— Я зашел поздороваться, Каин! — распахивая дверь в камеру так, словно это была дверь в кабинет лейтенанта Пирса, вдруг подаёт свой голос Дьявол.
Каин невольно сжимается внутренне. Всё-таки тело — это сборник рефлексов, и сейчас очевидным рефлексом на вновь предстоящую боль будет попытка бегства. Биология говорит нам, что в панике организм принимает всего два решения: беги или дерись. А так как бежать из камеры некуда, Каин внутренне собирается с силами.
— Что мне твое здоровье, Люцифер? На полку поставить и любоваться? — огрызается Каин, не двинувшись с места.
Внутренняя сила в нем все еще велика, и Люцифер не может этого не отметить. Как бы то ни было, в этот миг он восхищен Первым Убийцей. Ни один прежний заключенный его тюрьмы не способен выдержать и части уготованных Каину пыток.
— Ты хорошо держишься. Надеюсь, что Мейзикин не дает тебе скучать?
— О, что ты… Мы чудесно проводим время. Не хватает лишь кофе и пончиков, — наблюдая за высокой фигурой Дьявола вновь огрызается Каин; впрочем, ничего другого ему не остаётся. — Объясни мне, Люцифер, какой толк в телесных наказаниях тому, кто неоднократно убивал себя?
Люцифер на миг задумывается. Есть в словах Каина рациональное зерно. Как причинить боль тому, кто перепробовал практически все ее оттенки? Нет, конечно, он не перестал чувствовать её, но удивить возможными десертами получается всё меньше и меньше.
— Каин, давай-ка отложим этот разговор до следующего раза.
— Ой, ну что ты, я никуда не уйду и, конечно, подожду тебя тут. Пригласил бы присесть, да вот арендодатель скупой, даже стула не выделил… Хотя дерет в три шкуры, — ехидничает Каин, разглядывая своего посетителя.
Люцифер как всегда безупречен, в тонко подобранном дорогом костюме. На манжетах блестят серебряные запонки, на пальце — перстень.
— И выгляжу я не очень, извини, не ждал столь высокую особу в гости.
Люцифер молчит, наблюдая. Сегодня у него нет желания снимать кожу, обливаться кровью или наблюдать за тем, как в конвульсии сокращается ободранная до кости конечность Каина. Сегодня у него иной интерес.
— Вырвать тебе язык снова, что ли? — вздыхает Люцифер, щелчком пальца материализуя себе удобный стул.
Помедлив, присаживается, всё ещё раздумывая над словами Линды Мартин. Он краем уха слышит, как за дверями мнётся Мейзикин, ожидая своей очереди к заключенному. Каин усмехается. По его лицу пробегает странная рябь, словно он никак не может решить — бояться ему слов Люцифера или послать подальше с предложением.
— Если полегчает… — равнодушно пожимает плечами Каин. — Если ты пришёл не за тем, чтобы пытать меня своей болтовнёй, то давай уже, доставай инструменты или катись отсюда.
— Не в этот раз. Я хочу поговорить с тобой.
— Надо же. Вот сейчас ты меня и вправду удивил.
Люцифер вдруг чувствует себя на месте Линды Мартин, и, вновь щелкая пальцем в воздухе, придвигает к ногам Каина простенький стул. Жестом длинной ухоженной кисти приглашает присесть напротив себя. Каин медлит, недоверчиво осматривая стул с высоты своего роста.
— О, не думай, нет там никакого подвоха, — отмахивается он, ожидая, пока заключённый, наконец, займет свое место. Каин неторопливо присаживается. В его глазах вдруг зажигается подлинный интерес. Но интерес скорее к действиям Люцифера, чем к возможности новой пытки.
— Как ты это делаешь? — вдруг хмурится Каин, ощупывая подлокотники стула; вполне реалистично, даже текстура пластика сохранена.
— Каин, мне нужен ответ. Как ты переживал всю свою жизнь?
— Не совсем понимаю вопроса…
— Ты прожил чертовски долгую жизнь. Пережил на земле богов и царей. Цивилизации. Прошел не одну войну. Не один катаклизм… Как?
— Что значит «как»? Люцифер, ты издеваешься? Благодаря твоему папочке, моему деду! Чтоб ему…
— Фу. Я не это имел ввиду. Мне решительно всё равно на проклятье. Я хочу понять, как ты переживал смену времен. Смену… Окружения?
Каин не отрывает древних как сама жизнь на земле глаз от лица Дьявола. Если бы не тот факт, что он всего-лишь человек, Люцифер поклялся б в этот миг, что общается с равным.
— Смена времен — это всего-лишь день и ночь. Не более, — тянет с ответом Каин, понимая, что чем дольше продлится их диалог, тем меньше боли будет сегодня.
Люцифер молчит, о чём-то размышляя. Наконец, принимает какое-то решение, поднимаясь со своего места и обходя вокруг стула.
— Каин, ты видел, как умирают все, кого ты любишь. Как ты справился с этим?
Потрясенный вопросом Каин не спешит открывать рот. Что-то в Люцифере в этот момент не так, что-то сломано, и этот испорченный механизм отражается на его лице.
— Властитель Ада снизошёл до вопросов к Грешнику… Надо же. Если бы Ад был кипящей гееной огненной, то в этот момент тут наступили бы заморозки.
— Каин, моё терпение, как и благодушие, не безграничны, — резко обрывает слова Люцифер, выбивая из-под Каина стул. Громоздкая тяжелая фигура заключенного падает на пол. Дьявол возвышается над ним, разглядывая лицо внимательным взволнованным взглядом. Вместо страха в глазах Каина вспыхивает гнев и насмешка.
— О, Люциус Ужаснейший*… Ты вновь хочешь меня запугать? Не выйдет. Я никогда тебя не боялся. Ни тебя, ни твоего проклятого папашу вместе со всем сонмом его воинства, чтоб им пусто было. Хочешь знать, каково это — терять тех, кто дорог, потому что они умирают от старости, а ты — нет? Скоро ты лично узнаешь это.
Каин вдруг, поднимаясь с пола, громко смеется, запрокинув голову. Его смех звучит жутко, в нем сквозит издевка и безумие. Люцифер зло фыркает, понимая, что ответа не получит. Не таким образом точно.
— Разговоры не твой конек, Каин. Я хотел по хорошему.
— И потому заточил меня в Аду? Проваливай к своей земной жизни и позови сюда свою служанку! — Каин откровенно издевается над Люцифером, бравируя. С минуты на минуту кончится сладостная передышка, и боль всеми ее гранями вонзится в его тело, разрывая его крючьями, пилами, ножами… Даря ни с чем не сравнимый покой и открывшееся в ней удовольствие… Боль проникнет в мозг, убивая в нем каждую клетку, разрывая последние нейронные связи… Боль станет искуплением и подарком. Люцифер кидает прощальный, чуть грустный взгляд на Каина. Жаль, что общение не получилось. Возможно, только возможно, он смог бы многому научить его, Люцифера. Многое рассказать и объяснить, как жить после того, как время смертных наверху подойдёт к концу.
***
Солнечный луч скользит по обнаженной спине Хлои, чертя загадочные узоры. Светлые мягкие волосы разметались во сне по черному шелку постели. В прядях запутались солнечные зайчики, сверкая подобно драгоценным камням. Люцифер приподнимается на локте, наблюдая за тем, как свет играет ее фарфоровой кожей, создавая тонкий узор теней. Кажется, еще вчера они впервые столкнулись взглядами над её рабочим столом. Кажется, буквально неделю назад он узнал о её существовании. Неделю? Вчера? Глупые определения, выдуманные людьми для отмеривания времени. И тем не менее, жизнь людей подчинена этим определениям.
Линда Мартин была права. Немного подумав, Люцифер поднимается с постели, стараясь не тревожить сон любимой женщины. С тех пор, как они вместе, для него все изменилось. А для нее? Что дало ей присутствие Падшего в жизни? Какие изменения в лучшую сторону он привнес? Роскошь, деньги, свободное время… Время… Это то, чего он был не в силах ей дать. И оно стремительно убегало сквозь неё и сквозь его пальцы. Каким бы Ангелом Божиим он не был, каким бы чудом Аменадиель не занял Престол Небесный, ничего не изменилось даже для одного человека на земле. Даже для Линды Мартин не произошло никаких поблажек, когда врач огласил неутешительный диагноз. Аменадиель не стал поворачивать законы природы вспять, чтобы спасти свою любимую. Что уж говорить о нем, о Властителе Ада.
Сегодняшнее утро стоило бы начать со стаканчика крепкого бурбона, но вместо этого Люцифер выходит на террасу, тихонько притворив прозрачную дверь. Над городом висит утренний смог. Вдали сигналят машины, разносится окрест людской гомон. “Практически как в Аду”, усмехается Люцифер, с любопытством наблюдая за бегающими по газону детьми. Еще каких-то пару лет, и по этому газону будут бегать другие дети. Или вместо газона вырастет высотка. От чего такая тоска внезапно разрывает его внутренности, Люцифер не понимает. Может, стоит сегодня закатить крышесносную вечеринку, как раньше? Чтобы музыка гремела до утра, чтобы по зеркальной поверхности стола три дорожки кокаина, бутылка мексиканской текилы и… Хлоя не поймет этого. Особенно того, что последовало бы за «и» в былые времена. Чертово словечко сегодня так и липнет с самого утра на язык! Он снова тяжело вздыхает, мыслями вдруг возвращаясь к словам Каина: «Хочешь знать, каково это — терять тех, кто дорог, потому что они умирают от старости, а ты — нет? Скоро ты лично узнаешь это!»
