что однажды ваш Отец уже устроил Всемирный потоп, очистив Землю от нас. Пришла ваша очередь.
— Но почему ты?! Почему — Первый Убийца?
Каин оборачивается с равнодушием во взгляде. Габриэле хочется найти в его льдистых, холодных глазах хотя бы тень, хотя бы намек на сожаление или раскаяние в содеянном. Но в них пусто. Нет ни боли, ни страха, ни горечи от совершенного, только пустыня безумия, непостижимая, словно замысел Всевышнего.
— Потому что только Первый будет и Последним… А об остальном можешь спросить у Отца, если встретишь…
========== Круг Шестой. ==========
***
… Люцифер пытается открыть двойные двери силой, но они не поддаются, лишь слабо скрипят под его напором. Этот факт заставляет его нахмуриться. Если бы не то, что он сам является воплощением ужаса и всех самых страшных фантазий, Люцифер бы пожалуй искренне насторожился. Когда-то вместе с Трикси они любили смотреть ужастики по телевизору, и сейчас в его живом воображении отчетливо заскользило тревожное предчувствие. Видимо, за годы жизни с людьми он перенял от них не только приятные эмоции, но и безотчетный иррациональный страх, основанный на тонкой игре актёров и хорошо поставленной музыке.
— Мейзикин! Последний раз повторяю! Хватит со мной играть! — нетерпеливо бросает Люцифер, вновь проходя мимо двойных дверей тронного зала.
В какой-то момент он ловит себя на мысли, что бродит тут уже довольно давно, но ни одного демона, ни одного приспешника так и не встретил, словно все, кто находится здесь, решили уехать на каникулы в Вегас. Что ж… Он обязательно накажет каждого, начиная со своего Палача. За своеволие Мейзикин так же будет наказана, ведь слово Дьявола запрещено нарушать любому, кто имеет с ним дело.
Люцифер перестает метаться по коридорам, понимая, что результат не меняется, несмотря на все его старания. Тогда он делает попытку переместиться в Тронный зал силой телекинеза. Щелчком пальцев он привычно создает вихревой воздушный поток, чтобы шагнуть в него, но что-то идет не так, и вместо открытия портала в нужное ему место не происходит ровным счетом ничего. Люцифер удивленно вскидывает черные брови, изучая на миг свои пальцы. Раньше его сила никогда не оставляла его, особенно в Аду. Возможно, он просто так давно не использовал ее, что вовсе разучился? Люцифер нервно повторяет жест. По холодному пустому коридору эхом разносится звонкий щелчок. Ничего вновь не происходит.
— Не может этого быть, — неуверенно улыбается сам себе он.
Вместе с кружащимися в воздухе хлопьями пепла, похожего на вулканический туф, в странном вальсе опадают под ноги мелкие белые перья. Люцифер ловит в раскрытую ладонь несколько штук и никак не может понять, откуда они взялись. Вскидывая голову в серое, нечитаемое небо, он не видит ровным счетом ничего, кроме снегопада из пепла и перьев. В Аду нет ни солнечного света, ни облаков, чтобы быть уверенным в том, что смотришь именно в небо, а не выкрашенный серой свинцовой краской потолок.
Постояв перед очередной запертой дверью, Люцифер наконец решает, что стоит, раз уж Мейзикин сама не выходит, проверить камеру за камерой. Только сейчас он понимает, что не слышит ни единого крика, которые составляют привычный звуковой фон в Аду. Ад тих, как никогда ранее. Дьявол в замешательстве толкает холеной ладонью первую попавшуюся дверь. Серый, похожий на камень металл мягко подаётся под его пальцами, распахиваясь…
… Темнота. Свет. Боль. Тишина. Крик. Они сменяют друг друга по бесконечному кругу, вращая душу на безумной карусели. Как не сойти с ума, миг за мигом переживая свои самые страшные воспоминания? В камере заключенного все словно пропитано воспоминаниями. Они оплавленным воском сползают со стен, растекаясь горячими лужицами на полу. Сами стены словно располосованы гигантскими острыми когтями, изодраны, расцарапаны камни. Люцифер, замерев посреди камеры, осматривается. Дверь с тяжелым стоном закрывается, вздыхая, будто живое существо.
— Что еще за шутки! — обеспокоенно вскрикивает Дьявол, пытаясь открыть засов.
Двери в казематах устроены так, что выйти из клетки можно лишь пройдя до конца испытания души. Но только не правителю. Правитель Ада легко входит и выходит в любую камеру, но не в этот раз. Что-то идёт не так, и это начинает здорово нервировать. Люцифер, у которого всегда и все под контролем, по крайней мере в своей вотчине, невольно начинает злиться. А что может быть хуже разъярённого Дьявола? В порыве ярости он пытается принять свой истинный облик, но ничего не выходит, так же, как и с перемещением.
В камере значительно холодает, да так, что Люцифер видит вырывающийся из собственного рта парок. Это что-то новое, думается ему, когда вдруг на него обрушивается поток чужих страданий. Камера, предназначенная для грешника, словно не делает различий между своим правителем и заключённым, окатывая его с ног до головы липким страхом.
… Ночное шоссе. Снег валит густой стеной, замедляя работу дворников. Щетки еле справляются с налипающими комьями. Руки устали ловить бьющий в ладони руль. Колеса машины вот-вот вылетят из набитой колеи. Я оглядываюсь назад: там, в автолюльке, спит наш сын. Ему всего четыре месяца от роду, но ему уже не повезло. Наследственная болезнь передалась по моей линии. Муковисцидоз… Какая глупость. Ждать рождения сына больше десяти лет и теперь почти каждый день бояться его смерти. Господи! За что ты караешь его? За что ты караешь меня и Алису? Жена совершенно выбилась из сил. Депрессии одна за одной сводят ее с ума и меня за одно. Я устал… Вот и сейчас обострение обструктивного бронхита гонит меня среди ночи в госпиталь. Только бы успеть. Глаза болят от бесконечного мельтешения снежных хлопьев. Сын захлебывается в крике, пытаясь сделать вдох. Я знаю! Знаю, черт возьми! Я должен успеть! Я отвлекаюсь на плач ребёнка. Что-то происходит: колеса машины попадают мимо колеи, вынося машину с дороги. Снежная каша размывается под черной резиной. Свет встречного автомобиля слепит сквозь падающий крупными хлопьями снег. Визг тормозов, я знаю, что жму на педаль всеми силами, одновременно пытаясь выровнять передние колеса. Жуткий звук удара металла о металл обрывается громким криком. Кажется, кричу я. Боли нет… Тишина звенит так, что вот-вот лопнут барабанные перепонки. Я с трудом разлепляю глаза и ищу взглядом сына… О, нет! В автолюльке пусто! Я ищу взглядом сына… Ищу… То, что лежит рядом со мной, похоже на пластикового пупсика из детского набора. Что это и откуда? Откуда в моей машине игрушки?..
