Это был настоящий поворотный момент.

Он собирался сделать что-то, чтобы остановить это и к чёрту цену. Он ещё не знал, что он будет делать, просто он что-то сделает. Это решение сняло душевный груз и позволило ему немного расслабиться. Его улыбка в этот момент была даже искренней. Он обязательно что-нибудь сделает. И у него даже будет немного времени, чтобы понять, что это может быть.

Марни склонила голову набок, её глаза немного сузились, когда она изучала его.

— Ты выглядишь почти… счастливым.

— Что-то не так с этим?

Она улыбнулась и покачала головой.

— Нисколько, — она снова наклонилась к нему и снова поцеловала. — Просто приятно это видеть. Это было долго. Ты наконец-то чувствуешь себя настоящей частью нас, не так ли?

Майк рассмеялся и заставил себя кивнуть.

— Да. Вот именно. Так и есть.

Она крепко обняла его.

— Я так рада. Ты заставил меня немного побеспокоиться.

Майк положил подбородок ей на плечо и устало вздохнул.

— Я тоже, — он закрыл глаза и крепче обнял её. — Но теперь всё будет хорошо.

Они держали друг друга ещё несколько мгновений. Для Майка это были моменты горько-сладкой ностальгии, когда он вспоминал свою прежнюю сильную привязанность к Марни. В конце концов, однако, они разорвали клинч и принялись за то, чтобы вытащить бочку из его багажника в гараж. Как только они это сделали, Марни использовала лом, чтобы оторвать крышку и заглянуть внутрь к девочке. Ребёнок всё ещё выглядел ошеломлённым, что неудивительно, учитывая ухабистую поездку, которую она пережила, и наркотик, всё ещё циркулирующий в её организме.

Марни улыбнулась.

— Она идеальна. Надя будет рада.

Она закрыла крышку, взяла Майка за руку и повела в дом Нади. На этот раз не было видно никаких пульсирующих стробоскопов, но дом был тускло освещён во всех комнатах, кроме кухни, с торшерами, а не верхним светом. Это было в порядке вещей. Каждый раз, когда он приходил сюда, ему казалось, что он входит в дом с привидениями. Надя любила, чтобы всё было тёмным и жутким.

Говоря о…

— Где Надя?

Марни дёрнула его за руку и продолжила двигаться.

— Сюда.

Женщина-загадка, как всегда. Но теперь Майк смирился с этим. Поэтому он позволил Марни затащить его через кухню в гостиную, а затем вверх по тёмной лестнице с малиновым ковром на второй этаж. Наверху лестницы был короткий коридор. В конце его дверь в спальню была приоткрыта. Через отверстие лился красноватый свет.

Марни остановилась перед дверью и поманила его вперёд.

— Ты первый.

Майк нахмурился, чувствуя лёгкое опасение, но он не знал, что делать, кроме того, что ему сказали. По-прежнему. Поэтому он толкнул дверь и вошёл в комнату, его глаза расширились при виде Нади, лениво лежащей на большой плюшевой кровати с деревянным каркасом. Она растянулась наискось поперёк кровати и лежала на боку, подперев голову поднятой ладонью.

На ней была крошечная чёрная ночнушка.

Она улыбнулась, когда увидела его.

— Привет, Майк.

Майк ошеломлённо покачал головой.

— Что… э-э-э…

— Раздевайся, малыш.

Это Марни говорила где-то позади него. Он повернулся, чтобы посмотреть на неё, и увидел, что она уже начала сбрасывать одежду. Её брюки были спущены вокруг лодыжек, и она расстёгивала пуговицы на своей облегающей блузке. Она рассмеялась над его изумлённым выражением лица.

Надя соскользнула с кровати и обняла его сзади, её горячее дыхание у его уха заставило его вздрогнуть, когда одна из её рук потянулась к молнии его брюк и расстёгивала её.

— Расслабься, Майк. Это твоя награда за хорошо выполненную работу. И за то, что заслужил наше доверие. Позволь себе наслаждаться этим.

Состояние возбуждения Майка было зашкаливающим. Это временно ослепило его ко всему остальному. В ночь оргии он был с несколькими из группы, но Надя не была одной из них. Похоже, её не интересовали мужчины-члены культа, и он предположил, что причина была исключительно в сексуальных предпочтениях. Но, может быть, он ошибался в этом.

Надя ёрзала у него сзади, стягивая его штаны ниже бёдер. Марни, теперь уже полностью раздетая, подошла к нему спереди и стянула с него штаны до конца. Затем она снова встала и разорвала его рубашку, отбросив пуговицы. После этого они обе прижимались к нему своими гибкими телами, осыпая его плоть влажными горячими поцелуями, шипели и ласкали его своими нежными руками.

Майк начал теряться в чувственной перегрузке всего этого, в то время как всё более отдалённая часть его мозга продолжала думать о том, какая удивительная и на редкость невероятная вещь происходила с ним. Оргия была чем-то другим. Пьянящая, бредовая комбинация наркотиков, секса, убийства и безумия. Это было похоже на что-то, едва связанное с реальностью, почти как обрывки воспоминаний из лихорадочного сна. Но теперь он был совершенно трезв и переживал что-то из своих самых смелых фантазий. Он был посреди бутерброда с горячими девушками, этого всегда неуловимого тройного комбо. Такого никогда не случалось с обычными парнями вроде него. Но это происходило. Это было реально. И не утонуть в нём было невозможно, даже так скоро после того, как его заставили совершить первую фазу чего-то гнусного и ужасающего.

Но он мог подумать обо всём этом позже.

По какому-то, видимо, субауральному сигналу, который могли слышать только женщины, они одновременно схватили его за запястья и потащили к кровати, а затем бросили на неё и легли рядом.

Да, — подумал он. — О чём бы мне ни нужно было подумать, я подумаю об этом позже. Позже, позже, позже…

Надя сделала с ним что-то такое, что он задохнулся и забился на кровати.

И вскоре после этого он закричал.

Вечер превратился в неустанное и бесстрашное исследование плоти и многочисленных чудесных способов, которыми три пылающих и полных желания тела могли переплестись в погоне за бесконечным плотским блаженством. После того, как он предался этой затянувшейся паузе декадентского наслаждения, мысли о девочке в бочке редко посещали его сознание. И каждый раз, когда это случалось, либо Марни, либо Надя отбрасывали тревожные образы прочь, очередным искусным манипулированием его телом. Они были самыми искусными партнёрами по спальне в его жизни, каждая из которых обладала, по-видимому, бесконечными знаниями о том, как поднять его на вершины тающего чувства экстаза, а также в равной степени умела отодвинуть его от пропасти и ещё больше отсрочить неизбежное, освободить его тело, взывающее к достижению. Через некоторое время это стало почти формой пытки, так как они неоднократно заставляли его кричать и молить о помиловании оргазма. И они наслаждались его «страданием», часто насмехаясь над ним и хохоча. В первый раз он кончил только через час после того, как с него сняли одежду. Когда это, наконец, произошло, он лежал на кровати, задыхаясь, и несколько головокружительных мгновений пытался собрать воедино разрозненные фрагменты своего сознания.

Но это был далеко не конец праздника. Они накачали его вином и марихуаной и заставили смотреть, как они любили друг друга с живительной звериной яростью, которая достаточно скоро заставила его снова быть готовым к действию. Так продолжалось ещё несколько часов. К тому времени, когда они, наконец, позволили ему отдохнуть и уснуть, казалось чудом, что ему удалось удержать хоть каплю здравомыслия. Мысли о девочке в бочке остались в безвыходном положении, когда он начал спускаться по спирали в беспамятство. В его разуме не было места ни для чего другого, кроме изнурительных размышлений о том, что эти женщины сделали с ним. Прямо сейчас. Сегодня вечером. В это было почти невозможно поверить, даже когда его взгляд блуждал по гладким обнажённым фигурам женщин, прижавшихся к нему по обе стороны.

Надвигался момент расплаты. Но что бы ни случилось в течение следующих двадцати четырёх часов, было одно, чего он никогда не сможет отрицать: секс с полностью преданными своему делу чокнутыми сатанистками, несомненно, это был не сон. И это была последняя сознательная мысль, которая последовала за ним в сумрачную бездну сна и забытых сновидений.