На который Максиму сейчас было откровенно плевать, честное слово.

Он сдернул шорты Орлова до конца, те повисли на его щиколотках, и погладил его ягодицы. Крепкие, круглые. Лешка всегда любил спорт, и тело у него было просто загляденье.

Сплюнув на пальцы еще раз, Максим растер слюну по головке члена, а остатки – по всей длине. Он не мог отвести взгляда от красивой задницы перед собой. Вот вроде бы столько лет вместе, а вело как мальчишку.

Ухватив Лешку за бедра покрепче, он чуть развел ягодицы в стороны и толкнулся вперед, проехавшись между ними, получив в ответ рваный вздох.

Да, горело и зудело у обоих уже знатно.

Головка с трудом толкнулась внутрь. Все-таки почти насухую. Максим добавил еще слюны, пошло легче.

Лешка дрожал под ним, дыша громко и с хрипом. Он постанывал, пока член, сантиметр за сантиметром, буквально втискивался внутрь.

Максим оперся одной рукой о стол, вгоняя его до конца. До звонкого шлепка яйцами по коже. До гортанного вскрика Лешки.

Как же, блядь, это было хорошо.

А потом он просто начал двигаться. Ничего нового, ничего необычного. Старые как мир движения. Вперед-назад.

Под скрип деревянного стола, под звон почти летающих по скатерти тарелок с вилками, под стоны и хрипы Лешки.

В какой-то момент стало слишком горячо, слишком туго. Максим на секунду прикрыл глаза, перед которыми потемнело. Капля пота с его лба упала Лешке на спину. И разве что не испарилась с шипением, таким горячим был Орлов. Раскаленным буквально.

Максим провел ладонью по его спине, зарылся пальцами в волосы и потянул на себя, заставляя поднять голову.

Руки тряслись, он весь трясся от накатывающего удовольствия, от раздирающей на части, чуть неуместной сейчас, нежности.

– Давай, – попросил еле слышно Орлов, и все.

Сорвало последние тормоза.

Максим до синяков стиснул рукой его бедро, второй цепляясь за волосы, и трахал. Трахал, что есть силы. Пока хватало дыхания, пока еще мог оставаться в сознании.

А потом все. Темнота.

Оргазм накрыл внезапно и оглушающе. Только кровь громко бухала где-то в ушах.

Они еще несколько минут приходили в себя, лежа на столе. Потом Лешка завозился и недовольно проворчал:

– Слезь, бугай. Слезь, блядь, – добавил он, когда Фадеев никак не отреагировал.

Кое-как собрав себя в кучу, Максим с трудом отлепился от Орлова и подтянул свои шорты. Похуй, в душ перед сном сходят. Лешка тоже наплевал на все и просто оделся. Не привыкать ему ходить с задницей, полной спермы. Потому что порой им могло приспичить совсем в уж неподходящих местах.

– Кобель озабоченный, – продолжал бухтеть Лешка, дрожащими руками поправляя скатерть и ебаные мамины тарелки. – Все остыло. Снова греть теперь.

Максим лишь посмеивался, наблюдая за ним. Его отпустило. Напряжение этого вечера, дурных мыслей и чудом прошедшего мимо несчастья наконец ушло.

Он снова обнял Лешку со спины, на этот раз куда мягче и нежнее. Просто наслаждаясь теплом родного тела. И стараясь не мешать, пока тот опять ставил еду в микроволновку, заправлял салат и наливал им чай.

– Пусти, дурак, – Лешка попытался вывернуться, чтобы повернуться к столу. Но лишь оказался лицом к лицу с Максимом.

Тот улыбнулся, обхватил его лицо ладонями и поцеловал. Долго, медленно и со всей той нежностью, которая так и разрывала, заставляя трястись при одной только мысли, что что-то могло их разлучить.

– Я тоже тебя люблю, Фадеев, – сверкая счастливыми глазами, сказал смущенный Лешка, вывернувшись наконец из объятий. – Давай уже ужинать.

***

Они валялись на диване перед телевизором, лениво обнимаясь.

В комнате не горел свет, только мерцание от экрана чуть освещало на пару метров вокруг. Максим перебирал Лешкины волосы, пытаясь разобраться в хитросплетениях сюжета очередного фильма Нолана.

Лешка любил такое кино, а сам Фадеев как-то больше тяготел к чему-нибудь старому, советскому. За что Орлов его постоянно дразнил.

– У тебя когда отпуск? – спросил Лешка, не отрывая глаз от экрана.

– А? – Максим с недоумением посмотрел на него, потом тряхнул головой. – А то ты не знаешь. В июле уже только.

– Ладно, – Орлов немного повозился, устраиваясь удобнее и снова замолчал.

Но хватило его минут на десять, не больше.

– Я просто вот что думаю, может нам в Карелию рвануть? – предложил он, когда Максим снова сосредоточился на сюжете. Но, видимо, не судьба, раз его благоверному прижало поговорить. – Снимем домик на месяц, отдохнем от цивилизации.

– Идея шикарная, – Максим улыбнулся и поцеловал Лешку в лоб, заглядывая сверху в его глаза. Сейчас в темноте они казались почти черными, но Фадеев знал, какими голубыми они были.

Он, как сейчас, помнил, как впервые увидел их и чуть не утонул. Они тогда столкнулись в университетском коридоре. Буквально в начале сентября.

За окном еще жарило солнце, студенты вокруг сновали туда-сюда, пока беззаботные, ведь до сессии несколько месяцев. Шум, гомон. А Максим застыл у кафедры философии и понял, что пропал.

Невысокий, загорелый и смотрящий с легкой насмешкой шатен тоже замер. Они так и пялились друг на друга, пока кто-то из знакомых не толкнул Фадеева в плечо и не увел на пару.

Он все не мог перестать думать об этих глазах. Словно привязанный, обернулся. Чтобы увидеть, как мальчишка смотрит ему вслед.

Столько лет прошло, а ничего не поменялось.

Тонул Максим в этих глазах. И совершенно не мог им сопротивляться.

– Вот и хорошо, – Лешка удовлетворенно выдохнул и снова повернулся к телевизору. – А что эта твоя студентка? Отстала?

– Если бы, – Максим скривился. Ему не хотелось расстраивать Орлова, поэтому не стал рассказывать о разговоре в столовой. – Пообещала отстать, но веры ей мало. Попросила только занятия не отменять.

– То есть, в эти выходные снова разыгрывать из себя примерную женушку? – хмыкнул Лешка, он поймал руки Фадеева в свои ладони и стал их поглаживать.

– Зачем? – наигранно удивился Максим. – Тебе не надо ничего разыгрывать. Ты ведь и есть примерная женушка.

– Ах, ты козлина, – со смехом взвился Лешка, мигом забывая и о фильме, и о Верещагиной.

Он развернулся, толкая смеющегося Фадеева спиной на диван и забираясь на него сверху.

– Готовься к мести! – кровожадно провозгласил он, забираясь руками под футболку Максима. – Она будет страшна!

Ох, черт.

Щекотки Максим действительно боялся. И Лешка, конечно же, прекрасно это знал. Бой был заведомо проигран.

***

Вторник и среда выдались совершенно непримечательными и спокойными.

Максим готовил вопросы к очередному коллоквиуму и параллельно писал статью для конференции. Она должна была пройти только в мае, но завкафедрой Ульрих постоянно торопил.

Вообще у Фадеева складывалось ощущение, что Ульрих давил. Кое-где пережимал. Словно хотел выжать из Максима как можно больше и быстрее. Странно, что еще с ножом у горла не стоял по поводу кандидатской.

Ее Максим писал довольно лениво. Точнее, медленно. Еще точнее, почти не писал последние пару лет. Он больше сосредоточился на преподавании. А Ульрих, как доцент старой закалки, грезил лишь научной работой.

– Максим Игоревич, – завкафедрой сделал приглашающий жест рукой, указывая на кресло напротив своего стола. Кресло было хорошим, как и вся мебель в их вузе. Не даром же коммерческий.

Фадеев с комфортом устроился, закинул ногу на ногу и раскрыл папку с правками, которую ему сунул Ульрих. Он быстро пробежал по тексту глазами. И, в принципе, практически со всем был согласен.

– Давид Германович, – Максим чуть нахмурился, – правда думаете, что это стоит выносить на конференцию?

Он указал на правку третьей страницы. Ульрих поморщился, потом возвел глаза к потолку и наконец выдал: