— Робин казался таким хорошим, что я совсем расслабилась рядом с ним. И поэтому, когда он вдруг сильно разозлился, стал кричать и обзывать меня, угрожать, что забьёт до смерти — я испугалась. В нём почти два метра, сплошные мускулы! Мне было достаточно одного удара. Поэтому, когда он напал на меня…это была самозащита. Я спасала свою жизнь!..
— Восемь колотых ран в спину — самозащита?
— Я же только что рассказала, какой он был большой! Посмотри на меня, — Мари махнула рукой, указав на своё тело, прошедшее не через одни руки пластического хирурга. — Во мне даже метра шестидесяти нет. Я маленькая, как дюймовочка. У меня и шанса не было противостоять ему в открытую.
— Поэтому ты напала первой и со спины?
— У меня не было выбора! Нужно было действовать на опережение…
— А восемь ударов ты нанесла зачем? Для надёжности, чтобы точно не дал сдачи?
— Сильно испугалась… Мозги совсем отшибло, ни черта не соображала…
— Это уже пятый любовник, которого ты зарезала.
— Да, — горько усмехнулась она. — У меня отвратительный вкус на мужчин.
— Скорее, это у них отвратительный вкус на женщин, — поправил Курт и посмотрел на наручные часы. — Хватит ломать комедию. Этот цирк подействует только на копов и то от силы раза два, если попадутся совсем уж тупые.
— Я не поним…
— Хватит, — оборвал он заевшую пластинку.
И как так вышло, что все в семье, кроме него — психопаты? Притом ещё и не высокоинтеллектуальные психопаты, а вполне заурядные шизики с примитивными садистскими наклонностями, выйти на след которых не составит большого труда. И почему он продолжал с ними возиться? Абсолютно бессмысленное занятие. Ему следовало оборвать связь уже после первой встречи — от неё за километр разило неадекватностью.
Курт сам виноват, что не прислушался к интуиции в нужное время. Конечно, ещё не поздно свести на нет их общение. Но эта дурочка может не понять щедрости жеста. А если она будет преследовать или даже пытаться строить козни, ему ничего не останется, кроме как убить её. А этого всё же делать не хотелось бы… сестра как-никак.
— Мари, послушай меня внимательно. Больше повторять не буду, поэтому в твоих же интересах сейчас уловить и понять, что я говорю. Это моё последнее предупреждение. Ещё один труп — и я от тебя избавлюсь. Учитывая твою биографию, второй раз в дурку тебя уже не отправят, а засадят в колонию строго режима на пожизненное. Будешь гнить в тюряге до конца своих дней. Я доступно для тебя донёс мысль?
— Предельно доступно… Братик, тебя совсем не беспокоит, что я могу обидеться? Я ведь так много о тебе знаю, — красноречиво протянула Мари, взбивая волосы на макушке, чтобы сделать очередное селфи. — Мне совсем не хочется специально доставлять тебе проблемы, правда. Но ты не оставляешь иного выбора.
— Ты мне угрожаешь?
— Не только ты умеешь запугивать других.
— И всё же ты совершенно не осознаёшь положения, в котором находишься, — задумчиво отметил он, окончательно утвердившись в своей догадке. — Похоже, мне снова нужно помочь тебе и объяснить на единственном языке, доступном твоему пониманию.
Резко вскочив со стула, Курт схватил за её шею и приложил затылком о деревянное основание кровати. Она и вскрикнуть не успела, только телефон от неожиданности отшвырнула куда-то в сторону. Сначала испуганно вытаращила глаза, а поняв, что он не шутит, вцепилась ногтями в ладонь, продолжающую сжимать горло.
Сбоку подошёл Лоренцо, поднял с пола смартфон и с ноткой разочарования в голосе прокомментировал его состояние:
— Из чего сейчас делают телефоны? Ты глянь, какой неубиваемый, — он вытянул руку и снова выпустил хрупкий набор из микросхем, позволив тому с громким стуком врезаться в кафельную плитку. Несколько раз топнул, снимая под тяжёлым ботинком с толстой резиновой подошвой пластик. Присел на корточки и осмотрел с довольной физиономией результаты своих трудов. — Вот, другое дело.
Курт перевёл взгляд на посиневшее лицо Мари. Стенки её трахеи продолжали судорожно сокращаться под его пальцами, пытаясь протолкнуть в лёгкие воздух. Она успела разодрать ему ладонь до крови. Из глаз катились крупные слёзы, а по донёсшемуся откуда-то из-под одеяла душку стало ясно, что ещё и обмочилась.
— Что такое? — спросил он с мягкой улыбкой и ослабил хватку, позволив ей сделать истеричный глоток. Шумный и свистящий. — Испугалась? Глупенькая, я не стал бы тебя убивать. Здесь.
— Она могла в облако закинуть зашифрованный архив или сделать резервную копию на носитель и припрятать его где-нибудь, — добавил Лоренцо, с трудом изъяв карту памяти из разъёма погнувшегося корпуса. Встал, огляделся по сторонам и, заметив кувшин с водой, закинул туда отныне бесполезный кусок пластмассы.
— Не беспокойся. Она никому ничего не расскажет. Я ведь прав?
— Да, — послушно пролепетала Мари.
Его рука всё ещё лежала на шее. Жилка сонной артерии напуганным мотыльком трепетала под кожей. Теперь Курт наконец видел нужные эмоции в широко распахнутых, покрасневших глазах сестры. Поэтому, склонившись к её лицу, он вкрадчиво заговорил, будто делясь секретом:
— Кстати, ещё одна вещь выдала то, что ты никогда не оказывалась в роли жертвы. Твои бессмысленные царапки, в то время как моё лицо было в зоне доступа и ты вполне могла попытать счастье повредить мне глаза. Но, поскольку обычно именно ты была нападающей стороной, то, оказавшись в роли жертвы, и правда растерялась. Теперь у тебя есть бесценный опыт. Старайся лучше.
Курт выпрямился и окинул пострадавшую кисть критическим взглядом. Стоило замаскировать царапины или прикрыться историей об игривой псине?
— А шея?.. — отвлекла его от размышлений Мари.
Она подрагивающими пальцами ощупывала горло. До чего же мерзко выглядели её отслаивающиеся ногти: волнистые, в мелких белёсых трещинках. Стоило попасть в больницу и на время отказаться от своих нарощенных когтей, как вся так называемая красота куда-то исчезла. Эффектность подобных кукл заключалась в регулярном посещении десятка специалистов: наращивающих им ресницы и волосы, колющих препараты, что разглаживали морщинки, отсасывающих жир в нежелательных местах и добавляющие объемы там, где их недоставало. Однако вдали от цивилизации куклы мгновенно превращались в страшных, сморщенных ведьм с кривыми ногтями, рыхлой кожей и тремя волосенками, торчащими из макушки. Этот выхоленный фасад — не более чем жалкая иллюзия.
— Что мне сказать насчёт следов на шее? — конкретизировала вопрос Мари уже более уверенным голосом. Потихоньку страх размыкал свои оковы, и она приходила в себя.
— Импровизируй.
— Сложно найти правдоподобное объяснение таким синякам.
— Скажи, что заглядывал твой любовник, — поморщившись от отвращения, нехотя подсказал Курт и двинулся к выходу из палаты. — А ты страстная асфиксиофилка, что даже в больнице не удержалась от ваших БДСМ-игрищ.
========== Шестнадцатая глава ==========
Новые лакированные туфли на двенадцатисантиметровой шпильке натирали пятку. Но она превозмогала боль и быстро шагала по коридору, стараясь абстрагироваться от многочисленных взглядов мужчин. Впервые ей довелось распробовать, какого это – почувствовать себя Джулией Марблс. Как выяснилось — не очень. Хотелось спрятаться от смотрящих вслед маслянистых глазёнок, вдарить по вывернутым шеям и одновременно помочь закрыть рты, чтобы затем выдать по салфетке с самым высокомерным видом, на который она была способна.
Перехватив поудобнее тонкую лямку маленькой дамской сумки, больше похожей на вечерний клатч, Аннель замерла перед дверями лифта. И когда створки распахнулись, с облегчением поняла, что ей выпал редкий шанс проехаться в одиночестве.
Уже в лифте она повернулась к зеркалу, чтобы проверить макияж, и скользнула по своему отражению хмурым взглядом. Нет. И как согласилась нацепить подобный наряд? До сих пор в голове не укладывалось. Чёрная юбка-футляр хоть и соответствовала стандартной длине до колена, но до неприличного тесно обтягивала бёдра, подчёркивая талию и высокие ягодицы. А нежно-кремового оттенка блузка с пышными рукавами-фонариками из полупрозрачного шифона придавала её образу лёгкий восточный флёр. Спереди грудь закрывало двумя слоями шелковистого материала, делая блузку чуть менее прозрачной, но это, скорее наоборот, усугубляло ситуацию, поскольку размывались границы телесного нижнего белья. И со стороны могло показаться, что Аннель и вовсе не обременяла себя ношением бюстгальтера.
