Последний раз я видел Тами её во сне. Я сидел на скамейке у её дома, она вышла ко мне и сияла как хрусталь на солнце, она села и прижалась ко мне.

– В тебе всегда так много боли, она не проходит, ты будто забираешь боль всех вокруг тебя. Как бы ты не старался, тебе больно. Я буду присматривать за тобой до конца, я первая за тобой приду, когда придет время, обещаю тебе, – я улыбнулся и прижал её к себе и в тот же момент резко вышла её мать и Тами растворилась, а её мать повернулась ко мне, её безумные глаза горели смотря на меня и я резко проснулся.

Прекраснее и красивее девочку я не встречу уже никогда, я точно это знал. Тами была особенной, словно ангел, спустившийся с небес настоль короткий срок. Не могу, я не могу думать о ней только хорошее, зная, как рано она ушла и каким одиноким без неё я стал, так много было не сказано и так много было не сделано. Я злился на себя, злился на то, что порою думал о ней плохо, о том, что она могла меня забыть, найти мне замену, предать дав обещание и прочие вещи, которые оказались полным бредом. Её не стало в тот же день, когда я её покинул обещая вернуться, обещая провести ей следующее совместное лето ещё счастливее чем было уходящее. Она стала ангелом в моей памяти и навсегда останется таковой, во мне навсегда осталась её теплота, милость и образ. С ней я потерял преобладающую часть себя, во мне выгорела половина меня. Каждый вечер мы с бабушкой ходили на могилу дедушки и пока моя бабушка страдала я отходил к Тами, всегда принося ей конфеты, которые она любила. Она навсегда осталось со мной, в моей голове, в моё сердце. Я её трепетно люблю и эта любовь вечна.

Вернувшись в город, я стал замкнутым и зажатым, вечно подавленным я ходил обозленным и разочарованным, мои друзьям заметили перемены, но не подавали виду, пытаясь всегда меня отвлечь и как-то развеселить. Но как бы я не старался я не мог перестань не думать о Тами, слишком сильные чувства были между нами.

Время шло, и я навроде как научился жить с болью. Мои друзья меня отвлекали, знали бы наши родители как мы живём, нас бы не выпускали гулять никогда. Часто ситуации заходили до грани смерти или минимум инвалидности, но нам всегда как-то везло и все обходилось. Стройки, разборки, прогулки где попало. Часто мы доходили до конца железнодорожных путей, они вели в заброшенное депо с поездами, мы там часто встречали бездомных, обычно им было всё равно, и мы просто проходили мимо них. Нельзя сказать так же про детвору, которая жила в районе железнодорожного вокзала, они часто свистели где-то в дали, обычно мы не обращали внимания на свист и просто проходили мимо, близко мы не встречались. Мы знали, что они безбашенные и бьют до тех пор, пока ты не сможешь встать, удивляюсь как часто нам везло, и мы не виделись с глазу на глаз с подобными жестокими детьми, которые не знали меры, мы видели лишь результаты таких встреч. Парня 13-ти лет так отделали что он до конца своих дней не сможет ходить. Я никогда не понимал почему все не дружат между собой и видя не знакомого человека стразу становятся агрессивными, это какие-то животные инстинкты, которые не понятно откуда берут начало у детей. Мы ходили в надежде их увидеть и как-то познать этот страх, о котором все кругом говорили, мы были этакими любопытными самоубийцами, которые шли из-за любопытства и скуки на крайние меры, но сколько бы раз мы там не проходили нам везло либо все было очень преувеличено в рассказах остальных.

Детство кончается там, где начинается серьезное отношение к жизни, к себе и к окружающим. Оглядываясь, я вижу моменты, события, некоторые такие краткие будто их не было вовсе. Память нечто непостижимое, как и наш мозг и не понятно по какому принципу мы запоминаем те или иные события из нашей ранней жизни, некоторые важные, некоторые совершено не нужные, а некоторые пытаешься забыть всю жизнь.

Смотря назад, чтобы не было я понимаю, что мое начало было интересным, захватывающим, опасным, порою ужасающим, странным, потерянным, но никак не скучным и однообразным. Каждый день события менялись и переполняли нас детей, детей открытых, ярких, искренних и беззаботных. Мы отчаянно стремились не скучать и впитывать каждый миг, происходящий вокруг нас. В то время мировосприятие было другим, всё было искреннее, ярче, чувственнее, правдивее, как-то по-особенному и вдохновляюще. Сейчас осознавая, что мир не будет таким как прежде и все когда-то близкие люди разбрелись по своим кругам, своим дорогам, своим делам и той верной и дружной компании нет и никогда не будет чувствуется детская пустота.

Проходя по тем местам, где я рос, я кругом вижу воспоминания, которые были столь значимыми, где события были столь важными, где был слышен смех и плач, где мы дети были открыты миру и впитывали все взахлеб. Находясь в местах своего начала, я не чувствую ностальгию, возникает чувство потери, чего-то такого теплого и близкого, некогда для меня важного, подобно тому, что от тебя отреклось, что у тебя отобрали, тому, что ты видишь, но никак не можешь заполучить. Детство обкрадывает нас оставляя лишь прекрасные воспоминая и травмы, которые будут давить до конца жизни. Можно быть вечным подростком, но ребенком – никогда. Нет ничего постоянного кроме воспоминаний и прошлого, которое никогда не изменишь и воспоминания, которые не заменишь на другие.

Детство – это сокровище, не порте его детям и не спешите их вырастить, дайте им насладиться, никто не знает, что их ждет, ведь в конечном итоге детство – это всегда самое яркое и лучшее время в жизни. Даже когда все плохо, дети хотят и верят, что всё вокруг них чудесно.

После средней школы я встретил Аристарха. Я узнал его на тусовке у подруги из школы в честь её дня рождения. Оказалось, она была его родственницей, и он приехал к ней на праздник. Увидев его, я замер. Все мои детские чувства обострились внутри меня. Он сидел и выпивал в большой компании, я неловко подошел к нему.

– Аристарх?

– Да, я Аристарх, но зови меня Ари чувак. А ты кто?

– Помнишь меня, в детском саду, мы дружили?

– Да я даже не помню с кем тусовался вчера! – сказал, рассмеявшись он.

– Мы еще с тобой сбежали, нас привезла полиция к твоему отцу? – этого он точно не мог забыть.

– Эм… А, да, ты этот, ну… А к черту, у меня плохая память на имена, пойдем в сторонку, выпьем.

Я буквально впал в те дни, когда мы носились в садике как угорелые и впервые за долгие годы почувствовал детство так близко как никогда ранее.

– Почему ты не пришел за моим адресом? – звонко сказал я, ожидая ту самую версию что его отец ему не разрешил или типа того.

– Я не помню, не знаю о чем ты чувак, давай выпьем, – и он стал рассказывать, о том, как круто, что он уехал из этой дыры, что тут все такое убогое. Каким крутым стал его отец, о своих девчонках, шмотках, о машинах и вечных тусовках. Говорить с ним мне было не о чем, он просто забыл нашу дружбу, кроме того, для него забавного случая с полицией. Он много говорил про свою жизнь, как он классно её прожигает, но я особо не слушал, попивая свой виски с колой, кивая и улыбаясь ему. Я осознал, что с ним не разделю тех чувств и эмоций, которые я так отчетливо запомнил. Он достал порошок.

– Будешь?

– Это же жутко вредно, знаешь, что от него с тобой…

– Ой, чувак расслабься. Ладно был рад вспомнить ментов, я буду там.

Он ушел как будто мы совсем не знакомы, меня заполнила пустота и я отправился домой. Видимо только я дорожу своим детством и пытаюсь его помнить и ценить.

Через месяцев шесть я встретил его родственницу, у которой мы и встретились с Аристархом, мы стали общаться, я решил узнать, как Аристарх.

– Как дела у Аристарха?

– Он умер, от передозировки.

– Это ужасно, – по моему телу побежали мурашки.

– Да брось, ему все позволяли, он к этому шел уже давно и был не управляем. Его родители сказали, что так даже лучше не смотря на всю потерю, он был безбашенным и это хорошо, что закончил он именно так и не натворил плохих дел, – я был поражен что родители так считают, ведь это самое большое горе, когда родители хоронят своих детей. Видимо он и в прям творил действительно жуткие вещи.