Но даже это было не важным. Настолько, что, нарушив все законы самосохранения, я двинулся к тому, кто так долго прятался за маской друга и не только друга, но и человека. Он стоял, сжав кулаки, вцепившись взглядом, но и это было не главным. Я должен был понять, понять, как охотник, как монстру удалось не просто выжить после серебряной пули, а вообще жить… Я убил его выстрелом в лицо, было месиво, я даже не стал разглядывать, потому что сил тогда хватило только послать сигнал, чтобы меня забрали.

– Почему ты выжил? – это единственный вопрос, который на данный момент меня интересовал. Возможно, сейчас я подписывал себе приговор, но не мог по-другому.

– Выжил, – эхом повторил тот, кто был когда-то Бесом и моим напарником, усмехнулся, показав ровный ряд зубов.

– После серебряной пули не живут, – мне нужно было понять, чтобы больше не было осечек. – Ты контролируешь свой оборот… – я разглядывал напряжённо замеревшего оборотня, именно оборотня, потому что точно это знал.

Меня не смутили ровные зубы без намёка на клыки, ни нормальная длина рук, такая непривычная для обычного строения оборотней. Мозг стал работать и обдумывать детали. Внешне вполне человек, красивый молодой мужчина с тонкими чертами лица, да, широкоплечий для просто человека, высокий, пластичный, мышцы не ярко выражены, но я очень хорошо помнил его силу. По сравнению с ним я был цыплёнком. Новый вид? Таких оборотней я не видел… Вернее… Муж Марата был вполне нормален, как, собственно, и сам вожак-альфа. Да, там сплошные мышцы, но тяжёлым он не казался, как, например, качки бодибилдеры. Особенность доминантов? С ними я не встречался, конкретно не уничтожал. Как раз доминантам и не было дела до людей. В основном это были либо залётные, спятившие от течки омеги, либо совсем уж бандюки, которых проще было уничтожить, чем договариваться.

То, что он контролировал оборот, тоже было странно: настолько силён? Оборотни выдавали себя в человеческом виде: чуть больше клыки, длинные руки, сутуловаты. Даже в лицах было что-то такое, что я сразу понимал, кто передо мной, и понимал прежде, чем другие.

– Я много чего контролирую, – глухой голос, и мой обход вокруг оборотня прерывают, одним движением притягивая к себе, заставляя смотреть в лицо. – Так и знал, что будешь таращиться, как первооткрыватель, – Бес, Андрей, кем бы он ни был, смотрел с усмешкой, из-под которой просто расползалось отчаянье. – Не нравлюсь?

– Сколько тебе? – тоже важно, возраст оборотня важен…

Я как-то натыкался на источники, где описывали, что щенки оборотней неуязвимы для серебра. Щенок? Совсем молодой, поэтому сложно определить пол? Альфа? Возможно: высокий, широкоплечий, а мышцы, кстати, под одеждой не видно, насколько они там большие, приходится только догадываться. Еле удержался от желания дёрнуть за ворот и порвать длинную одежду оборотня, чтобы, как говорится, видеть полную картину.

– Что, мозг охотника работает только в одну сторону? На уничтожение. Да, Кот? – усмехнулись мне. Отшвырнув на кровать. Подскочив на матрасе, я сел.

– Я ждал других вопросов, но ты неисправим. Как я выжил? Уверяю тебя, было очень сложно. На твоём месте я бы поинтересовался, где нахожусь, и что дальше. Но мы с тобой разные, да, Кот? В тебе проснулся исследователь, и в голове крутятся вопросы не о спасении, а о новых знаниях. Чтобы потом не ошибиться? Ты знаешь, что адреналин, поступающий в твою кровь, будит совсем другие инстинкты, ну, например, такие, как самосохранение? Любой другой сдох бы от одного осознания, где он и с кем, или бился бы в истерике, возможно, попытался бы покончить с собой. Любой другой, но не ты. Тебя интересует, почему я выжил, как среагировали мои проклятые клетки на серебро, что там за химический процесс произошёл. А как же: “Я скучал по тебе, Дюш?”

– Я не скучал, – замечаю я и наконец начинаю понимать, с кем разговариваю.

Поздновато, конечно. Короче, то, что я не жилец, это однозначно. Зачем я оборотню? И тут словно током ударило! Если мы изучаем их, почему бы и им не изучать нас? То есть теперь я подопытный экземпляр? Значит, будет ещё хуже, чем общение с отцом, потерявшим сына, потому что этот сынок лично вскроет мне вены и будет следить, в какой момент остановится моё сердце. Да, я понимал, что охотники отличны от людей. Наши реакции в момент опасности другие: меньше работает самосохранение, его можно вообще подавить, чему, собственно, и учили в Центре Обучения Охотников, как я для себя обозначил учреждения, в которых воспитывали просто оружие, способное противостоять силе оборотней. Я был оружием, и теперь меня разберут на атомы и выяснят, как и что работает… Ну и закопают где-нибудь под корягой.

– Костя, ты… – он замолчал, разглядывая меня. – Я не собираюсь убивать тебя, поэтому с твоей стороны хочу адекватных действий и решений.

– Что тебе надо? – спросил я, глядя в зелёные раскосые глаза оборотня.

– Я говорил. Я хочу тебя трахнуть, – это было сказано с таким каменным лицом, что я честно подумал, что монстр прикалывается.

– И? В чём проблема?

– Одного раза будет мало… возможно, ты не покинешь этой комнаты никогда.

В общем-то, понятно. Вот прямо мечта была: сдохнуть во время секса. Просите, и будет вам. Взгляд метнулся по комнате, видимо, моему последнему пристанищу. Окна бронированы, это понятно. Что у нас с дверьми? Оборотень зашёл тихо, но всё же дверь распашная… замок – это не проблема. Интересно, что за дом такой, круглая комната… Особенности архитектуры? За окном лес и вода… вода.

– Ты слышишь меня? Кость? – как так получилось, что оборотень оказался рядом, а я не заметил, занятый своими мыслями. Чужая ладонь коснулась скулы, осторожно чиркнув по коже.

– Альфы убивают, жалость присуща омегам. Ты омега, – неожиданно допёрло до меня. Чуть пухлые губы сжались, и мне в лицо прилетел нехилый такой удар, откинувший на кровать.

– И что это меняет для тебя, как для человека? Ничего, «какая в жопу разница». Это важно для нашего мира, для вас не имеет значения. Поэтому я трахну тебя так, что ты и думать забудешь о своих суках! – рык был грандиозным, он даже не удержал оборот, в какое-то мгновение клыки вытянулись.

И меня кинуло вперёд на монстра. Потому что трахнуть себя вот «этому» я не дам, лучше сдохнуть. А убить он может. Омеги вообще не контролируют себя, им нужен альфа, только альфа. Потеря крови, и если будут смертельные раны, мой организм, каким бы живучим ни был, не справится. Кровь – это тот фактор, который пробуждает сущность зверя, а значит, слетев с катушек, омега просто сожрёт меня. Будет… больно… Тренированное тело, наученное наносить удары и ставить блоки, сложно заставить открыться, сложно пропускать по-настоящему страшные удары, отключая самосохранение. Оборотень трансформировался, и я не только видел, но и чувствовал шерсть. Звериный оскал, и я, отвернув лицо, позволил ему вгрызться в артерию. Мало, и я сам натыкаюсь на почерневшие когти противника. Меня рвут на части… не меня, одежду. Смахивают с тела брызги, и я понимаю, что всё будет в крови. Монстр заламывает мне руки за спиной, уткнув лицом в кровать, и очередной ожёг боли уже в промежности. Он воет, замерев на мгновение, и я, видимо, вырубаюсь, ведь всё происходящее замедляется. Толчки и довольное порыкивание за спиной. Горячий язык по коже, укусы клыков и снова язык, собаки так кости обгладывают, вот именно костью я себя и чувствовал. Сознание до последнего цеплялось за реальность, отключаясь от боли. Включался механизм выживания, который я собирался подавить, просто позволить убить себя, чтобы уж наверняка. Он не соображает, инстинкт не позволит остановиться.

– Что, альфа не даёт, а между омежками члены мелковаты? – хриплю, потому что горло прокушено.

И меня неожиданно освобождают. Оборотень непонятно как отрывается от окровавленной жертвы, отскакивает и выплёскивает бешенство на мебель. Сил двигаться у меня нет.

– Мы ещё не закончили… или как, рождённый давать, ебать не может? – и это уже сип, всё же горло мне деранул знатно, засранец.