— Куда-то не туда меня понесло, — хмыкнул земнопони, отгоняя от себя воспоминания о последних уроках.

     Перекатившись на живот и вскочив на ноги, он встряхнулся, окончательно прогоняя из головы накатившую меланхолию, широко усмехнулся и направился к выходу. Следовало присоединиться к подруге в столовой и присмотреть за тем, чтобы она не нашла на свой круп каких-нибудь приключений…

     ***

     Плеснув водой в морду, кирпичного цвета жеребец посмотрел в зеркало над раковиной — и увидел кобылу. Плеснув водой в морду ещё раз, он увидел жеребца…

     — Найду шутника, который изобрёл эту пакость… — Сталлион вздохнул, прекрасно осознавая, что никого он уже не найдёт (так как изобретатель газа, случайно выпущенного в центре Республики Земнопони во время вскрытия секретной лаборатории ДМД, с высокой долей вероятности уже более десяти лет как кормит червей).

     Закрыв воду и вытеревшись пушистым полотенцем, глава РЗ убедился, что из отражения на него смотрит пони правильного пола и решительно вышел из ванной комнаты, чтобы тут же оказаться в гостиной своего личного дома. В помещении находились большой диван, чайный столик, заставленный блюдцами, вазочками и чашечками со всякими сладостями, а на противоположной стене висел широкий плоский телевизор, транслирующий модный сериал о путешествии в параллельные миры. И всё было бы нормально, если бы прямо на середине дивана не сидел белый смазливый жеребец, утирающий расплывшуюся по морде тушь белоснежным носовым платком.

     — Дорогая, ты опять? — жеребец стойчески проигнорировал, что обращается к другому жеребцу, не позволив себе даже на миг допустить в голос хоть что-то, кроме лёгкого укора.

     — А? — пони на диване вздрогнул, повернулся к Сталлиону и расплылся в улыбке. — Прости, милый, я так увлеклась происходящим на экране, что не заметила, как облилась. А ванную как раз ты занимал…

     — О чём показывают хоть? — не то чтобы земнопони одобрял вещание каналов Эквестрии в РЗ, но фильмы про ту версию мира, где великой войны никогда не было, ему нравились.

     — Свадьба в Кантерлоте, — отозвался собеседник, прижав к груди передние копыта. — Представляешь, Кризалис пробралась во дворец и подменила Каденс, чтобы выйти замуж за Шайнинга, в которого уже несколько лет была тайно влюблена. Саму же принцессу любви опоили зельем смены расы, превратив в земнопони, стёрли ей память и вывезли в глухую деревню, где передали на копыта местному старосте…

     «А потом она чудом восстановит воспоминания, вернётся в Кантерлот, и принц её обязательно узнает… Ну, или как-то так. Но и в Кризалис к тому моменту он уже будет влюблён», — хмыкнув своим мыслям и удивившись тому, что стал угадывать возможные повороты сюжета подобных сериалов, Сталлион попрощался с женой, напомнив ей умыться (за что получил обиженный фырк), и наконец вышел на улицу.

     — Машина подана, сэр, — отчеканила синяя земнопони в мундире младшего офицера, стоя рядом с распахнутой дверью бронированного вездехода.

     — Сержант, вы что себе позволяете? — взбеленился верховный главнокомандующий РЗ, яростным взглядом посмотрев на сжавшуюся кобылку.

     — Простите… сэр… — потупив взгляд, офицер прижала уши к голове. — У нас с женой юбилей, и она… в общем… захотела поменяться ролями.

     — Мне плевать, какими извращениями вы занимаетесь за закрытой дверью, — пророкотал Сталлион, надвинувшись на вжавшуюся крупом в машину подчинённую. — На службу вы должны являться в том виде, в каком мать родила. И чтобы пол в документах и жизни совпадал.

     — Сэр… — подчинённая покраснела мордочкой. — У меня не получается превратиться. Кажется, я… у меня… ну… Вы понимаете?

     «Единственная причина, по которой подвергшаяся заражению кобыла не может сменить пол — это беременность. Какие-то процессы внутри организма этому мешают. М-мать… Вот ведь именно из-за этого набирал в свою охрану жеребцов», — желание обнять за шею того гения, что создал проклятый газ, от коего пока что не удалось найти лекарства, стало в разы сильнее.

     — Сегодня дорабатываешь и берёшь отпуск за счёт штаба, — сбавил тон Сталлион, который не мог себя заставить кричать на беременную кобылу, даже если это бывший жеребец. — Со своей мужем дома сидеть будешь.

     — Спасибо, сэр, — неуверенно улыбнулась кобылка. — Служу Республике, сэр.

     «Служишь, но не так как надо», — мысленно вздохнул главнокомандующий, после чего всё же забрался в броневик и, захлопнув за собой дверь, устало плюхнулся в кресло, почти рефлекторно включая встроенный в стену, за коей находилась кабина водителя, маленький плоский телевизор.

     — …Согласна ли ты, Ми Аморе дэ Каденс, взять Шайнинга Армора в законные мужья? — спросила величественная белая аликорница.

     — Неужели никто не видит, как «добро» она улыбается? — Сталлион вздохнул полной грудью, махнул копытом на киношных идиотов, с которыми могли поспорить только идиоты реальные, и переключил канал на выпуск новостей. — В Эквестрии кобылы жеребят как пирожки пекут, что ли?

     В РЗ, разумеется, с демографией проблем не было: каждый год наблюдался стабильный рост населения, чему способствовали как наличие обильного питания, бытовой техники и гарантии безопасности так и стремление самих пони оставить потомство. В Эквестрии, где по докладам разведки институт семьи почти перестал существовать, а держится исключительно на спинах пони старой эпохи, жеребята появлялись будто из воздуха. Самое же главное, у них практически не было потерь из-за старости, так как Твайлайт Спаркл, Трикси Луламун и ряд других учёных… изобрели способ штамповать из своих граждан аликорнов (к счастью, пока что хотя бы они не плодились).

     Республика, невзирая на все принимаемые меры противодействия, исключающие разве что военное противостояние, на которое даже Сталлион идти был не готов, шаг за шагом отставала от своего крепнущего соседа. И хотелось бы свалить вину на диверсии или что-то подобное, но Эквестрия проявляла максимум дружелюбия, закупала выращиваемые на фермах кристаллы, продовольствие и отливаемую в цехах сталь, поставляла тонкую электронику, при этом раз за разом демонстрируя успехи, которых смогли добиться представители трёх рас сообща.

     «Уже четырёх, а то и вовсе пяти. Но… зебр они ещё к пони не причислили», — избранный когда-то путь пусть и не стал казаться неправильным, так как позволял земнопони развиваться самостоятельно, но был явно менее эффективным.