Хорошо хоть, он засыпал под утро. Не так уж много они времени проведут рядом. На самом деле – чем меньше, тем лучше. Эти маленькие хорошенькие девочки… они склонны выдумывать себе чувства и влюбляться в совершенно неподходящих людей. Как ни странно, и в него тоже влюблялись. Причем он специально старался казаться нелюдимым и мрачным типом, грубил, не замечал всех этих юных фрейлин, но оттого за ним только усерднее охотились.

Пришлось даже договориться с одной из девушек, чтобы она играла роль его возлюбленной. Ничего особенного – пара поцелуев в саду, обязательные танцы на обязательных балах, несколько букетов. И что? Девушка, которая обещала, что будет холодной, как мраморная статуя, принялась клясться в страстных чувствах! Кстати, оказалось, что некоторые виды телесной любви вполне себе безопасны даже для некроманта. Опыт ценный и, без сомнения, приятный, но с дамой этой Маркус предпочел расстаться как можно быстрее – нечего к нему привязываться.

От Иванны уже не отделаться, и не сказать, что ему жаль. Они ведь тоже могли бы… некоторые виды… если бы у Ивви не было страха перед мужчинами. Только вот его она вроде как и не боялась: и рядом позволяла находиться, и ночью на него руки и ноги закидывала смело. Это она первые дни лежала как тряпочка, а потом принялась ворочаться и стонать во сне. Огненный маг, что с нее взять! Им нередко кошмары снятся. Впрочем, спустя некоторое время Иванна принялась вскакивать на рассвете и в сопровождении отчаянно зевающих и помятых фрейлин мчалась в сад.

– Помилуйте, ваше высочество, – спустя пару дней взмолилась Анна-Мария. – Мы не высыпаемся! Мы с ног валимся по утрам!

– Почему? – наивно спрашивала Иви. – Что же вы ночью делаете? Разве не спите?

– Спим, – мрачно буркнула Изольда. – Но не одни. Ночью спать в одиночестве страшно.

– А с кем? – все еще не понимала принцесса.

– А вы с кем? – не выдерживала Анна-Мария. – Вы – дама замужняя, к тому же недавно вышли замуж. Уж войдите в наше положение!

Иванна смотрела на них, медленно заливаясь краской. Подобного в Галлии и помыслить было невозможно. Про такие вещи вслух не говорили. Заниматься, скорее всего занимались, но разве можно себе представить, как какая-то из фрейлин заявляла королеве: «Ваше величество, мне тяжело вставать на рассвете, потому что по ночам я бегаю к любовнику. Уж войдите в мое положение!»

Ее величество быстро бы поставила подобных нахалок на место, но Иванна была слишком мягкой для этого, к тому же ей вдруг сделалось смешно.

– В десять, Анна-Мария, – скрывая улыбку, строгим голосом сказала она. – Чтобы каждое утро вы были здесь к десяти. А до этого времени я буду гулять в саду, читать книжки и вообще… сама справлюсь.

Девушки страшно обрадовались и долго ее благодарили, а Иви только пожимала плечами. Она прекрасно чувствовала себя и в одиночестве, ей не особо нужны были компаньонки. Тем более, что утром можно было не утруждать себя нарядами. Во Франкии двор раньше полудня не просыпался. Конечно, сейчас, когда его величество был при смерти, балов не давали и увеселений не устраивали, но какие-то музыкальные вечера проводились в комнатах вдовой королевы Бертильды, или гуляния в саду устраивались.

Привыкшая к строгости, почти аскетизму славского двора (а государыня в Славии была женщиной суровой и дармоедов, коими считала всю придворную свиту, не держала) Иванна первое время не понимала, для чего нужно такое количество праздников и увеселений. Каждый день здесь что-то происходило, и чаще всего, по солнечной погоде, это выносилось в сад. Прятки, фанты, танцы, еще какие-то глупости – не погуляешь. Зато утро полностью принадлежало юной принцессе. Никого здесь, кроме садовников, не было, и вся роса на траве, и бутоны роз, и птичьи трели были только для нее одной.

Можно было подумать о своем странном супружестве и о дальнейших планах.

Муж Иванне нравился, странным образом, даже больше, чем когда-то нравился Генрих. Не внешне, конечно – он ей казался чересчур чернявым и худым, да к тому же носил мрачные одежды и улыбался редко. Но он был тем, кто сидел рядом с ее постелью, когда ей было дурно, читал ей книги и вообще вел себя очень достойно. Хотя поведение его становилось все хуже, он разговаривал с ней грубо и резко, старался ее избегать, ночами где-то пропадал.

Засыпала она всегда одна в его спальне в башне. Просыпалась рядом с ним. Как так получалось, что она льнет ночью к почти незнакомому человеку, она совсем не понимала, разве что он сам обнимал ее и привлекал к себе, только каждый раз, когда солнце будило ее своими лучами, она обнаруживала себя прижимающейся к его груди, да еще и ногу нахально на его бедро закидывала. И ночная сорочка, которая так бесила ее фрейлин – они всё грозились ее уничтожить – задиралась так неприлично, что толку от нее было не намного больше, чем если бы она спала голая.

Маркус действительно избегал жену, как мог. С одной стороны, он ее опасался. Уж слишком нравилась ему эта прехорошенькая девочка с нежными губами (от одного только взгляда на ее розовые пухлые губки у него начинала кружиться голова). Ему хватало и того, что он спал с ней в одной постели. Давно пора было перебраться хотя бы на пол, он каждую ночь твердо намеревался это сделать, но, проявляя слабость, откладывал свое решение. Было так сладко касаться ее волос, осторожно приподнимать подол ночной рубашки, чтобы погладить смуглое шелковистое бедро и немного помечтать о том, чего делать было нельзя. Да, она его жена, но не принадлежит ему, и это обидно.

С другой стороны, он видел, что Фенимору всё хуже, и каждое утро (которое для него начиналось довольно поздно) появлялся у него с бумагами, желая знать, для чего нужно то или иное постановление, как отвечать на письма и ходатайства, кому в самом деле можно доверять из министров, а кого стоит слушать и делать наоборот. Он прекрасно понимал, что сразу разобраться во всех тонкостях ни у кого не получится, но и дураком выглядеть не хотел. Разумеется, со временем он заменит большую часть чиновников, но сейчас ему предстояло играть с теми картами, которые ему выдали. Часто к ним присоединялись первый министр ди Оливьеро и паучиха.

Потом некромант садился в своей любимой комнате под самой крышей башни и углублялся в рекомендованные ди Оливьери книги. Порой они были ужасно скучны, но он заставлял себя вникать в написанное, хотя лучше бы действительно прогуляться в саду или проехаться по городу. Появление супруги его даже обрадовало, хотя он брюзгливо скривил губы и сдвинул брови.

Она была хороша и свежа в легком летнем платье. Казалось, даже в воздухе стало светлее. Иванна, если и волновалась, и робела, то виду не показывала, только юбку свою сжимала нервно и улыбалась чуть натужно.

– Марк, здесь так душно, – прощебетала она, распахивая окно. – Извини, я стала забывать, как выглядит мой супруг.

Ему нравилось, как она сокращает его имя, и книгу он тут же откладывал, хоть и с показным недовольством.

– Что тебе нужно, Ивви?

– Ты действительно считаешь, что можно научиться быть королем? – с любопытством спрашивала Иви, заглядывая через его плечо в записи.

– А почему нет? – холодно отвечал Маркус. – Пока Фенимор держится, у меня есть время хоть как-то подготовиться.

– Зерновые культуры Франкии, – прочитала девушка заглавие одной из книг. – Всхожесть, урожайность, почвы. Марк, ты зануда.

– Я знаю. И что в этом плохого?

– Ты сидишь над книгами целый день, – Иви не сдержала улыбку, внезапно поняв, что говорит точь-в-точь, как ее мать. – Надо делать перерывы. Я знаю, ты хочешь сходить погулять!

– Вот уж ни капли. Некроманты любят запираться в черных башнях и читать свои черные книги, – пошутил Маркус. – И гуляют они только в ночи на кладбищах.

– Ночью страшно, – призналась Иви. – Не видно же ничего. Можно споткнуться.

– Это всё, что тебя пугает? А как же восставшие покойники, бродячие скелеты, упыри, наконец?