– Да, черт тебя дери. Расскажи мне.

Она поцеловала меня в уголок рта, уклоняясь от поцелуя. Моя губа болела, но я хотел целовать Мари. А она продолжала ерзать по моему члену.

Я сам взял ее за бедра крепче и стал прижимать к себе плотнее. Мой член был счастлив. Я, видимо, так его измучил, что подростковые потирушки теперь казались блаженством. И я совершенно точно опять собираюсь кончить в штаны. Скоро.

– Он не трахал меня. Просто ласкал мою грудь. Это было так круто. Я кончила, едва Ал погладил меня между ног.

Ее слова были как безусловное искушение и призыв. Я стянул бретели маечки с плеч Марьяны и накинулся на ее грудь. В полутемной гостиной, в отблесках экрана я не мог рассмотреть ее фигуру, но сейчас мне просто хотелось ощущать во рту соски.

Я сосал то один, то второй, прикусывал и водил языком. Мне было так сладко. До боли, до беспамятства. Я отпустил Мари, чтобы пощипывать сосок, пока мой рот занят вторым.

– Марик, господи, так хорошо, – стонала Марьяна. – Люблю тебя. Я люблю тебя, – выкрикивала она в потолок, кончая и дергая меня за волосы.

Ее признание и крики толкнули меня к краю. Я спустил, вообще не пытаясь сдерживаться. Сейчас это было лишним. С Мари я мог быть собой. Я мог быть счастливым. Потому что она тоже открылась и доверилась мне.

Как я мог отказаться от этого по своей воле?

– Люблю тебя, Снежок, – прошептал я в ответ, ловя ее губы своими.

Мы целовались, кажется, целую вечность. Марьяна зализывала ранку на моей губе, все время спрашивая:

– Не больно? Тебе не больно?

Я отрицательно мотал головой и снова ласкал ее губы, пил дыхание и впитывал тепло близости, которое лечило боль лучше любого анальгетика.

Но пришлось оборвать это блаженство, потому что было слишком мокро.

– Я правда люблю тебя, малыш, но болото из спермы меня убивает.

Марьяна сползла с меня, посмеиваясь. Я знал, что она будет издеваться, но терпеть больше не было сил. Да и, признаться, мне нравились ее издевки. Обычно девочки таяли от моего внимания, падали на спину и раздвигали ноги. Но с Мари с самого начала было иначе. Я любил не только ее тело, но и дерзкий язычок. Она была смелой и умной, а еще порочной и невинной одновременно. Черт знает, как ей это удавалось, но оно сводило меня с ума.

– Фу, – игриво сморщила нос Мари, провожая меня взглядом до уборной. – Как это неромантично.

Я только руками развел, признавая все свои неромантичные грехи. Быстро сполоснувшись, я нагло залез в дядькин шкаф и выбрал себе домашние мягкие брюки. Нужно сгонять домой, привезти себе немного белья и смену одежды. Уезжать от Мари мне совсем не хотелось. Буду каждый день устраивать ей свидания.

Она встретила меня с загадочной улыбкой на губах.

– Тебе идет, – оценила Марьяна мой вид.

Я вернулся на диван, притягивая девчонку к себе ближе, обнимая за плечи. Она передала мне бутылку, а сама взяла острые мидии.

И тут же спросила о том, что ее действительно волновало:

– Серьезно, Марк, сколько у тебя не было секса?

– Тебе зачем?

– Любопытно.

– Отвали.

– Да ладно, – надулась Мари, пихая меня локтем в бок. – Давай устроим свидание откровений.

– Три месяца, – пробормотал я еле слышно. Было стыдно признаваться в этом даже самому себе.

– Что? – вскрикнула Мари.

– Что слышала. Ну, может, чуть меньше, – я прищурился. – Нет, так и есть. А до этого только Карин, но ее можно вычесть. Это как на работу ходить. В общем, нормального секса у меня не было с той самой ночи после приема. С тобой и Алом.

– А кроме жены? Ни с кем? – заговорщицким шепотом спросила Марьяна.

– Как-то не сезон был.

– Ты шутишь? Марк, ты же трахаешь все, что движется.

– Откуда ты знаешь?

– Это все знают, – тоном всезнайки заявила Мари. – И не хочется?

Я глянул на нее исподлобья. Думаю, мой взгляд был красноречивее слов.

– Тебя хочу, Снежок. Ты мое наваждение и таблетка от блядства. Это хотела услышать?

Мари довольно улыбнулась, не пряча лучистых глаз.

– Да, – честно призналась она. – Но я все равно за тебя волнуюсь. Столько терпеть – это вредно для здоровья. Ты хоть дрочишь?

– Заткнись, кроха. Не к лицу тебе такие выражения. Да и мне… хм… такие дела.

– Серьезно? – она никак не могла уняться. – Нет, правда, Марк. Как это? Боишься, что ладони волосатые будут?

Я хмыкнул, закатывая глаза.

– Не занимался рукоблудием лет с пятнадцати, – признался я. – Не было надобности. Да и вообще…

– Да и вообще ты не из таких, да? – уже в голос смеялась Мари. – Ты же Стерн. Наша семья настолько сурова, что даже не дрочит.

– Снеж, мне бабы наперегонки давали. Смысл?

– Прошедшее время в твоем откровении звучит до безумия печально.

– Заткнись, – я бросил в нее скорлупой от фисташки, отхлебнул из бутылки, надеясь, что тема исчерпана.

Тщетно. Мари тоже сделала глоток, забыв про мидии. Кажется, она совсем захмелела, и ее понесло.

– А я вот дрочу, – громко оповестила она. – И насрать, что теперь мне это запрещает долбаный дворянский кодекс Стернов.

– Везет. А я давно в этой семейке. Уже пропитался кодексом.

– Бедолага.

– Угу.

– Иди в ванную, попробуй, – послала она меня снова и заёрзала от фонтанирующего энтузиазма.

– Облажаюсь.

– Да перестань. Это как на велике кататься.

– Ненавижу велик, – я постепенно заражался ее авантюризмом. – Может, ты мне покажешь? А то все потирушки – неспортивно.

– Придурок, что я тебе покажу? У нас разные приборы. Забыл?

– Забудешь с тобой. Ладно. Тогда подержишь меня за руку.

– За свободную?

– За любую.

– Может, тебя вообще за член подержать?

– Не откажусь. У тебя вчера классно получилось.

– Спасибо. А сегодня что-то не хочется. На первом свидании не положено.

– Ты коварный человек, Марьяна Генриховна. Может, ты и дядьку моего научила этому безобразию? Стыд-то какой.

Мари прекратила смеяться. Я замер, тоже посерьезнев. Я уже думал, что она расплачется или накричит на меня, потребует, чтобы он ушел. Но Мари уставилась вперед, снова фокусируя стеклянный взгляд на телевизоре.

– Снежок, – позвал я. – Ты в порядке?

– Нет, – шепотом ответила она.

Мари глубоко вздохнула, повернулась ко мне.

– Я так рада, что ты сорвался и чуть не трахнул меня вчера. И очень рада, что Алан набил тебе лицо.

Она лаково коснулась пальцем моей разбитой брови.

– Последнее меня не очень радует, – попытался пошутить я, но Мари оставалась серьезной.

– У нас даже секса не было, Марик. Понимаешь? То я без сил, то он уже спит. Раз в неделю мы пыхтели, потому что вроде так надо. А вчера он как будто ожил. Я не отсасывала Алу с тех пор, как родилась Алекс. Мы перестали быть любовниками, как только стали родителями.

– Может быть, это нормально, – предположил я неуверенно.

– Если это нормально, то я не хочу ничего нормально. У нас не может быть нормально, понимаешь?

Я покивал.

– Поверь, детка, я понимаю это как никто.

Больше мы не разговаривали, просто обнимались и смотрели в экран. Мари встала первая, чтобы прибрать, я допил пиво и помог ей немного. Мы снова заснули вместе. Она прижалась попкой к моему члену и почти сразу засопела. Я впервые пожалел, что не дрочу, потому что эрекция вернулась моментально.

А еще думал об Алане. Предъявляя ему обвинения в недотрахе жены, я тыкал пальцем в небо, пытаясь разозлить и получить по морде лишний раз. Вот уж не думал, что угадаю. Мари точно не заслуживала скучного секса в браке. Да еще и раз в неделю.

Дети-работа – это понятно, но мы все трое как будто потеряли себя секс и одновременно.

Я очень наделся, что Мари вскоре поймет, что мы должны попытаться быть втроем. Сам пока это не очень представлял, но иного варианта не видел.

Марьяна

Мы провели вместе неделю. Это было очень необычно. Марк, который не пытается залезть мне в трусики – что-то новое. Но он твердо решил, что не будет спать со мной. Не знаю, почему он так проникся целибатом, но мне нравилось просто быть с ним рядом. Мы выбрались поужинать в ресторан, сходили в кино, но большую часть времени, конечно, работали.