Власть Рафаэля окончательно пошатнулась после переезда из Сентлера в лесной массив возле трассы Сентлер – Траунд. Гуру ордена воспрещал любые вольности, поэтому закоренелые мужланы, оказавшиеся в общине по принуждению, уже не верили в знамения и сны. По правде сказать, Рафаэль настолько погряз во лжи и ухищрениях, что даже сон являлся обычной выдумкой. Он считал Джеймса узколобым, наивным, не способным установить истину. Рафаэль попросту хотел ненадолго отвлечь молодежь, чтобы за время погони придумать план отступления. Он мечтал покинуть орден, пожить спокойной жизнью, только пока не придумал, как осуществить задуманное.

Первый камень находился в полумиле от трассы, и проезжие люди, кои забредали в лес, часто натыкались на него.

– Рафаэль, ты же не хочешь сказать, что мы попремся полсотни миль пешком? – спросил Джеймс.

– По пути нас подберет Джаред.

– Уже хорошо. Только до камня все равно не доберемся на колесах. Вот еще вопрос: если браслет так и останется там, у Кургана? Что тогда?

– Тогда ты был прав, а я – полнейший идиот.

«Тогда парни тебя с дерьмом сожрут», – подумал Джеймс.

– Все получится, если создать качественную инсценировку, – сказал Джеймс. – По наитию игра не начнется. Процесс нужно запустить.

Рафаэль хохотнул.

– А все же я хорош! Ой, как хорош! Согласись? Вот я и подвел тебя к этому разговору. Ты сам начал, Джеймс.

– Не понял?

– Я предвидел твой вопрос. С инсценировкой мужчина не справится. Видел наших молодцев? Они одним своим видом медведя спугнут. Тут требуется тонкая работа. Нужна женщина, Джеймс. Твоя падчерица в самый раз.

– Спятил?

– Ничуть! Какая тебе разница? Ты ее ненавидишь и терпишь единственно ради аппетитных бедер мамаши. Помнишь наш разговор про отход? Я позволю тебе покинуть орден. Спокойно встать и уйти. Сначала помоги мне.

– Надо подумать…

Спустя десять секунд Рафаэль спросил:

– Ну что, подумал?

– Ай, бери, – Джеймс махнул рукой. – Постой, значит, объект преследования известен заранее?

Рафаэль промолчал.

На лес опустилась ночь. В листве слышались возня и шорохи полевок, филины ухали и хлопали крыльями. Многие удивлялись тишине леса днем: никто не видел ни птиц, ни зверей. Сюда следовало идти ночью, чтобы услышать поющие деревья.

Джеймс с Рафаэлем сошли с разбитой дороги, по которой в 30-е возили лес, и оказались на лесной тропинке.

– О чем думаешь? – спросил Рафаэль. – Ты какой-то подозрительно молчаливый.

– Все в порядке, Раф. Я думаю, какого черта мы не взяли фонарь. Скоро ноги отобью.

– Обувь надо вовремя менять, и размышлять не придется. Иди по моим следам, – Рафаэль повернулся. – Ты не о кореньях думаешь, Джеймс. Скажи честно, ты считаешь меня идиотом?

– Отчасти.

– Ценю твою честность. Позволь спросить, какие еще есть варианты? Ты прекрасно понимаешь, у нас нет иного способа удержать власть. Я же не могу отправить парней в Сентлер. Хочешь, чтобы они там набедокурили, и копы заявились в лес? Думаешь, власти не знают, где мы живем? Сам говорил, что я постоянно придумывал пакости, и поверь мне, благодаря этим пакостям мы еще живы.

– Ты мусолишь тему власти своей и чужой, а я думаю, на месте ли я сижу, – ответил Джеймс.

– Жизнь прожита, наши дни сочтены, достойные последователи перевелись. Хочешь, чтобы орденом заправлял сынок Фроста? Ну уж нет! Ты единственный человек, который поддерживал меня в трудные времена. Я не могу управлять сворой диких псов в одиночку. Я тебе ясно дал понять, что ты можешь выйти из игры после небольшого содействия.

– Неужели все так запущенно? Встали и ушли. В чем проблема?

– Мы, в отличие от окружающего нас большинства, думаем головой. В орден завлекали верой в справедливость, в некий промысел, в Бога, в конце концов. С прожитыми годами приходит осознание, что ничего этого нет. Все бы хорошо, да молодежь считает иначе, – подметил Рафаэль. – Они верят во все: в слова лжецов и жестокого бога. Откажемся от заветов ордена напрямую – нам конец. Они нас с тобой из-под земли достанут. Это и есть та маленькая проблема власти. Баранами легко манипулировать, но при явной подтасовке фактов просыпается даже темная голова. Пастухам тогда несдобровать, Джеймс.

– Возможно, ты прав. Надо обмозговать другие варианты. Мне не нравится твоя задумка. Слишком много «если».

– Когда появится идея, поделись, – съязвил Рафаэль.

Наконец, они оказались на трассе возле обозначенного места. Рафаэль вглядывался во тьму дороги, но не видел дальше вытянутой руки. Они стояли и отбивались от кусачих гадов, пока вдалеке не послышались хруст веток и громкая ругань. Спустя десять минут показался свет фонаря Джареда. Он выбрался из леса и разразился воплями.

– Господь всемогущий! Откуда взялись эти москиты? Мороз ведь как на Аляске, а они только и делают, что жужжат под ухом.

Джаред представлял собой шестифутового громилу с обезьяньими руками и грубыми повадками. Он подрабатывал курьером и, в отличие от собратьев, в ордене оказался случайно. Его очаровывала история ордена и притягивала возможность узаконить аморальное поведение. Рафаэль поручил ему объезжать лес по еще живым дорогам и доставлять провизию к штаб-квартире.

– Сюда подъехать не смог. Там такая колдобина. Я так без подвески останусь.

– Где машина?

– Рукой подать. Пять минут ходьбы.

Через двадцать минут они уселись в машину и поехали к придорожному камню. Фары «форда» разгоняли мрак ночи и полчища москитов, которых и в самом деле собралось больше обычного. Джаред поглядывал на Рафаэля и боялся открыть рот. Наконец, желание что-нибудь ляпнуть пересилило.

– Саймон спрашивал, когда все начнется.

– Что именно? – спросил Джеймс.

– Ну, та заварушка с браслетом и погоней. Им уже не терпится поиграть в шерифа и ковбоев.

– Браслет еще у меня, – Рафаэль блеснул синевой на запястье. – Передай Саймону, что заварушка начнется с завтрашнего дня.

– Мы уже месяц ждем. Собирались же в начале августа.

– Не от меня зависит.

– А если браслет возьмет Габриэль? – не унимался Джаред. – Мне бы меньше всего хотелось с ним связываться.

– Он живет один со старухой, а вас – толпа. Неужели не сладите с рейнджером и бабой?

– У него куча оружия.

– Да хоть гранатомет, Джаред! – воскликнул Рафаэль. – Габриэль один и у него две руки. А вас сколько?

Джеймс слушал слова Рафаэля и потихоньку вникал в происходящее. Лидер культа явно недоговаривал. Сам Джеймс понимал, что браслет не окажется в чужих руках по чистой случайности. Человека надо подвести к предмету, ткнуть рылом, заставить добровольно взять. В одном он был согласен с Рафаэлем: на эту роль лучше всего подходила женщина. Значит, игра срывалась неслучайно, и, скорее всего, из-за объекта преследования.

Они проехали Сентлер и через десять миль остановились на обочине. Машина миновала небольшой кювет и пару оврагов, прежде чем компания оказалась на тропинке. Сейчас они передвигались крайне осторожно, ибо территория числилась за егерем Габриэлем, который часто ставил медвежьи капканы. Медведей в лесу отродясь не водилось; капканы он ставил от своры Рафаэля. Джаред остановился и посветил фонарем на серый валун. Это и был тот пресловутый Курган, кои так восхвалял Рафаэль. Для Джеймса это был обычный камень с наспех вырезанным греческим изречением.

– Пришли, – сказал Джаред. – Что теперь?

– Ничего особенного, – Рафаэль бросил браслет возле камня. – Передай Саймону, что игра началась. И остальным тоже. Всем.

– Слежка за камнем посреди тучи комаров, – сказал Джеймс. – Просто отличная игра. Хотя бы обозначь место, иначе нам придется отлавливать скунса. Импровизация – необходимое требование любой игры. Гроссмейстерами так и становятся, Раф.

– Какие премудрости. Честно сказать, за камнем и следить не надо. Главное – подвести к нему.

– Джаред, – обратился Джеймс. – У тебя же был дорожный знак? Есть идея: пришпандорим знак к черенку, нагоним мистику и попросту заинтригуем объект. Так сказать, прикормка на дурака. Это хотя бы логично. В противном случае, наши выходки – пустая трата времени. Мы уже определились с наживкой, поэтому остальное – дело техники.