«Правда, будет, Динки?» — губы дёрнулись в горькой улыбке, глаза сами собой зажмурились а голова мотнулась из стороны в сторону, из-за чего полёт стал «пьяным».

     С усилием вдохнув и выдохнув, пегаска постаралась сосредоточиться на своей работе: груз требовалось доставить быстро и незаметно для возможных недоброжелателей. В другое время она бы поднялась над облаками, но как раз этого сейчас делать было нельзя, так как соплеменники из Анклава станут первыми, кто при встрече сперва начнут стрелять, а разбираться, скорее всего, вообще не будут.

     «Или вторыми», — мелькнула в голове короткая, но яркая мысль, вызвавшая из памяти череду воспоминаний о закованных в тяжёлую броню земнопони, загоняющих в угол растерянных жеребцов, кобыл и жеребят, чтобы сжечь их огнём из своих пушек…

     По телу вновь прошли судороги, из-за которых она едва не упала вниз, но всё же сумела удержаться в воздухе на своих крыльях. В душе же сталкивались и перемешивались непонимание того, как можно проявлять такую жестокость к пони, которых обещали защищать; обида на то, с каким равнодушием солдаты исполняли преступные приказы своих командиров; бессильная злость, вызванная осознанием собственной беспомощности… В такую реальность тяжело было поверить, но каждый раз зажмуриваясь с надеждой, что всё это сон, она вновь и вновь открывала глаза, видя свинцовое небо, посеревшую землю, разрушенные города.

     В тот судьбоносный день, когда горел и рушился Клаудсдейл — гордость, душа и сердце всех пегасов — казалось, будто хуже уже быть не может. Сама почтальонша была тогда неподалёку и видела собственными глазами, как падают и разбиваются небесные повозки, вспыхивают ядовитым пламенем облака, а шокированные летуны забывают о том, как махать крыльями, расшибаясь об землю не в силах осознать произошедшее. Только вот то, что в иные времена могло стать вершиной катастрофы, ознаменовало лишь начало событий, которые почти привели к гибели всей Эквестрии.

     «Почти, или всё же привели? Хотя… «Пока хоть один пони…». Ведь так, принцесса?», — крылья стали бить по воздуху с удвоенной силой и каким-то исступлённым ожесточением, что прежде быстро привело бы к усталости, но сейчас грозило лишь травмами, которые можно будет «починить».

     Она не имела права сдаваться, пока есть те, кто действительно пытаются помогать всем пони; она не имела права делать для себя послабления, когда от неё зависит успех общего дела, чтобы приблизить успех хоть на чуть-чуть; раз уж по какой-то причине ей было отпущено дополнительное время здесь, она собиралась сделать всё возможное и невозможное, чтобы Динки Ду ею гордилась… когда они встретятся там… на Вечнозелёных Лугах.

     Небеса уже совсем потемнели, но выпавший снег и карта пип-бака давали достаточно ориентиров, чтобы продолжать успешно стремиться к цели. В конце концов, она ведь сама выбрала это время суток, чтобы как можно дольше оставаться невидимой для возможных наблюдателей с земли.

     Решив отвлечься от тягостных мыслей, пегаска слегка притормозила, чтобы нажать кнопку на наножном коммуникаторе, из-за чего в шлеме тут же заиграла негромкая музыка, а затем к ней добавился и голос певца…

     Не стой на пути,

     У тех кто идёт.

     Надежду храни,

     И следуй вперёд!..

     Ты очень устал — отдохни,

     Наш новый рубеж — впереди,

     Ведь сердца огонь не угаснет в груди!

     Мне боль не забыть,

     И чувство вины.

     Хотел бы сбежать,

     От этой судьбы!

     Но час мой настал — ты со мной.

     Мы будем вести за собой,

     В чей сердце груди, словно солнце горит!

     Забыть о войне,

     Желаю судьбу.

     Когда-нибудь я,

     Навеки уйду!..

     Закончится бой — отдохнём.

     Мы будем мечтать перед сном,

     Как в новых сердцах наше солнце горит…

     Наше солнце горит!

     «Хах… и почему я продолжаю слушать «Верность»? Лучше бы переключилась на «Смех», — невольно ощутив фантомное тепло светила, на миг будто бы выглянувшего из-за горизонта, пронзив своими лучами облачный покров, летунья постаралась ещё чуть-чуть ускориться…

     Лишь к утру, когда небо начало светлеть, впереди и внизу показался замок, непоколебимым напоминанием о величии прошлого возвышающийся среди моря высоких и сухих деревьев, кривыми ветвями тянущихся к свинцовому небу. Тактическая карта показывала наличие нескольких зелёных отметок, так что пегаска немного расслабилась, зависла в воздухе над самыми кронами в сотне метров от твердыни, а затем отправила через пип-бак короткое сообщение.

     Ответа пришлось ждать совсем недолго: по всей видимости, её уже ждали. Так что прочитав ещё более короткий ответ, крылатая пони пошла на посадку, закладывая небольшой вираж для того, чтобы прибыть со стороны ворот.

     От внимания единственного открытого глаза не ускользнуло то, что на башнях и стенах добавилось вооружения, пусть его и старались замаскировать под экспонаты из музея (правда, спутать древний метатель и стационарный пулемёт можно было только с очень большого расстояния).

     Прижав ноги к телу, несколькими взмахами крыльев она погасила скорость, после чего медленно и осторожно опустилась во внутренний двор, мягко приземлившись на все четыре копытца. Створки донжона гостеприимно распахнулись, а на пороге появился пони в защитном скафандре с непрозрачным забралом.