— Я из Лондона, — добавил почти шепотом.

— Очень приятно, — ответил Гарри. — Я тоже!

Ну, почти.

— А вот и наш повод выпить! — воскликнул Стивен.

Третий незнакомый парень вылез-таки из стола и подошел к ним.

— Фриц Мазер, — сказал «повод», решительно сдавив пальцы Гарри. — Я, — продолжил он по-английски, — завтра уезжаю домой в Вену, поэтому повод действительно есть. В самом деле, пойдемте сейчас. Вам завтра работать, мне тоже вставать рано.

— Ничего, если ты завтра здесь обустроишься, Гарри? — спросил Стивен.

— Разумеется, — отмахнулся Гарри.

— Тогда вперед! — призвал Стивен и устремился к двери.

Комментарий к 2 октября 1998 г. Берлин

Да, библиотека находится в Берлине, это будет объяснено.

========== Письма ==========

Из письма Гарри от 2.10.1998

23:15

…ты знаешь, Герм, я понял, сливочное пиво — это фигня. И даже местное белое. А вот темное… Меня до сих пор немного качает, а мы уже с час как пришли. Хотя наливают здесь… Впредь буду умнее. Но как я мог подумать, что нормальная кружка — это почти две пинты?! В обед мне принесли куда меньше. Хорошо, что Стивен живет через дверь, а то бы я точно заблудился.

Вот он выпил больше меня, а был трезв и свеж, и обул меня в дартс, как котенка, несмотря на все наши тренировки на Гриммо. Но я всё же не опозорился и тому очень рад.

Ага, здесь играют в дартс. Мы были в маггловском английском пабе. Сначала, конечно, в немецком. И потом в немецком, потому что австрийских пабов тут нет. (Тео говорит, что их вообще нет.) Потом в ирландском, Стивен же ирландец. И под конец в английском, из-за меня и Даниэля.

Пиво неожиданно улучшает мой немецкий. Особенно «Пауланер Мюнхен».

«Пауланер Мюнхен» лучше «Гиннесса», это точно. Хотя Стивен ворчал и говорил, что то был не «Гиннесс» вовсе.

…да ты не волнуйся, я не собираюсь напиваться каждый день. Каждый день я собираюсь читать книжки и летать на метле. За книжками! Ты только представь, это же не библиотека, а мечта раздолбая, то есть меня. Но тебе тоже бы понравилось, я уверен. Здесь можно и пешком ходить.

У меня в группе есть Малфой. Передай Рону, его теория о вездесущности хорьков пока подтверждается. Более того, это вообще-то ваш хорек. Почти. Он оксфордский, Джон Латимер Третий. Если ты про него чего услышишь, напиши, а? Чем-то он мне не нравится. Наверняка просто потому что хорек, но ты же знаешь моего Хмури. Прежде чем ты спросишь: все хорошо и очень интересно. Я рад, что поехал. Привет Рону. Посылаю вам дух пива со всей моей любовью.

Гарри

Тетрадь связи с агентом Аспидом

02.10.98

23:00

Дорогой Центр, только полученное мною хорошее воспитание не позволяет мне выругаться на этих страницах, как последний из грузчиков флота Ее Величества. Поэтому будьте любезны вставить худшие из ругательств Вашего арсенала вот сюда:

_____!_____!_____!_____!_____________!!

И будьте уверены, мысленно я проговаривал слова гораздо грязнее, чем все те, что Вы способны измыслить.

Извольте ответить, дорогой Центр, что мистер Гарри Поттер, герой всея Англии, Шотландии, Ирландии и островов, не забывая также и об Уэльсе, делает в Берлине, в библиотеке Гейдельбергского университета, в одной группе с упивающимися, на территории вверенной мне операции? И каковы будут инструкции? Должен ли я посвятить Героя в детали и отдать операцию в его исключительно умелые руки? Вы только намекните, я давно хотел уйти на покой и в строй вернулся лишь из уважения к Вам. Должен ли я оберегать драгоценного Героя, чтобы он не влетел в сферу интересов моих клиентов, насколько сие вообще в человеческих силах? Или же Вы предпочтете, чтобы я упаковал нашего Героя и со всем тщанием переправил в Англию?

Жду Вашего ответа, дорогой Центр.

Со всем уважением, Ваш покорный слуга,

Аспид

PS. Клиенты однозначно не контактируют с нежелательными персонами. Они действительно заняты только тем, чем заняты: копаются в дневниках Гриндельвальда. Уверены ли вы, что у вас не пропадали темные артефакты того периода?

========== 3 октября 1998 г. Лондон ==========

Кингсли Шеклболт накопил много привычек. Завтракать в кабинете — со времен аврорской юности, когда после ночной смены ел и шел домой спать. Носить портфель — с маггловского министерства. Никому не доверять заботу о себе — с гражданской. Все привычки прекрасно сочетались: в портфеле он носил на работу завтрак, собственноручно приготовленный дома, и банку Ассама. С тех пор как Кингсли учуял в поданном на совещании чае слабый оттенок легкого «склоняющего к согласию» зелья, он стал приносить заварку с собой. Подлившего зелье, разумеется, нашли тут же, но Кингсли ничуть не сомневался, что он такой инициативный в министерстве не один. Поэтому заварка никогда не покидала портфеля, а портфель министра Кингсли признавал только самого министра и умел кусать посторонних (а если посторонние не отступались, у портфеля было припасено кое-что посерьезнее укусов).

Личный секретарь министра Перси, лишенный ответственности за чай, поначалу обижался, потом смирился с причудой начальника. Вскоре про нее стало известно всему министерству, и на портфель в кабинете перестали обращать внимание. Всем же известно, что там заварка министра и печенье министра. Ничего интересного.

Но, кроме заварки и печенья, Кингсли держал в портфеле то, что нигде больше держать не мог, потому что никакому другому месту не доверял: Дамблдорово наследство.

И сейчас министр Кингсли чуть не разлил на него утренний чай.

Убрав завтрак, вызвал секретаря.

— Перси, как Артур сегодня? На работе?

Перси вздохнул.

— Да, министр. Папа вышел, но…

— Я понимаю, — улыбнулся Кингсли. — Я к нему зайду, пожалуй. Чаю с ним выпью.

Плечи Перси заметно расслабились.

— Спасибо, министр. У папы не самый важный пост, но в нынешней ситуации даже за отдел Ограничений будут биться, и…

— Он знает, насколько активно под него копают? — спросил Кингсли.

Перси кивнул. Сказал с горечью:

— Но ему все равно. Я предупреждал, конечно, что после долгого отсутствия… что его заместитель… Но он отмахивается. Они для него все — прекрасные люди.

— Я решу этот вопрос, Перси, — сказал Кингсли. — Мне твой отец нужен на его месте. Здесь слишком мало людей, достойных доверия.

«Пафосно, Шеклболт, — подумал Кингсли, выпроводив благодарного до слез секретаря, — но для Перси в самый раз».

Вышел из кабинета через скрытую дверь и прошествовал к лифту, здороваясь со всеми встречными, стараясь найти хоть слово лично для каждого. Министр приветлив. У министра всегда хорошее настроение. Министр никуда не спешит и во все вникает. И знает мелкие детали вашей жизни. И — да, министр идет пить утренний чай к давнему другу. С портфелем, разумеется. Не друга же на заварку обкрадывать.

На втором этаже, в забытом всеми скромном отделе «Ограничений по применению волшебства к изобретениям магглов» появление министра произвело фурор. Все семеро сотрудников смотрели на Кингсли, будто никогда не видели его так близко.

Джонс Аткинс, честолюбивый заместитель Артура, слегка позеленел.

«Да, с твоим начальником министр чаи пришел гонять. Пук пикси тебе, а не начальника отдела!»

Артур осунулся и потускнел, но был рад видеть Кингсли. Они обнялись в дверях кабинета, — Джонса перекосило, довольно отметил министр, — закрыли дверь и синхронно наложили защиту от прослушивания.

Кингсли сел к столу, вынул заварку. Артур вытащил из ящика электрический маггловский чайник с обрезанным проводом, наполнил водой, щелкнул тумблером. Чайник загудел.

— Как Молли? — спросил Кингсли.

— Лучше. Перси с Одри первого числа к нам переехали. Когда дом полон, она почти как раньше… В Лондон со мной и Одри вот аппарировала, по магазинам…

Артур потер глаза и махнул рукой.

— Ты понимаешь.

Кингсли кивнул. Он понимал. Он видел Молли после похорон Фреда.

Заворчал чайник. Артур достал ситечки и заварил чай в чашках.