Сегодня было особенно трудно. Выпитое спиртное не принесло облегчения ни физически, ни психологически. В голове ворочались тяжёлые мысли. С каждым прожитым днём он все больше и больше опускал руки. Ему не хватало его привычных сил, дарованных ему по праву рождения. И с каждым днём он все больше и больше впадал в уныние.

Что будет дальше, если ему не удастся вернуть свое бессмертие и божественные силы? Бесцельное и фактически бесполезное человеческое существование? Вынести это было невозможно.

После полной чудес и магии жизни в Асгарде, после путешествий по многочисленным мирам, где он встречал диковинных существ, после встречи с Управлением Временем, и, наконец, после встречи с Первородными ему было тяжело в смертном теле. Жизнь, казалось, остановилась, выбросив его на обочину, и понеслась дальше, забыв подобрать. Локи было трудно бездействовать. Вернее, действовать человеческими мерками. Жизнь человека казалась ему слишком суетливой, но суета эта была сравнима с вознёй муравьёв в своем муравейнике. Они не видели всей масштабности мира, живя в своей реальности.

Мобиус М. Мобиус был прав когда-то — каждый уверен в абсолютной реальности своей реальности и с трудом готов принять тот факт, что реальность не ограничена никакими рамками.

Локи прижался разгорячённым лбом к приятной прохладе оконного стекла. Дождь косыми струями чертил на подоконнике замысловатые узоры. Иногда Локи читал в них альвские руны, но чаще видел абсурдные пересечения своей жизни.

Он не любил дождь. Дождь вгонял его в ещё большую депрессию, заставляя искать утешение в алкоголе. За алкоголем тянулись вереницы бессмысленных половых связей. Некоторые ему, правда, нравились. Но он терял интерес, стоило ему протрезветь. В душе было холодно и пусто. Сплин. Тоска. Депрессия. Хандра.

Сидя вот так, он мысленно, а иногда и в полный голос перечислял названия своего состояния на всех языках, которые знал, запивая каждое слово крепкой выпивкой.

— Снова тоскуешь по прошлому? — знакомый женский голос отвлёк его от подсчета проезжающих внизу автомобилей такси.

— А, и ты здесь? — почти не удивился Локи, подтягивая колени к груди, и освобождая место на подоконнике для своей верной спутницы.

Смерть, элегантно поддев подол великолепного платья, присела на самый краешек подоконника. Она равнодушно окинула взглядом валяющиеся на полу бутылки. Скользнула лужами зеленых озёр по небрежно брошенному тут же пиджаку из тонкой шерсти. Скомканный галстук валялся, словно мертвая змея, под ножками изящного стула.

— Ты решил приблизить нашу встречу? — с еле слышной тревогой в голосе, спросила она.

— Ты и так часто ко мне заходишь. Практически как к себе домой. Я даже не уверен, что это — мой дом, — с трудом подбирая слова, медленно произнес Локи.

— Тебе больно?

В ответ он лишь улыбнулся самой яркой своей улыбкой. В его полупьяных глазах плескалось весеннее небо, крики птиц над башнями Асгарда, и шепот прохладных рек. Виски сорвал с него налет равнодушия и сарказма. Смерть наклонилась к нему и осторожно коснулась губами его лба.

— Это поможет тебе ненадолго забыться. Ни к чему рвать сердце из-за того, что больше тебе не принадлежит.

Локи свободно вздохнул, словно бы только распробовал воздух на вкус. Смерть неспешно подобрала подол платья, чтобы подняться. Локи бесцеремонно схватил её за запястье.

— Погоди. Посиди со мной. Просто побудь рядом, как всегда, конечно, но… — он не смог закончить фразу, не найдя подходящего слова, — вот такой вот, какая ты сейчас.

— Какая я сейчас? — уточнила она.

— Красивая… Нежная… Терпеливая… Сострадающая… Я могу продолжать бесконечно долго. Ты ведь не всегда была такой? Холодной?

— Ты пьян. Я — Смерть. И этим всё сказано, — мягко убрав его руку со своей, произнесла она.

— И всё же, мне интересно, всегда ли ты была такой? — сощурившись, настойчиво спросил он.

— А ты? Локи, сын Лафея, названный сын Одина? Любимец Фригг? Ты всегда был таким? — голос Смерти звучал вкрадчиво, где-то даже ласково и пугающе приятно. В нем не было обвинения, сарказма и издёвки. Локи пьяно мотнул головой, отгоняя головокружение.

— Не уходи. Побудь рядом. Прошу последний раз… Ты всегда рядом, но мне этого не достаточно… Наверное, только ты меня и понимаешь и принимаешь таким, какой я есть.

— Я всех принимаю такими, какие они есть, дорогой, — нежно, по-матерински обняв Локи и прижав его голову к своей груди, произнесла она. — Я не чудовище, каким меня считают. Я лишь неизбежная сила, которая ведёт всё сущее сквозь жизнь к черте, и к новой жизни, и так без конца. Мой брат, Генезис, дал вам всё, что необходимо для жизни. Я же даю всё остальное… И мне горько слышать проклятия в свой адрес во всех уголках сущего… Но это — неизбежность и я её принимаю. Как принимаю и себя, — призналась Смерть, поглаживая почти задремавшего на её руках Локи по смоляным волосам.

— И тем не менее, ты — равнодушная, холодная дрянь, заполняющая собой пространство, — отстранившись от неё, и заглянув ей в глаза, произнес он. — Ты забираешь всё, что дорого сердцу…

— Не надо, — отойдя на шаг и замерев посреди комнаты, произнесла она всё тем же мягким голосом, — я ничего никогда не забирала. Неужели даже ты это не в состоянии понять? — в этот миг Локи уловил в её голосе нотки отчаянья, что крайне удивило его.

— Я не прикасалась ни к одной живой душе, чтобы забрать жизнь! — чуть громче, чем нужно, произнесла Смерть. — Вы все сами выбираете свой путь, свою жизнь и свою кончину! Но почему-то в итоге валите всё на меня! Возьми хоть одну войну… Я не убила ни одного воина, ни одного солдата, ни одного случайного человека. Вы сами своими руками убиваете друг друга. Мне остаётся лишь встретить и сопроводить умерших… Но нет ни одного живого существа во всем сущем, не обвиняющего меня. И не стремящегося меня выставить в мрачном свете. Все ненавидят меня… Посмотри на меня!

Локи, не поворачивая головы, следил за ней в отражении мокрого окна.

— Посмотри на меня! — рявкнула она. Он медленно повернул голову в её сторону. Смерть, прекраснейшая из женщин, не сдерживала слёз. Они, словно две змейки дождя, предательски ползли по её бледным щекам. В это было сложно поверить, ведь тысячелетиями Первородные старались доказать своё равнодушие ко всему происходящему в сущем. Альфа и Омега. Начало и конец.

Локи молча протянул Смерти стакан виски со льдом. Она, мгновенно очнувшись, осушила слёзы, словно и не было ничего. Сделав шаг в его сторону, она приняла из его руки хрустальный стакан, полный дымного ароматного напитка.

— Попробуй, кажется, людям удалось изобрести кое-что действительно достойное, — отозвался Локи, словно ничего не случилось. Смерть залпом осушила стакан.

Он усмехнулся кривой усмешкой. Кажется, у него появился собутыльник, которым никто не мог похвастаться.

— Думаешь, что ты несчастлива? — спросил он, вновь наполняя её стакан и кидая туда несколько кубиков льда из стоявшего рядом металлического ведерка. — Тогда кому, как не мне, тебя понять. Ни мне, ни тебе не рады в этом и любом другом мире…

Смерть молчала. Алкоголь не действовал на неё, но ощущение причастности к процессу было ей приятно. Она вскинула зелёные глаза и встретилась взглядом с голубыми озерами боли. Внутри всё заныло. Эмпатия была её самой сильной стороной.

— Я не могу тебе помочь, Локи. Договор заключен не со мной, — произнесла она ответ на не заданный им вопрос.

— Это не имеет значения.

— Тогда зачем я тебе?

— Может, за тем, что мы нужны друг другу? — произнёс он, протягивая ей очередной стакан с виски.

Смерть с еле заметной улыбкой на красивых чувственных губах протянула тонкую руку навстречу. Локи крепко схватил её свободной рукой за предплечье, смяв платье, притянул к себе и сгрёб в охапку. Они оба замерли. Локи не понимая, что делать дальше, Смерть — предоставляя ему шанс ошибиться в её доброте.

— Я ведь сейчас испытываю твое терпение, верно? — уточнил он, всё ещё держа её в своих объятьях.