В лет 10 я «случайно» подрочил: ночью, после просмотра фильма Brother-Two и малюсенькой эротической сцены (ну как «эротической»… На экране негр смотрел, как в маленьком телевизоре насилуют бабу. Или это был стиль submission… Я тогда о нём не знал. Звуки той бабы меня очень «заинтересовали») я пошёл спать. Как говорится, возбуждённый. Не знал, что делать. И что это (я говорю про ощущения. Теорию процесса зачатия я знал – родители мне подкидывали книги для детей про ЭТО. Там даже было: «Если мужчина и женщина долго друг с другом и им нравится общее времяпрепровождение, то они (даже) могут делать ХОРОШО гениталиям друг друга своими ртами и языками. Типа рентгеновского рисунка пенетрации горла возлюбленной членом не было. Но простой миссионерской позы – был. Ещё мне как-то журнал Playboy подарили. Я стеснялся, но был очень рад). Лежал я, в общем, в кровати. На животе. Тёрся пахом об матрас. Легче не становилось, а только сильнее хотелось «чего-то». Потом я стал молиться, думая, что я ТОЧНО что-то плохое делаю. Непонятно, какая заповедь, но это – очень плохо. Снова немного потёрся. Пошёл умылся. Не лицо, а ниже пояса. Уже стал на коленях перед кроватью молиться.

Если интересно, как я молюсь всю жизнь – своими словами. Без заученных фраз. В конце прошу услышать меня «Через Иисуса Христа» и «Аминь». Сейчас я просил, чтоб я «поскорее заснул» и извинялся. Боясь осознавать, за что. Я уснул.

Поллюции у меня никогда не было. Слушая одноимённый трек Limp Bizkita, я думал, что это нехорошее физиологическое явление. В смысле, что-то не от Бога.

После той «бурной» ночи (по-моему, на следующий день. Чё резину тянуть?) я днём, смотря свой любимый MTV с любимейшими полуголыми исполнительницами, трогал свой член. Как-то трогал, трогал, чё-то с ним делал. И кончил. Я не подумал в тот момент «о, я кончил» или «о, у меня оргазм». Я, блин, больше испугался. Я ещё как-то полулёжа сидел, и у меня свело в животе. Типа как из сустава кость вышла и надо как бы, чтоб она обратно вернулась. Но в животе же нет суставов. Эта хрень у меня чувствовалась под шрамом, который с рождения (операция хирургическая на второй день жизни). И вот поэтому я, блин, пересрал. Но «звать на помощь маму» было не варик. Я попытался привстать – кишки зашли обратно, где были. Спермы, кстати, практически не было. Может, капля.

Ну вот я дрочил-дрочил.

В лет 14 целовался с одной девахой. Она прикольная, но для канонов женской внешности из MTV толстовата. Так что с ней грехо-паднуть – я зассал. Да и негде было. Увы.

После первого секса с Анжелой я подумал – чёрт возьми… в видосах на PornHub всё гораздо веселее. Но второй раз было лучше. И так далее. Практика, практика, практика.

Я решил, что женюсь я, может, лет в 50. А лучше – не надо. И дети – не надо. Ещё лет в 13. Когда решил кого-нибудь трахнуть, но не знал, как это всё замутить. Так что, стоявши обнятым Ёлной, промелькнуло: «лучше б она отсосала».

Но я боялся расстроить Элю. И, упаси Господь, – лишиться надежды, что она меня любит. И мы будем вместе.

«Да уж… А какого это – знать, что меня любит Леня? И быть с ней. Проснуться – и рядом она» – попытался вообразить я, когда та девушка на JA перестала говорить.

Я могу себя сдерживать – руки не тряслись. Лишь немного пальцы.

Произошла какая-то мини-«крысиная возня» у Лени и её подружки, и они поменялись местами. Я поймал себя на том, что стал думать: связано ли это со мной? Определил себя простым, с больной головой, человеком – раз из всех вселенских дел меня интересует именно это. Подуспокоился. Стал усерднее вникать в высказывания других братьев и сестёр. Да и что мне говорить – подготовиться надо.

Я поделился опытом касаемо тем собрания, подбодрил новичка (красивенькая девушка). Даже не объявляя, какая хрень творится в моей башке, мне стало лучше.

Но не настолько, что я не захотел судорожно стрельнуть у Джорджа самокрутку после собрания. К счастью, я скорее закинул в рот никотиновую жвачку. Кстати, ахренительная тема.

На улице мы стояли в кругу: Джордж, Леня, её подружка, ещё её подружка, неброский чувак и я. Трёп ни о чём, перекур.

– Ну как там твой стенд-ап? – спрашивает Джордж у Лениной подружки.

Тишина.

– А ты у кого спрашиваешь? – улыбаясь, сказала Леня.

– Ну… У неё, – ответил он, – Ты ж говорила, что стенд-апом хотела заняться? – обратился уже к молчавшей девушке.

Она легонько засмеялась.

– Да не. Это я рассказывала, – улыбалась Леня.

Все стали добродушно посмеиваться. Я, типа, искренне поддерживая эту бесполезную общую радость, пересёкся открытыми взглядами с Леней. Она стала улыбаться уже по-настоящему – глазами.

– Кто хочет в Мышьбургер пойти? – кинула в толпучку Леня.

Пока Джордж быстро ответил, что ему, увы, надо вернуться на работу, мой мозг стал работать: «Так, блин. А кто ещё будет? Не одна же она – у меня ведь не день рождения сегодня. Может, всё-таки полезнее для меня, как обычно, пройтись с Джорджем? Только, блин, сегодня трепаться не в стиле «бла, бла, бла…», а проговориться (это означает рассказать о своём волнующем, а потом послушать взгляд со стороны слушателя) о том, что мне в лицо вцепился хэд-краб-вагина девчонки, с которой я даже не трахался.

Стоп. Этот же парень… ему тоже в нашу сторону, он с нами идёт, когда приходит на JA. Чёрт возьми. Мне его уши вообще не нужны».

– Не, мне домой надо. Шах писать, – открыл он ещё одну полосу для движения потока в моей башке.

Так… Джордж, тогда – не сегодня. Блин. Но и она не одна будет. Да какого х*ра я так волнуюсь? Боишься – делай, делаешь – не бойся!

Я попрощался с другом. Возможно, он удивился длительностью в одну секунду. На «братюнском» рукопожатии (обхват болыпим-пальцем и приобнимание свободными руками) он мне подмигнул: приятного вечера.

«Ах ты, гадёныш», – самопроизвольно улыбаясь в ответ, подумал я, без какой-либо агрессии. Его (возможный) подкольчик зарядил меня уверенностью.

Леня с подружкой пошли к сенсорным экранам, где по безналу заказываешь. Я на кассе взял чизбургер и колу со льдом.

Мы присели за столик: я, напротив – они. Я немного нервничал – разговор был ни о чём. Перекидывание фразами. Какая-то хрень про то, как сегодня её подружка искала велюровые штаны и разнервничалась из-за новогоднего ажиотажа из покупателей в торговом центре. Я осторожно и уверенно шёл по минному полю: я не спросил про велюр (я, максимум, знаю, что это ткань. Про остальные свойства не помню. Или не знал. Забавнее всего: забыть, когда ещё и не знал). Не высказал удивления – тупая что ли? – на Asos е найти, что тебе надо, а не тратить время и переплачивать в е*аных недо «бутиках». Я спросил – получилось ли найти? – и т. д.

Поговорили немного о еде.

Они там чё-то о своих каких-то «делах».

Вызвали по такси. Подружка первая срулила. Леня в это время нажимала на экран для заказа «с собой».

Да, я предельно догадывался, кому она повезёт вкусняшки. «Абстрагировался на хрен» от попыток вспомнить кто и когда из «милых сердцу моему» девушек приносили мне вкусняшек. Ещё и бургеры.

У меня надрессированное позитивное мышление (конечно же, чаще оно с иронией). Я вспомнил обстоятельства, когда я вообще ел бургер: не целый, но в коробочке – Биг-Тейсти. Из мусорки несколько месяцев назад.

А сейчас обстоятельства… прррростооо восхитительные.

Но мне, конечно, лучше мадам, приходящая без бургеров, чем просто какая-либо еда без мадам.

Я рассказал Лене классный анекдот (эй, ну перестань фэйспалмить, анекдот правда ржачный). Она засмеялась.

Всё равно преобладало молчание за столом. Я чувствовал, будто это какая-то моя отвратительная вина. Мне казалось, что Леня грустная, потому что она всё знает и понимает: что она мне, в моём случае, ничем помочь не может. Я не додумывал о том, что она меня жалеет. Но я, возможно, испытывал капельку стыда за то, что вызываю у неё какие-то головняковые мысли.

Она уехала на такси. Я не спросил, послушала ли она мои песни в интернете – если бы да, то хоть чё-нибудь первая сказала.