В завершающем выступлении Майкл Голдсмит сказал много теплых слов о визите русских ученых. В конце он произнес:

– Мы всерьез размышляем о перспективах сотрудничества. Доктор Стив О’Коннор – наш бывший сотрудник, а ныне сотрудник Национального научного фонда подготовит доклад о ваших инициативах перед Конгрессом.

Русские ученые переглянулись: Вася посмотрел на Пахомова, Пахомов посмотрел на Касатонова, Касатонов кивнул Васе – давай действуй.

Начался ужин. Американцы уже поняли вкусы русских. На столе стояла бутылка виски Jack Daniels и банки пива Будвайзер.

При виде виски Jack Daniels Герхард слегка поморщился.

– Не самый хороший напиток, – сказал он.

– Я не очень в сортах виски понимаю, – сказал Касатонов. – Jack Daniels – невысокого качества. А какой виски считается хорошим?

– Ну, во первых, Jack Daniels – это виски чисто американского производства, – ответил Герхард. – В мире все-таки ценится шотландский виски, ну, ирландский тоже пьют. Во-вторых, из чистого ячменя ценится больше. А Jack Daniels – из смеси злаковых. И кукурузы много добавляют.

– Да иди ты со своими лекциями, – сказал академик Митька. – Надоел уже. Весь мир пьет! Американцы – они понимают!

– Доктор Герхард силен во всем! – поддержал Герхарада Майк Голдсмит.

Пахомов стал рассказывать исторический анекдот про то, как водку изобрел Менделеев. Джоан Паркинс восхищенно ахала, и отвечала:

– Русские очень изобретательны!

– Когда Вы к нам приедете, будем пить только водку! – пообещал Пахомов. Все радостно закивали головами.

– Ну, так за сотрудничество русских и американских ученых! вовремя выдохнул Вася. Все стали чокаться.

Наутро русскую делегацию отвезли в аэропорт Бостона. В Калифорнию с ними летел Майкл Голдсмит. В аэропорту Лос Анжелоса делегацию встречал профессор Калифорнийского технологического университета Питер Холлендер. Приехали в университет.

Было очень тепло. Хоть стоял ноябрь, все листья были зеленые. Русские не знали, как реагировать на деревья апельсинов, растущие на территории кампуса. Деревья были с плодами, но их никто не обрывал. На небе были небольшие облачка, светило солнышко и было около 25 градусов.

Голдсмит сказал восторженно глазеющему на не слишком быстро убегающего кролика Васе:

– У нас тут всегда хорошая погода! Тут очень престижно жить. Летом нежарко, а зимой не холодно!

Вася закивал.

– А кролики, кролики у вас тут – живут, что ли?

– Да на территории университетских городков у нас часто живут некрупные животные. На севере – белки, на юге – кролики.

– Их никто не ловит? – переспросил Недогреев.

– Зачем? – искренне изумился Голдсмит. – Они же не причиняют вреда и очень милы!

– У нас бы начали ловить, – пробормотал Пахомов.

– Но зачем бессмысленно проявлять агрессию? – сказал Холлендер. – От поимки этих животных не будет никакой пользы!

– Бомжей бы наших сюда. На банку пива настреляешь, и лежи.

Еще и закусь бегает, – Недогреев проводил взглядом кролика. Да я бы сам лег лежать с банкой пива вот сюда под пальму. А он все говорит, что пиво у них плохое, – академик Митька покосился он в сторону Герхарда. – Зато халявное!

Вечером было посещение лабораторий университета. На следующее утро состоялось еще одно выступление Герхарда – теперь по вопросам прочности, надежности и живучести. Опять зал был полон.

– О, балаболит! – сказал академик Митька, откупоривая очередную банку с пивом, заботливо поставленную принимающей стороной, совсем стыд потерял. Барьеры какие-то энергетические с дислокациями!

На ужине, уже напившись халявного пива, Недогреев почувствовал себя обделенным вниманием. Кровь играла. Для начала за столом академик Митька начал возмущаться:

– Что они пьют наперстками! Давай по-нашему!

Официант недоуменно переводил взгляд с одного на другого и явно не мог понять, что надо делать.

– Наливай своего самогона! – сказал Недогреев, подставляя фужер, – а лучше дай-ка мне!

Митька твердой рукой отнял у официанта бутылку виски, которую он начал разливать по маленьким рюмочкам, взял фужер для минеральной воды и наполнил полностью. На лицах американцев – смесь испуга и изумления.

– Во, как надо! – сказал Митька и выпил весь фужер виски.

Американцы зааплодировали.

– А мы и в деле такие! – внешне Недогреев казался нормальными и ничуть не изменившимся. – Дислокации, дислокации, – продолжил он, пренебрежительно обводя взглядом присутствующих за столом, – а ведь как я могу сделать, никто пока не может!

Он встал, взял бутылку виски и опять наполнил фужер для минеральной воды.

В зале повисла тишина. Академик Пахомов стал морщиться.

– Борис Иванович, мы честь державы не уроним! – сказал Недогреев, заметив реакцию Пахомова.

В восхищенной тишине академик Митька выпил еще один фужер. Бутылка оказалась пустой. Митька разочарованно потряс ей:

– Все, что ли? Все угощение и кончилось.

Майкл Голдсмит что-то шепнул официанту, и через некоторое время официант принес еще одну бутылку виски.

– Во! Вот это по-нашему! А вы-то что не пьете? Что вы за люди! Да куда вам с нами бороться! – стал объяснять академик Митька сидящему рядом темнокожему профессору. Тот улыбаясь, в ответ кивал. Атмосфера застолья стала налаживаться. Но через полчаса Голдсмит подошел к Васе и осторожно сказал ему:

– Василий, нам нужна Ваша помощь.

– О чем речь, Майкл! – сказал немного захмелевший Вася. – Чем могу быть полезен?

– Пойдем со мной, – сказал Голдсмит. – Мы попытались помочь академику Митьке. Но нам не удалось. Мы не можем понять, чем он недоволен. Может быть, Вы сможете ему помочь?

Васек пошел за провожатым и понял, что его ведут в туалет. Дверь одной из кабиной была открыта. В кабинке, обнявши унитаз, сидел Недогреев. У него был мутный взор и растрепанные волосы.

– Мы попытались проводить его в комнату отдыха, но он стал вырываться. Боюсь. что он недоволен.

Между тем Митька очнулся и с яростью посмотрел вокруг:

– Сволочи! Подсыпали чего-то, гады! Да я прикажу прямо сейчас всех разбомбить! Дайте мне телефон. Я прямо сейчас по селектору прикажу их всех в порошок стереть. Наберите мне моего кореша! У меня кореш – начальник штаба ракетных войск!

Тихо матерясь, Вася начал операцию по спасению Недогреева.

– Спасибо, Майкл. Я останусь тут. Не мог бы ты привести сюда доктора Герхарда? А еще лучше Пахомова. А то он вырываться начнет. Силой мы тут ничего не сделаем.

Голдсмит ушел, появился Пахомов. Митька продолжал что-то бубнить про начальника штаба ракетных войск стратегического назначения.

Пахомов тихо и резко прошептал:

– Дмитрий Степанович!

– А? – встрепенулся Недогреев.

– Вы тут потише про ракетные войска!

– Не надо про ракетные войска? – Недогреев попытался встать, но рухнул у унитаза и пьяно рассмеялся. Да как же потише – погромче надо! Меня вот мой начальник не понимает – мои разработки и на ракеты ставить можно, и на истребители. А он – козел!

– Потише, – Дмитрий Степанович, – опять прошипел Пахомов.

– Да вы вообще меня не понимаете! – продолжил Недогреев, продолжая рукой обнимать унитаз. – Вот скоро стану я начальником у себя в институте – держитесь! Держитесь! Мы эскадрилью сюда пришлем! Мы их, гадов, разбомбим ко всем чертям! – и он кому-то погрозил кулаком.

Наутро академик Митька на завтрак не вышел. Профессор Голдсмит за завтраком спросил Васька:

– Как чувствует себя академик Митька?

– Он болен, – печально сказал Вася. – У него большие научные достижения в области синтеза новых материалов. Но плохо он сейчас себя чувствует.

– Мы понимаем, – сочувствующе покивал Голдсмит, – Василий, мы готовы начать работы по вашей тематике.

– Майкл, а как внедрять будем? И чьи права? – оживился Вася.

– Это вопрос непростой. Совместные, конечно. Но нам придется кое-что разграничить.

Переглянувшись с Пахомовым, Вася сказал: – Я вам пришлю проект договора.