– Я же вас предупреждала, чтобы дома никаких игр с мячом. – рассвирепела женщина, снимая ремень с крючка, висевшего на стене. – А ну-ка, быстро подошли ко мне.

Мать забежала в гостиную, чтобы совершить акт возмездия за битую люстру, но десятилетние близнецы, казалось, только этого и ждали. Братья проворно уворачивались от размашистых плетей маминого ремня, прячась за диваном и ползая между гостиным столом на кривых ножках. И заразительно хохотали, на что всякая злоба стремительно улетучивалась. Так что все угрозы матери больше походили на задорную игру в догонялки, когда взрослая кошка никак не поймает двух шаловливых мышат. Наконец, мать обессиленно свалилась в кресло, так и не сумев поймать хотя бы одного из мелких проказников. «Вот и настал тот момент, когда получится незаметно сбежать. И расспросить старших братьев о странной вспышке». Но как только идеальный план созрел в девичьей голове, мать будто прочитала мысли Кейдж:

– Так, а ты куда собралась? Никаких тебе гуляний, живо в свою комнату. И не выйдешь оттуда, пока не исправишь все плохие оценки. – затем её голос стал спокойным.

– Кстати, я выполнила обещание. И только попробуй недовольно закатить свои разноцветные глазки, мадам, я старалась исключительно для твоего же блага.

Девочка не придала особого значения словам матери, но волнительное беспокойство всё-таки настигло её сознание. Кейдж понуро поднималась на второй этаж по скрипучей лестнице, прокручивая в голове факты, как заевшую пластинку. «Выполненное обещание, капли краски на халате, едкий запах, неужели мама действительно сделала это?». И как только дверь спальни отворилась, девочку ожидал кромешный ужас. Привычные тёмно-коричневые стены комнаты теперь усердно выкрашены розовым цветом с уродливыми блёстками, похожими на паутину, если бы паук объелся сахарной ватой. Настоящий девчачий рай с воздушными шариками, мягкими мишками и подушками из любовных сердечек. Кейдж ненавидела подобную чепуху, сторонясь привычных атрибутов девичьих грёз, а от цветовой палитры своей нынешней комнаты девочку буквально замутило. «Ну спасибо, мам, теперь я точно стану женственней». Дочка легла на край кровати и заплакала.

Прошло несколько часов. Кейдж сидела за письменным столом, уткнувшись в стопки открытых учебников, но так и не выполнила ни единого задания. Все её мысли были связаны лишь с загадочным происшествием на заднем дворе соседского дома. «Куда подевалась Лиэнорри?». Старушка могла раз в месяц сходить в местную бакалею, чтобы восполнить запасы провизии, или заказать доставку овса для Цвейга у фермеров, но никогда не покидала свою резиденцию на столь продолжительное время. В любом случае произошло что-то такое, что заставило старушку спешно покинуть дом. И девочка беспокоилась за свою подругу.

– Кейдж, спускайся, ужин готов. – послышался голос матери с первого этажа.

– Я неголодная. – равнодушно ответила дочь, всё ещё держа обиду на мать за розовый стиль спальни.

– Никаких отговорок, мигом вниз.

Девочке ничего не оставалось, как подчиниться воле матери. Кейдж спустилась в гостиную, где вся их большущая семья сидела за столом, разливая по блюдцам вчерашний суп из курицы с морковью и брокколи. Тарелки Шона и старшего брата Хенри стояли пустыми. Кейдж расстроенно спросила у матери:

– А где же самые старшие? Они не будут ужинать с нами?

– Хенри не подписали увольнительный, он вновь проведёт ночь в казарме, а Шон – я вообще не представляю, где его носит.

Старшие братья Шон и Хенри являлись опорой для семьи Харман. Хенри выбрал карьеру военного, рассчитывая на высокое денежное довольствие, к сожалению, редко появляясь дома. Девочка видела его последний раз где-то полгода назад и дико скучала. Шон, напротив, жил в соседней комнате, но вечно пропадал на студенческих тусовках. И в редких случаях – подрабатывал разнорабочим, так что Кейдж примеряла на себе непосильную роль самой старшей из детей. Близнецы вновь баловались, кричали и толкались плечами, стараясь сбить друг дружку со стульев, Ноах спорил с Майком, обвиняя последнего в недостаточной квалификации в самолётостроении – их воздушный корабль потерпел крушение в ветках дерева, а Кейдж грустно жевала чёрствый ломтик хлеба с огурцом, чувствуя себя такой одинокой. «Мне совершенно не с кем поговорить. И никому нет до меня дела».

Наконец, семейный ужин закончился и члены семьи готовились ко сну. Мать уже искупала младшеньких, переодела их в чистые пижамы и с выражением читала сказку о непослушных мальчиках, которых украла злая королева. На полуслове мама уснула. Майк и Ноах помирились, договариваясь продолжить испытания будущим днём, и сладко засыпа́ли. Лишь только Кейдж не могла уснуть, мучаясь от бессонницы и постоянно поправляя непослушное пуховое одеяло, скатывающееся на пол. Девичью душу терзали сомнения. «Быть может, та вспышка мне привиделась, почему же её никто не заметил, кроме меня? Тогда откуда след жухлой травы на лужайке Лиэнорри? Вдруг она попала в беду, и прямо сейчас ей требуется помощь? Нет, я не могу вот так лежать и ничего не предпринять. Не имею права». Девочка решительно встала с кровати, подходя на цыпочках к оконной раме.

Кейдж часто убегала из дома, не сумев найти общего языка с матерью. Однажды девочку искали целым отделение полиции, пока та пряталась в конюшне с преданным другом Цвейгом, за что мама на целый месяц заперла дочку под домашним арестом. Но методы побега из родного гнезда Кейдж выучила наизусть. Достав из шкафа смотанный канат из бельевых верёвок и старых простыней, девочка закрепила петлю за ножку кровати, а конец высунула из приоткрытой створки окна, чтобы верёвка свисала до самой земли. Натянув канат потуже, Кейдж высунулась наружу и медленно спускалась, как заправский альпинист, переступая кедами через потёртый сайдинг несущей стены дома. Через мгновение Кейдж оказалась на земле, скрытным маршрутом убегая в сторону соседского участка.

В доме Лиэнорри вновь не горел свет, хотя старушка всегда зажигала масляную лампу на ночь, оставляя светильник на подоконнике. Девочка заглянула в окно, но не смогла ничего рассмотреть, кроме собственного отражения. Тогда она направилась к конюшне, быть может, соседка на ночь глядя чистила лошадиные стойла и убирала слежавшееся сено. Но на удивление Кейдж, ворота конюшни оказались заперты на большой амбарный замок, чего раньше никогда не случалось. Янкрас хоть и унылый городишко, но совершенно безопасный для жизни, потому и никому из горожан не приходило в голову запираться. А здесь – целый замок с массивной цепью, чтобы непрошеный гость не смог даже заглянуть внутрь конюшни. И никаких звуков от Цвейга, любившего во сне нет-нет, да и цокнуть копытцами. «Очень странные дела».

Девочка расстроенно двинулась обратно домой, напоследок решаясь ещё раз посмотреть на то пятно на газоне. Вооружившись фонариком, она пристально изучала задний двор соседского дома. И тут уже совершенно точно Кейдж Харман поверила в заговор потусторонних сил. На том месте, где ещё днём зияла дыра в три ярда из выжженной травы, теперь аккуратно высажен новый зелёный газон. Кто-то явно старался скрыть улики сегодняшнего происшествия. «Значит, мне не показалось, и тот луч действительно бил в самое небо. Он и есть причина таинственного исчезновения старушки Лиэнорри». В горле девочки образовался неприятный комок от надвигающегося страха.

– Тебе нельзя здесь находиться. Тут крайне опасно. – послышался глухой голос, напугавший девочку до чёртиков.

Кейдж нащупала фонарик, выскользнувший из рук прямо на землю, и тусклым лучом осветила человека, так неожиданно подобравшегося к ней со спины. И буквально сразу же облегчённо выдохнула. В бежевом плаще до колен и сером шёлковом платке в горох, повязанным на седой голове, стояла Лиэнорри, а её добродушное лицо теперь источало тревогу и особую скорбь. Будто произошло столь ужасное событие, что старушка не могла больше скрывать свои эмоции.