Белая единорожка хотела бы закричать: «Это всё ложь!», разбить проклятый терминал, сделать ещё что-нибудь глупое и импульсивное, но…

     «Я должна быть сильной… Ради пони стойла; ради Окти; ради… Оникс. Я должна быть сильной… ради принцессы Селестии», — прикусив кончик языка, диджейка опустила взгляд на Шилд, кажущуюся сейчас такой маленькой и испуганной, словно жеребёнок из садика, на глазах у которого хулиганы сломали любимую игрушку, бросив в мордочку цветные обломки.

     Ушки белой пони дёрнулись, улавливая какую-то музыку, носа коснулся острый аромат, приводящий мысли в порядок. В очередной раз вспомнились слова Её Высочества…

     «Нет, принцесса, это не вы подвели пони; это пони подвели вас», — сглотнув горький ком, Винил отстранила от себя чёрную единорожку, затем взяла её мордочку передними копытцами и лизнула правую щёку, а затем левую… после чего повторила эти действия снова и снова.

     Способ, которым успокаивают жеребят или очень близких пони, требующий доверия и ощущения безопасности… сработал и на этот раз, в результате чего подруга сперва вернула осмысленность взгляду, затем покраснела мордочкой, и осторожно высвободившись, слегка отстранилась. Утерев нос копытцем, она скосила глаза на терминал, где демонстрировались кадры машин, в которых всё ещё находились тела пони, вздрогнула, и поспешно отвернулась.

     — Как они могли?.. — голос подвёл Шилд, из-за чего она замолчала, прижимая к голове ушки и шумно сопя носом.

     — Вряд ли они понимали, что делают, — чтобы сказать хоть что-то, выдавила из себя Скретч, очень надеясь, что её голос звучал… не так жалко, как она себя чувствовала.

     — Почему принцессы это не предотвратили? — вряд ли чёрная единорожка всерьёз нуждалась в ответе, но и молчать не могла. — Они же…

     — Не они, — перебила её диджейка. — Это всё мы.

     — Мы? — взгляд младшей пони выражал недоумение и возмущение. — Не помню за собой… такого.

     Винил улыбнулась, отвернулась от терминала, на котором прокручивались всё новые и новые кадры того кошмара, в который превратился мир наверху, затем подняла правую ногу и…

     — Смотри, — произнеся это, Скретч ткнула Оникс в нос, из-за чего та свела глаза к переносице и пару секунд смотрела на конечность подруги, потом отстранилась и фыркнула, уже собираясь что-то произнести, но была перебита: — Каждый раз, проходя мимо нуждающегося, мы предавали Эквестрию; каждый раз, отворачиваясь от драки или воровства, мы предавали Эквестрию; каждый раз, говоря, что «Это не моё дело» и «Я тут ни при чём», мы предавали ту самую Эквестрию, о которой говорила Селестия. Вспомни, Оникс, наверняка и у тебя были такие ситуации. А ведь если бы мы поступали согласно заветам наших предков, которые и создали эту страну, то каждый пони в отдельности, а затем и все мы вместе, никогда не дошли бы до… подобного.

     Встав на ноги, белая единорожка тряхнула гривой, позволяя ей рассыпаться по шее и спине. Чёрная пони уже открыла рот, собираясь произнести обличительную тираду, но вовремя спохватилась и прикусила язык, мельком кинув взгляд на злополучный терминал…

     — Я уже и не помню, когда безразличие к чужим проблемам стало нормой, — вздохнула диджейка, не обратившая внимания на этот жест, начав расхаживать от стены к стене. — Помню… что Твайлайт училась дружбе и даже писала принцессе письма… У нас в Понивиле из-за этого произошло несколько забавных историй… Тогда они казались жуткими, но сейчас я понимаю, что в сравнении с войной это были жеребячьи ссоры в песочнице. Я помню Пинки Пай, когда та ещё не была министерской кобылой, и её имя не вызывало страха сгинуть в допросной; помню безалаберную Рэйнбоу Дэш; помню… И мне больно осознавать, что мы… все мы… своими копытами сотворили такое.

     — Винил, — позвала Шилд, поднимаясь на ноги и подходя к старшей подруге, чтобы положить правое переднее копытце ей на плечо.

     Белая единорожка посмотрела на чёрную спокойным, твёрдым взглядом, улыбнулась и заявила:

     — Я в порядке. Просто… только сейчас я поняла, что прежде чем спасать и восстанавливать Эквестрию во внешнем мире, нам придётся восстановить её в стойле… и в самих себе. Ты мне поможешь?

     Задав этот вопрос, диджейка присела на задних ногах, передние разводя в стороны. Оникс замешкалась на пару секунд, но после этого подалась вперёд и крепко обняла старшую подругу, чувствуя как слёзы снова потекли по щекам, но боль в груди, возникшая при виде мёртвого города, будто бы стала слабее. Слабо улыбнувшись, она ответила:

     — Конечно, помогу. Мы же друзья.

     — Друзья… — повторила Винил.

     — Важное сообщение: обнаружены несколько источников радиосигнала, — прозвучал из-под потолка голос ИИ, в этот момент показавшийся совершенно неуместным.

     — Ты очень «вовремя», Крестик, — проворчала Скретч, отпуская подругу, после чего поднялась на ноги и подошла к терминалу. — Включай по очереди. Не стесняйся: добей мою веру в лучшее.

     Первой была цикличная запись объявления о том, что на Эквестрию были сброшены бомбы с мегазаклинаниями: диктор призывал сохранять спокойствие и проследовать к ближайшим убежищам, после чего дожидаться прибытия спасателей.

     — Дальше, — велела белая единорожка.

     — …и сёстры! Сейчас, когда чёрно-белая угроза уничтожена и втоптана в грязь, лицемерные угнетатели низвергнуты в глубины Тартара, а жалкие трусы и предатели скрылись за облаками, пришло время нам — земнопони, вновь взять свою жизнь в свои копыта! — хриплый жеребцовый голос буквально пылал внутренней энергией, заставляя мурашки бежать по спине. — Я — полковник Страйк, командир подразделения Стальных Рейнджеров, призываю вас взять в копыта оружие и восстановить справедливость…

     — Дальше, — чувствуя, как в груди зарождается новый страх, велела диджейка.

     — Он ведь не серьёзно? — с надеждой спросила Шилд. — Он ведь не… Это ведь…

     Винил промолчала, слушая новые записи, большинство из которых были цикличными. И когда она уже потеряла надежду выловить в беспорядочных воззваниях и призывах нечто ценное, из динамиков полился дрожащий голос молодого жеребца: