– Пока не надо. Нашим юристам будет сложно разобраться. Мы подготовим проект финансирования в рамках Фонда – так будет проще, чем с конкретными университетами. Бюрократия, знаете ли… – сказал О’Коннор, стоявший неподалеку.

На заключительном ужине слово взял Голдсмит. Он поблагодарил гостей за приезд, за доклады и за открытость. Он сказал, что никто не ожидал ни таких серьезных докладов, ни такой глубины научных разработок, ни таких дружелюбных и общительных ученых из России. – Мы надеемся на серьезное научное сотрудничество с учеными новой России, – в завершение сказал он.

Сидящий рядом с Голдсмитом Вася негромко спросил:

– Майкл, так как мы будем сотрудничать?

– Василий, лучше на этот вопрос ответит мой коллега О’Коннор, но я тебе прямо скажу, что мы приложим все старания к этому.

О’Коннор подтвердил серьезность намерений Национального научного фонда и интерес его, как сотрудника этого фонда, к сотрудничеству со столь серьезными учеными. Пахомов произнес ответный тост. Через некоторое время немного захмелевший Вася стал объяснять Годсмиту:

– Майкл, мы строим общество равных возможностей! В сущности, мы его и строили, и продолжаем строить! Только вы строили его немного по-другому! Мы будем строить общество равных возможностей! Мы боролись, и будем бороться за это общество. На баррикадах год назад мы отстаивали новое общество.

– Василий, Вы были на баррикадах? Во время попытки свержения вашего правительства? – на лице Голдсмита было написано изумление и восхищение.

– Да, я был на баррикадах у белого Дома! И Палыч был!

– Как, доктор Герхард был на баррикадах? – Герхард кивнул. – О! Вы нас поражаете! – продолжал восхищаться Голдсмит. – Но это же риск! Как? Вы все были вместе? И академик Митька тоже?

– Нет, нет, – пришедший в себя Недогреев замотал головой.

– А где же вы были?

– Где надо, хе-хе-хе!

А Васе уже мечтал вслух, не замечая легкие улыбки американцев о внедрении своих разработок на Локхид, Боинг, и Дженерал Моторс. в мечтах он уже стал миллионером. Еще немного – и он произвел в миллионеры и Герхарда, и Афоню Нелятьева, и Санька. Перед глазами проплыла Вика Пахомова. Но что с ней делать, Васек не знал. Тогда он мысленно добавил в список миллионеров Пахомова, Касатонова и Недогреева. Потом он задумался, что он будет делать со своими деньгами. Ничего не придумав он решил: «А, раздам половину, а остальные…»

Да, такое было время. Такие надежды.

Помечтав, ученые вышли на дворик, и стали любоваться закатом.

Солнце закатывалось за стоявшие вдалеке горы. Было светло, радостно и волнительно.

Наутро при выезде из гостиницы возникла некоторая заминка.

Служащие гостиницы о чем-то шептались и подошли к Васе и стоявшим напротив Герхарду, Пахомову и Голдсмиту. Выяснилось, что при выезде из гостиницы Недогреев взял все бутылки со спиртным из минибара, да еще прихватил все шампуни. Да, тогда за границу ездили мало. По неопытности академик Митька решил, что, может быть. в гостинице пропажу не заметят. Ведь он же уезжает.

– ОК, пускай это будут наши проблемы! – тут же отреагировал Голдсмит. – Пусть это будет небольшой подарок нашему другу Митьке!

Делавший вид, что он тут не при чем Недогреев побагровел, но отказываться не стал.

При посадке в самолет Вася не утерпел и буркнул Пахомову:

– Какой стыд?

– Какой стыд? – переспросил Пахомов.

– Что наш коллега шампуни из номера все попер!

Пахомов поморщился:

– Неотесан он, это правда. Думал, не заметят. А он секретарше директора презент преподнесет. Но дела он делает, какие, Вы, Василий Иванович, и представить не можете. И долго еще до его уровня не дорастете, если вообще Вам удастся… – он посмотрел несколько надменно, – по-отечески Вам, Василий Иванович, говорю, его уважать надо – при Вашей будущей должности. Людей вообще любить надо!

Он – за внедрение отвечает, – продолжал Пахомов. – Он паясничает. А сам не так прост, как вы думаете. Скоро он генеральным директором «Квазара» будет. А те работы, которые он сделал, еще прозвучат! Вот увидите. И громко прозвучат! Они многое изменят! он опять мечтательно улыбнулся.

Вася не ответил.

На следующей неделе после приезда делегации в Москву в 233-й комнате на столе стояла бутылка виски. Что говорить, в ту пору это был экзотический напиток. Французский коньяк, шотландский виски – все казалось чем-то возвышенным. На закусь Вася притащил соленые огурцы. Афоня возился с чайником, все были в сборе. Пришел и Виктор Иванович.

– Василий Иванович, как проехались? – спросил Виктор Иванович. – Себя показали?

– Показали, Николай Иванович, – благодушно ответил Васек.

– А на других посмотрели?

– Ну а как же!

– И что, там все пьют виски? – продолжал спрашивать Виктор Иванович.

– Все они там пьют, так же, как и мы!

– А живут как?

– Неплохо живут. Сказать, что намного лучше работают – не скажешь. Приборы – это да!

Зашла в 233-ю и Вика.

– Фу, мальчики, закусываете соленым огурцом! Ну, налейте и мне.

– Налейте даме виски! – провозгласил Афоня.

– Фу, какая гадость! – сморщила гримаску Вика, принюхавшись к налитому.

– Вика, они же виски с содовой пьют!

– А вы мне не разбавили! Мало того, что сами алкоголики, так и меня споить хотите! – защебетала Вика, – ой, гадость! – она немного отхлебнула и еще раз искривила личико. – Ну, расскажите, что вы там видели! Мы работать с ними будем? А все остальные когда поедут? Я, может быть, тоже хочу, – она лукаво посмотрела на Васька. – Василий Иванович, – еще раз потянула она, – мы будем с ними работать?

– Будем, будем! – деловито и обнадеживающе произнес Вася. Сейчас самое главное – начать. Хорошо съездили! Они наши инициативы поддержали! Палыча вообще продолжать пить виски отпускать не хотели – все вопросы задавали.

– Хорошие вопросы задавали, – подтвердил Герхард. – полезная поездка. Дай бог, чтобы получилось.

– Получится, Палыч! Получится! – Вася широко махнул рукой. Нутром чую! Пахомов хорошо там выступал. Касатонова не зря взяли! Теперь мы с Пахомовым можем прямо в Президиум к Касатонову идти! Касатонов скоро академиком-секретарем станет. А ведь поддержка потребуется! Бюрократы повсюду! А у нас теперь своя рука в Президиуме есть!

– Высоко вы махнули, – пробормотал Санек, – тут в приемную не попадешь, не то что в кабинет к директору. А вы уже и в президиум дверь открываете!

– То ли будет! – виски в крови Васька уже играло. – Сначала нам надо вести работы, конечно, через Академию Наук. И я сам с Пахомовым пойду в нашу авиационную промышленность. Я им так прямо и скажу, что Боинг серьезно заинтересовался!

Вика с восхищением смотрела на Васю.

– Василий Иванович, так ты на кого работать-то будешь? – поинтересовался Виктор Иванович, – на наших или на Америку?

Секунд двадцать Вася размышлял, а потом объявил:

– Да на всех! Мы же завоевали это право! Теперь все будет по-другому! Мы будем работать и на наших, и на американцев. Заодно наших и подталкивать будем, если наши будут отставать! Мы будем делать прогресс повсюду! Наука должна быть во главе всей нашей жизни, всех наших перемен!

По прошествии многих лет эти слова читателям покажутся наивными и смешными. Кто-то подумает. что это – нелепая выдумка автора. А вот нет, дорогой читатель! Именно так все и было! И голова кружилась от восторга. Мечталось, как все будет хорошо! Ах, какие были надежды!

Вася, однако, не только витал в облаках. На Земле он тоже стоял достаточно прочно.

– Афанасий, у тебя вроде бы связи в Московском Комсомольце есть? – спросил он.

– Есть один дружок, – отвечал Афоня, – даже несколько, – добавил он, задумавшись. – И не только в Московском Комсомольце.

– Слушай, договорись, чтобы взяли интервью. Мне хочется, чтобы о нашей активности узнало побольше народа. Чтобы и другие начали действовать! Мы поработаем, это точно! Ребята, какая там аналитика!