Эта мысль не давала мне покоя и в прошлые дни, заставляя набрать её номер только для того, чтобы услышать её голос, но какое-то глупое упрямство не позволяло нажать кнопку вызова.

А теперь и вовсе как-то глупо получилось – я сбежал из школы, даже не попрощавшись. Её лицо, немного напуганное, и глаза, огромные, синие и удивлённые, запечатлелись в моём сознании.

Не хотел, чтобы эта девушка подумала обо мне плохо, хотел только впечатлять и радовать.

Вышло так, что впечатлил! Совсем не так, как желал.

Наверное…

Она была тем единственным человеком, мнение которого интересовало меня, но своим поведением только всё испортил…

Причина, по которой у неё было такое выражение лица, словно она разочаровалась во мне, всё это время не выходила из моей головы – я творил то, чего сам от себя не мог ожидать, будто это был не я вовсе, а кто-то другой управлял моим сознанием.

Придя в себя, позорно сбежал, не попытавшись хотя бы как-то объяснить свой поступок. В моей голове в этот момент было только одно – дикий животный страх того, что на виду у всех, на виду у неё, повторится тот приступ – меня скрутит адская боль, и я не смогу контролировать себя.

Крутил и крутил телефон в своих пальцах, и, решив всё же сдаться навязчивому желанию, набрал её номер. Пошли гудки, я ждал, но она не взяла трубку.

Успокаивая себя тем, что смогу поговорить и объяснить своё поведение в школе, ведь там она не сможет меня игнорировать, как свой мобильник, оставил попытки дозвониться и отключил телефон.

Противный дождь всё не унимался. Лил и лил из низких свинцовых туч. Моё настроение как никогда соответствовало мерзкой погоде. Сил не было, ничего не хотелось делать. Как назло домашнего задания накопилось много, но я не желала садиться за учебники, оттягивая этот момент.

Пригрелась на кухне на стареньком диване возле печки. Родители, как всегда, они обсуждали домашние дела. Братишка весело играл с двумя котятами, рыжим и серым.

Мальчик смастерил нечто вроде бантика с привязанной к нему верёвочкой. Таская бантик за верёвочку, он дразнил котят, которые с присущими им повадками сначала таились где-нибудь, готовясь к нападению, а потом, трубой задрав хвосты, нападали и рвали бантик зубами и когтями. Мелкие ошмётки бумаги разлетались по полу. Фыркая и урча, котята снова бросались в атаку. Ванюшу это так забавляло, что он, не переставая, весело хохотал.

Почти не следя за весёлой игрой, я думала совсем о другом. Перед глазами стояло обезображенное гневом лицо Алекса. Вспоминая тёмные, почти чёрные глаза с красными прожилками лопнувших капилляров, вздрагивала от непонятного чувства. Перехватывало дыхание, сердце начинало бешеный ритм.

Эти глаза не давали мне покоя уже давно – тёмно-серые, но тёплые, с солнечными лучиками, чистые, как вода глубокого колодца. Теперь они изменились. Почти чёрные, горящие ненавистью, мечущие молнии… И притягивающие…

По моему телу пробегала дрожь, но на кухне было тепло. Как зацикленная дурочка, я не могла думать ни о чём другом, словно свет сошёлся клином на одном только парне.

Так и тупила в одну точку.

Братишка давно умчался смотреть мультик, котята умаялись и уснули прямо на полу. Меня окликнул отец. Рассеяно посмотрела на него, недоумевая, отчего он повысил голос.

– Что?.. – произнесла отрешённо.

– Ты последнее время какая-то рассеянная, – сказал отец.

– Да? – переспросила удивлённо.

– Я тебя уже который раз спрашиваю, когда ты собираешься садиться за уроки?

Отец всегда очень строго следил за моей учёбой, интересовался оценками, домашними заданиями. Ему очень хотелось, чтобы по окончании школы я поступила в престижный вуз и получила хорошее образование, а потом и высокооплачиваемую должность. Сам всего этого он с детства был лишён. Его родители погибли, когда ему исполнилось всего двенадцать лет. Воспитывала его тётка, у которой помимо него было ещё двое своих детей. Жили они очень бедно, поэтому мой папа при первой же возможности пошёл работать, а получить хорошее образование не успел.

Очень часто мы с родителями беседовали об учёбе, моих успехах, строили планы. Родители гордились мной, и мне не хотелось их подводить. Стараясь соответствовать их надеждам, я всегда прилежно училась, хоть и позволяла себе тихо школу ненавидеть.

– А, уроки… – протянула я. – Сейчас пойду.

Вдруг на моём телефоне, который лежал там же на диване, раздался звонок. Взглянув на экран, я обомлела, не решаясь ответить.

– Анюта, звонят! – сказал папа, думая, что я не слышу.

– Пусть звонят, – ответила тихо.

– Кто это? – спросил папа.

– Никто!

– Если это никто, тогда зачем дала свой номер? – продолжил пытать он.

– Андрей, оставь девочку в покое, – сказала мама. – Не хочет ребёнок ни с кем говорить. Настроения у неё нет! – а затем поинтересовалась, обращаясь ко мне: – Анюта, ты не заболела? Ты что-то бледная и совсем вялая .

– Нет. Не заболела, – сказала я, стараясь, чтобы голос прозвучал как можно бодрее.

– Может, покушаешь чего-нибудь?

К слову, мама всегда старалась меня накормить. Ей казалось, что я слишком худая и бледная. Всё по той же причине: в детстве и в молодости матери жилось тяжело, и она знала, что такое нужда. Это теперь в нашей семье никто ни в чём не нуждался благодаря упорному труду моих родителей.

– Нет, мам, не хочется, – сказала лениво.

– Ну, тогда за уроки! – согласилась она.

Я отправилась в свою комнату, уселась за стол, на котором были разложены учебники, принялась за параграф по истории, но, как ни старалась вникать в чтение, сухо изложенные факты совсем не запоминались. Дурацкие мысли мешали сосредоточиться на чём-нибудь. С горем пополам выполнила письменные задания, а устные решила отложить до лучших времён.

Родители перешли в зал, включили телевизор, где начинался их любимый сериал. Вышла к ним, села рядом с мамой на диван и, пытаясь отвлечься, невидящими глазами уставилась на экран. Так и просидела до позднего вечера, не вникая в сюжет фильма.

Ночью плохо спала, несколько раз просыпалась и долго не могла уснуть. Встала в плохом настроении, чувствуя себя разбитой.

Показалось, что заболела, но высокой температуры не было. Пришлось собираться и идти в школу, как бы сильно не хотелось прогулять.

Словно робот, на автомате оделась, умылась, выпила кружку чаю, взяла свой рюкзачок и, так как Ваня уже умчался, поплелась одна, аккуратно обходя лужи и стараясь не выпачкать обувь в дорожной грязи.

Угрюмые тучи, низко нависшие над землёй, и ни на секунду не прекращающийся дождь соответствовали моему мрачному настроению.

Оставив мокрую куртку в раздевалке, стала подниматься по лестнице на второй этаж, успокаивая себя глупой надеждой на то, что Алекс не появится сегодня в школе, но, в то же время, страстно желая его увидеть.

Подойдя к кабинету истории, перевела дух и смело шагнула через порог. Алекса не было. Облегчённо выдохнула и спокойно прошла к парте. Не успела сесть, тут же кто-то плюхнулся на стул рядом со мной.

Не поворачивая головы, поняла, что это не Александр. Парень, находящийся рядом, очень шумно дышал и грохотал стулом, пытаясь привлечь внимание.

Частично по поведению, частично по запаху сигарет догадалась, кто это. Валерик Глухов, самый противный из неразлучной четвёрки, которая считала себя элитой школы. Резко повернулась и уставилась на него самым надменным взглядом, который смогла, словно маску, надеть.

– Не заблудился? – ляпнула зло.

– О, Анка, – сказал Глухов так, будто только что меня увидел. – Будем дружить? – его голос звучал нарочито громко, а глаза оценивающе бегали по мне, отчего стало неуютно и мерзко.

– А ты умеешь? – брезгливо поморщившись, ответила вопросом на вопрос.

– Я много чего умею, детка! – явно намекая на что–то пошлое, выдал он. – Ты даже не представляешь, что! И как!