Онора зашла вместе с Пелагеей. Пелагея начала орать, как мы могли такое творить тут. Она была просто в шоке от того, что случилось и от того, как мы проводили вечера. Она быстро вышла и хлопнула дверью. Онора стала говорить.
– В общем, дело такое, он дал лист с записью, смотрите.
Там была написана сумма, приличная сумма. Но которая успешно делилась на нас всех, всех 17-ти, что бы каждый дал равнозначную и не совсем большую сумму.
– Другого выхода нет, это еще небольшие деньги, и я знаю, что они у вас есть. А у кого нет звоните родителям, придумайте экскурсию, если не поверят дайте им мой номер, я все подтвержу. Ну так что, нужно быстрее это решать?
Мы сразу же скинулись не раздумывая, мы больше прогуляли чем он требовал. Роджер сказал что-то типа: ну и мудак этот главный.
– Главный? – с удивлением посмотрела Онора.
–Он всего лишь тут следит за имуществом и за тем, чтобы всем всего хватало. Нам очень повезло что все остальные вышли и не стали разбираться. Если бы это был главный мы бы давно уже ехали домой, а вы прямиком поехали бы в полицию на оформление за распитие спиртного, да еще и марихуана, думаете я не знаю, как она пахнет? Вас там по полной бы оформили. Это в первый и в последний раз, больше вас никто выручать не будет, – злостно сказала Онора и забрав деньги вышла.
Ну что ж, мы присели и выдохнули, вроде бы все обошлось и все стали расходиться. Мы прилегли расслабиться, вошла Пелагея.
– Завтра утром после завтрака вы переезжаете в начало коридора, это не обсуждается. Мой номер будет как раз под вами, а в вашем номере будут жить девочки, среди которых моя дочь.
– У вас тут с вами дочь? – резко ворвался в её речь Роджер, а она вздохнула и ушла.
– Так я не понял, тут её дочь? – снова переспросил нас Роджер.
– Да вообще похер на её дочь. Она специально её селит в наш номер, чтобы мы даже не пытались туда попасть и снова затусить, – сказал я.
Но все же мы были рады, что всё разрешилось именно таким образом а не наихудшим с полицией, учетом в наркологических клиниках и прочими ужасами, которые мы даже боялись представить. Мы понимали, что мы малолетние и наглые подростки и часто веселясь мы пугали друг друга тем, что сопровождающие могут узнать, что мы, лежа на кровати курим и пьем, но что бы в серьез такое случилось – никогда. Мы даже представить себе не могли что о нас узнает ещё и администрация. Так что, плёвое дело, в тот день я понял, что деньги многое решают. Легкая эйфория и улыбки были у каждого у нас на лице в тот день.
Мы переехали и стали вести себя гораздо тише, максимум что мы делали это курили в окно или выдыхали в форточку дым по ночам. Никита который приходил и звал на крышу покурить травку уже не радовал меня, травка стала притуплять мои чувства и делать меня просто овощем, никакого кайфа. Если по началу она давала иллюзию счастья, делала мир вокруг как-то прекраснее, то теперь всё становилось серым и того яркого мира будто и не было. Я становился совершенно отстранённым от всего и всех. Никакой эйфории, я ему сказал об этом.
– Да, так и есть но от головной боли она меня все-таки спасает и не важно туплю я или нет, мне важнее избавиться от боли, чувак. Ну так что, пойдем прикурим трубку мира?
Я отказал и сказал, что сижу на таблетках и вообще рассказал немного о своих проблемах, он удивился.
– По тебе не скажешь, что у тебя есть такие проблемы.
– Ну что ж, не узнав человека судить о нем не стоит.
– Может травка тебе будет помогать, как и мне? Я могу достать разные сорта, от них эффект от каждого свой, бодрящий, веселящий, расслабляющий, да вообще любой, —он это произнес с таким восторгом, что я понял, что он серьезно и плотно привязан к травке.
– Раз не помогает сейчас, значит точно не поможет. Но, спасибо за опыт. Думаю, мне травку важно было узнать, попробовать и понять, притронуться к чему-то запретному, о чем многие шепчутся, но не могут достать либо бояться. Это сладость, хоть и не ненадолго.
– Оригинально сказал. Ну, как знаешь, чувак.
– А ты не пробовал обращаться к врачу из-за болей?
– Конечно и не раз, меня обследовали так тщательно и пристально многие врачи в разных городах и странах. Но никто не может поставить диагноз и хоть как-то помочь. Я пробовал бросать, пил таблетки и прочее, ничего не помогает, только травка.
– Жаль. Смотри не попадись, ты хороший и рассудительный парень, не хотелось бы узнать, что ты в тюрьме.
– Да похер, я нашел свое, чего желаю и тебе.
Свое? Последняя его фраза меня как-то заставила задуматься. Он ушел, посмотрев на меня своими большими красными, потерянными, расслабленными, серыми глазами.
Больше он не заходил и редко подходил ко мне, я видел, что он почти всегда был под кайфом, по закапанным глазам все равно всё видно. Тот, кто курил хоть раз травку всегда увидит, того кто под ней. Трава – это отстой, и она реально сушит мозги. Я наладил питание, накупил хлопьев со злаками и всякими добавками в виде орехов, ягод и прочего, а еще витаминов, раньше ложился спать и стал принимать свои таблетки для стабильного настроя, мое состояние улучшилось.
Через пару дней после решения нашей проблемы зашел Артур. Он извинился перед Роджером за свой удар и вернул ему его телефон.
– О, спасибо Артур, я даже о нем как-то и забыл, – удивленно сказал Роджер.
– Может мне оставить его себе? —сказав рассмеявшись Артур.
– Нет, это мамин вообще-то, – смущаясь сказал Роджер.
– Ну да, ну да, – саркастично сказал Артур.
– Я все равно тебя ненавижу, как вернемся с тебя новая футболка, – сказал Луиз.
– Хорошо, будет тебе футболка, – не скрывая недовольство сказал Роджер.
Не знаю, как Артуру удалось вернуть телефон, да и это было не важно, но местных я все оставшиеся дни больше не встречал рядом с нами, лишь Никита лениво бродил за ними.
Последние дни мы скучали, все уже хотели домой, к родным, к привычной еде, к друзьям и прочему, в конечном итоге всё надоедает. Всё самое интересное, пожалуй, закончилось. Дан, Алекс и Виктория часто выставляли совместные фотки в сети, я их лайкал и даже порой жалел, что я тут, а не с ними. В моем профиле последние фотками были горы и пейзажи, как-то грустно, мы даже особо не списывались. Фотки с наших тусовок я не выставлял, иначе разразился бы огромный скандал, там видно не только выпивку, сигареты и косяки, но и наши не трезвые лица. В номере мы вели себя тихо, зная, что за нами пристально наблюдают, и просто жили по расписанию. Мы не грустили или типа того, мы просто перегорели. Хотя было много веселых разговоров, моментов. Например, Гарри где-то нашел хоккейную маску и бегал в ней с небольшим ножом за Роджером, это видели многие и стали звать Гарри маньяком, было весело за этим наблюдать, Гарри ещё так смеялся будто бы реально был полным психом. Под конец мы всё равно стали наглеть и самовольно уходили гулять в город, рядом был рынок, рынок посреди гор, было завораживающе, посреди домов, дорог, мостов, кругом горы и красивое небо на их фоне. Мы покупали сладости и гуляли после занятий или после обеда до ужина, коротая дни. Сопровождающие уже расслабились на счет нас и у них хватало забот контролировать остальных детей. Были даже задумки снова напиться, но здравый смысл возобладал.
Перед отъездом мы побывали на достаточно высокой горе, добравшись туда на канатном подъемнике, было необычно передвигаться на нем нервно смотря вниз. Пока мы находились там гору накрыло облако, гора была высотой чуть больше километра, впервые я был внутри облака, осознание того, что ты в облаке завораживало, но смотрелось все банально, как будто ты в тумане и всё, просто видеть облака снизу куда интереснее. Там я заметил дерево мечтаний, к которому привязывали платки с написанными на них желаниями, среди сотен платков я оставил свой, я знал, что он затеряется, но я загадал, чтобы мои мечты сбылись, это так банально. У меня даже их толком и не было.
Этот отрезок времени изменил многое во мне, я чувствовал, что вернусь уже не таким каким был прежде, что-то уже во мне не то, как было раньше, на каком-то духовном, химическом или психологическом уровне я изменился. Я узнал какого это жить с друзьями, какого это тусить и пить каждый день, какого это принимать легкие наркотики. И знаете, всё это быстро надоело, стало скучным и не только мне, всем нам было скучно это делать, весело лишь первые часы, а дальше мы делали это, потому что это типа как вырасти, типа делать что-то запретное, впервые делать то, что не дозволялось и родители далеко, и никто особо не контролирует тебя, я уверен все уходили в разнос по большей части только поэтому. Это опасно и в 13 лет я уже прожил и знал то, что большинство моих ровесников познает гораздо позже или не познает и вовсе.
