– Деда, – обратился внук, – мы с Николаем пойдём на улицу – отсалютуем из нашей гаубицы.

– Ступай, шалун, ступай, – отмахнулся рукой дед.

Илья достал спрятанное ружьё, названное им гаубицей, взял несколько к нему патронов и вышел на улицу. Вслед за ним последовал Николай.

Раздались ружейные выстрелы – первые выстрелы произвёл Илья. После чего он передал ружьё другу:

– Теперь ты. Стрелял раньше?

– Нет, никогда.

– Когда-то ведь надо начинать.

Стрелял Николай морщась и закрывая глаза. В морозной ночной тишине ружейные выстрелы разносились звонко, далеко и раскатисто. Стрельба в населённом пункте была правонарушением, и нарушителей общественного покоя могло ожидать административное наказание – но этот случай им, нарушителям, сойдёт с рук. Друзья вернулись в дом. Ружьё довольно-таки скоро вернулось на прежнее место.

Время давно перевалило за полночь, а в доме по-прежнему шумно и весело. Старики устали от шума, они отправили всю весёлую компанию на другую половину дома, а сами залезли на печь и, повздыхав тяжело и покряхтев, заснули. Скоро дед захрапел. Старушку храп старика давно перестал беспокоить: привыкла, вдобавок к старости она стала хуже слышать.

Девицы-дочки собрались на улицу, уговорив пойти вместе с ними и парней – Илью и Николая. Собрались живо и ушли. Женщины-матери, сёстры, остались одни. Вдруг в доме стало как-то непривычно тихо. Тишина царила недолго. Между женщинами – подругами или сёстрами – всегда находится разговор за столом. Посплетничав между собой, повздыхав, помолчав, стали вскоре расходиться и они.

– Ладно, Настёна, пока, – прощалась первой Марина Алексеевна. – Заходи и ты к нам.

– И к нам заходи, – подхватила другая. – Всё будет хорошо, вот увидишь.

– Не переживай ты так, – успокаивала третья.

– Спасибо вам, мои сестрёнки.

Все трое поочерёдно поцеловали её и разом вышли из дома. Анастасия Алексеевна осталась одна, и на неё напала вдруг необъяснимая тоска, грусть. Она не знала, чем себя занять. Посмотрела на часы: пятый час ночи, вернее будет сказать утра.

Вернулись друзья под самое утро, когда старики зашевелились, чтобы управляться с хозяйством. Вернулись они весёлыми, но уставшими. Им хотелось только одного – спать.

Анастасия Алексеевна, подремав немного, встала и вышла вместе с родителями во двор. Хоть и городская она давно, но от заложенного в неё с рождения, видно, ей не избавиться. В доме скоро наведён порядок. Можно теперь и поговорить.

– Мама, – начала неуверенный разговор Анастасия Алексеевна, – почему я такая дура?

– Ты, доченька, в город уехала, – сказала старушка.

Анастасия Алексеевна не поняла, к чему это сказано. Она задумалась.

К разговору присоединился отец:

– Ты говори нам напрямик.

– Что мне делать? – спросила она у отца.

– Откуда мне знать, что делать, когда ты ничего нам не сказала.

– Я полюбила одного человека.

– И не знаешь, что делать?

– В том-то и дело.

– Он-то хороший?

– Очень даже.

– Беда с дочерьми одна, – говорил старик. – Чего сидишь, матушка, как немая? Скажи ей.

Старушка-мать вздохнула, махнула рукой и сказала:

– Да ну вас. Ты бы лучше об Илюше думала.

– Расскажи, кто он? – поинтересовался отец.

Анастасия Алексеевна рассказала о нём, что знала. Знала, разумеется, кое-что – не много.

– Увидеть бы его… – заключил он.

Разговор дочери с родителями нисколько её не утешил. А ближе к вечеру, простившись с ними, она вернулась в город.

Прошёл день, настал томительный, длинный вечер. Особенно это испытывал Николай. И что с того, если говорится «в гостях хорошо»? Илья как-никак не в гостях, он дома, потому ему лучше.

Илья чистил оружие, именуемое гаубицей. Николай внимательно следил за его действиями. Почистив оружие, тот положил его на прежнее место.

– Дедушка у тебя охотник? – спросил Николай.

– Раньше ходил часто, теперь совсем не ходит: стар уже.

– А ты?

– Я так, балуюсь. Иногда хожу в лес пострелять. Дед позволяет мне. Конечно, это нарушение: у меня нет разрешения на оружие. За зверьём и птицей я не охотник, а по банкам стрелять-то стреляю. Хотя быстро надоедает такая охота, нет ничего интересного в ней.

– Далеко бьёт?

– Хватает.

– Без спроса разрешают брать? – машинально спрашивал Николай.

– Нет, конечно, но раз как-то брал – и ничего. Дед знает, что я умею обращаться с оружием, сам он меня учил. Оружие требует аккуратного с собой обращения. У деда ещё одно есть, стреляет превосходно, но тихо, не то что гаубица, из которой вчера палили. Вот так, дружище.

– Чем вечером заниматься станем?

– Не знаю. Как получится. К тётям по гостям ходить будем.

Случалось, в иные дни они никуда не ходили, тогда приходили к ним другие. Опять собирались за столом, начинались весёлые разговоры.

Последний вечер у друзей сложился совсем скучным.

Николаю хотелось сказать «Наконец-то завтра домой», а получилось:

– Завтра вернёмся домой.

– Завтра вернёмся домой, – лениво повторил Илья.

– Чем ты сразу займёшься, когда вернёшься?

– Не знаю. А ты?

– Перво-наперво я расскажу родителям про наш Новый год…

– А потом?

– А потом встречусь с Ириной, ей тоже расскажу – думаю, интересно будет.

– Но вдруг её дома не окажется? – спросил Илья, чтобы проверить поведение друга.

– Как не окажется? – осенило вдруг Николая.

– Кто его знает, как получится.

– Нет, она дома будет, – улыбнулся Николай.

– Отчего ты так уверен?

– Не знаю.

– Разве у неё нет подруг?

– Есть. Но она больше любит бывать дома. Подруги сами к ней захаживают.

«Знает-таки», – подумал Илья.

– Я слышал, что к вам домой на днях заходил Андрей Иванович. Правда ли? – спросил Николай.

– Слышал от Ирины?

– От неё.

– К вам также заходит, видел не раз. И как он вам?

– Хороший, добрый, умный.

– Всего-то?.. Негусто.

– А ты знаешь его больше меня?

– Нет. Я-то полагал, что ты как раз знаешь больше.

– Тебе хочется знать о нём?

– Не знаю, – неуверенно отвечал Илья, – сам не знаю я, чего мне хочется знать.

– Биографию рассказывать не стану: ни к чему, да и знаю её только в двух-трёх словах. Могу уверенно сказать только одно: в нём есть магическая способность разгадывать в людях намерения. И собеседник он интересный. А в своё время мама, когда была школьницей, была в него влюблена. Думала даже, когда вырастет, пойдёт за него замуж.

– Теперь же моя в него.

– Да?!

– Да, – подтвердил Илья. – Ирина тебе разве не говорила?

– Нет.

– Зато узнал от меня.

– Илья, когда ты повстречаешься с Андреем Ивановичем, то увидишь сам, насколько он интересный.

– Может, он такой интересный, да только я его побаиваюсь. А значит, не доверяю.

– Кому? – удивился Николай.

– Ему, разумеется.

– Отчего?

– Откуда мне знать, просто недоброе предчувствие.

– Тебе так кажется. Я тоже поначалу отнёсся к нему насторожённо и недоверчиво.

– Поживём – увидим, – сказал Илья и предложил: – Давай спать теперь, поздно уже.

Прошла последняя ночь в гостях. На улице рассвело. У Николая хорошее настроение, неплохое настроение и у его друга. В полдень, простившись со стариками, отправились друзья на автобусную остановку, у которой некогда высадились. Вскоре подошёл автобус, и они в него вошли. Вошедшие в автобус поехали в город.

Пришло долгожданное тепло. Апрельское солнце ласково. Быстро на улице таял снег – постоит так ещё несколько дней, и его вовсе не останется. Шумно и весело бежали извилистые ручьи. Развелась на улицах грязь. Дни удлинялись, вечера становились светлыми. Не было теперь ничего приятнее, чем подолгу находиться на улице. Скоро улицы сделались оживлёнными, многолюдными.