Последняя коробка была от его друзей из Красного Вереска, Алисы Веретенниковой и Дениса Меньшикова. Алиса прислала ему рукавицы на кроличьем меху, которые сама же и смастерила. Она вообще с восьми лет уже умела шить и вязать не хуже иной мастерицы и, что самое интересное, ей это нравилось. Денис подарил складной перочинный нож, тоже сделанный своими руками. Письма в коробке не было: Алиса и Денис не очень любили писать. Зато было фото: они умудрились залезть на одну из башен школы и сфотографироваться. Саймон оценил, какой это был труд с их стороны: выяснить дорогу, прокрасться туда среди бела дня, так ещё и взять кого-то с собой, чтобы он их сфотографировал. Черноволосая Алиса с зелёными глазами обнимала Дениса, у которого и глаза, и волосы были золотисто-карими. Свободными руками они махали Саймону.

— Может, так оно и лучше, — задумчиво сказал Саймон, — зачем писать банальности? Ведь каждый год и всю жизнь и так будет одно и тоже. А одно такое фото стоит десятка писем.

Сложив подарки, он достал настойку с красным перцем и принялся её разбавлять. Тритон недовольно залез под одеяло — даже разбавленная настойка красного перца ему не очень нравилась.

Внезапно взгляд Саймона упал на его новые часы. И в голове тут же вспомнилась сцена в поезде, когда ему показалось, что его ящерица разговаривала с жабой Невилла Долгопупса. Взяв в руки Стража и настроив его на поиск магии, он приблизил их к самому бугорку под одеялом, где недовольно копошился Тритон.

И удивлённо уставился на экран. Он мерцал бирюзово-нефритовым цветом. Согласно инструкции, на дракона он отреагировал бы красным. На гиппогрифа — жёлтым. На единорога — зелёным. На более мелких животных типа наргла, нюхлера или огненную саламандру — синим. Но получается, что таким образом Тритон по магическому потенциалу совсем немного уступает единорогу и на порядок превосходит тех же огненных саламандр. Что же он тогда умеет?

Но интерес погас так же внезапно, как и вспыхнул. Даже если и умеет — ну и что? Он же умный. Может, потому что он такой умный, часы так и среагировали. Вытащив-таки недовольную ящерицу из-под одеяла и натерев её перцовой настойкой, он направился на рождественский завтрак.

— Не переживай, — сказал он обиженному карману, — сегодня наш ждёт пиршество. Так что если ты решишь лопнуть от обжорства сегодня, я, так и быть, возражать не буду…

Войдя в Большой зал, Саймон обомлел. Помещение было украшено двенадцатью наряженными ёлками. По залу летали феи, похожие на маленькие звёздочки. Но самым удивительным было не это.

На столе красовались сотни жирных жареных индеек, горы жареного и варёного картофеля, десятки мисок с жареным зелёным горошком и соусников, полных мясной и клюквенной подливки. И это при том, что многие ребята уехали домой. Казалось, что еды стало во столько же раз больше, во сколько раз стало меньше студентов.

— Да уж, сегодня тебе даже мясо есть не придётся, — задумчиво сказал Саймон Тритону, — одной жареной кожицы объешься так, что с места потом не сдвинешься.

Ящерица в кармане возбуждённо завозилась, всецело одобряя данный ход событий.

— Но всё-таки, кто же будет есть всё остальное, — подумал Саймон. И тут же вспомнил трёхглавого пса в запретном коридоре третьего этажа. Что бы эта громадина ни охраняла, кормить её тоже надо. Да и домовые эльфы наверняка будут не прочь устроить себе пир из того, что останется. Даже того, что мельком увидел Саймон на кухне в начале учебного года, хватило для того, чтобы понять: эльфов в Хогвартсе едва ли меньше сотни. Что и неудивительно: а ну ка, обслужи каждый день целый замок, четыре гостиные, полные студентов, комнаты преподавателей… Надо думать, работы хватает всем.

Проходя мимо стола Гриффиндора, Саймон увидел Гарри Поттера и Рона Уизли. Оба были в свитерах ручной вязки.

— Счастливого Рождества, Саймон, — внезапно сказал Гарри. Саймон сумел скрыть своё смущение и быстро ответил:

— Спасибо. И вас, ребята, с Рождеством.

Осмотрев гриффиндорцев ещё раз, Саймон добавил:

— Поздравляю с обновками, — он указал на свитера, — наверное, тёплые.

— Это моя мама связала. И мне, и моим братьям, и даже Гарри.

Рон махнул рукой в сторону. Повернувшись, Саймон увидел загонщиков Гриффиндора Фреда и Джорджа Уизли. Они были в зелёном и синем свитерах с буквами-инициалами имён. Чуть дальше сидел староста Гриффиндора Перси Уизли. Он тоже был в свитере.

— А тебе что подарили? — спросил Гарри.

Саймон смутился. Ему не хотелось говорить ни о Страже, ни о Магических родословных Британии. Даже если Рон Уизли — парень, несмотря на внешнюю бестолковость, довольно продвинутый — и не узнает Стража, часы с выложенными сапфирами цифрами выглядели неприлично дорого. Говорить же о книге не хотелось тем более: Саймон отдавал себе отчёт в том, что Гарри Поттер достаточно времени провёл на Гриффиндоре, чтобы на любые упоминания о чистой крови сделать постное лицо и бочком отойти от собеседника.

— Да так, — небрежно сказал он, — тоже посылка из дома. Сладости там, по мелочи. И друзья из Красного Вереска пару вещей смастерили.

Рон Саймона слушал не очень внимательно; он уже примерялся к магическим хлопушкам. Гарри, очевидно, задавший вопрос из дежурной вежливости, кивнул. Пожелав ребятам приятно провести время, Саймон направился за свой стол.

Тритон, давно ёрзавший у Саймона в кармане, тут же скользнул на стол и уставился на Саймона с таким видом, что мальчику стало не по себе. Казалось, если он немедленно не покормит своего питомца, самое малое, небеса рухнут на землю. Придвинув к себе индейку, Саймон стал стягивать с неё кожицу. Убедившись, что лакомства Тритону хватит до конца праздничного обеда, Саймон тоже потянулся к хлопушкам, которые оказались и у него. Дернув одну за верёвочку, он едва не оглох от звука, походившего, как минимум, на пушечный выстрел. Саймон испугался, что звук напугает ящерицу, но Тритон и глазом не моргнул. Весь вид его питомца говорил о том, что он слишком занят, чтобы отвлекаться на подобные мелочи. Тем временем Саймон обнаружил, что стал обладателем весьма удобного компактного бинокля. Из следующей хлопушки вылетел целый шар нуги. Из третьей вылетела упаковка волшебных шаров, которые, если их надуть, светились и несколько дней летали по комнате.

Второй день Саймон провёл в гостиной Слизерина. Хотя Рон и Гарри, к великому его удивлению, даже позвали Саймона с собой на перестрелку снежками, мальчик всё же отказался. Он догадывался, что где рядом Рон, там недалеко и Фред с Джорджем. А это означало, что перестрелку Саймон будет вести в одиночку против четырёх человек. В лучшем случае Поттер присоединится к нему — из солидарности. Саймон сомневался, что Рон так легко забыл, с каким презрением он, Саймон, отозвался о нём в тот день, когда Гарри Поттер получил Нимбус-2000 и персональное разрешение играть за свою сборную. С другой стороны, гриффиндорцы, по словам старшекурсников, хотя и гордые и высокомерные, но всё же не мстительные, в отличие, к слову сказать, от самих слизеринцев. Всё же Саймон решил не рисковать.

Мальчик изучал книгу, которую ему прислал Драко. Разумеется, он быстро нашёл там фамилию Малфой, и даже упоминание о Драко. Саймон проверил дату выпуска — издание было совсем свежее, обновлено меньше года назад. Так же он нашёл упоминания о семьях Паркинсон, Ноттов, Блэков и даже один знатный и древней, но ныне полностью прервавшийся по мужской линии род — Певерелл. От этого имени веяло чем-то жутким, и Саймон испытал неосознанный страх. Но самым странным было не это. Тритон по привычке сидел на плече у Саймона и делал вид, что читает вместе с ним. Так вот когда Саймон открыл книгу на странице Певерелл, Тритон в ужасе юркнул к мальчику во внутренний карман мантии. Казалось, его питомец был до смерти чем-то перепуган. И это при том, что на пушечный выстрел волшебной хлопушки над своей головой он даже внимания не обратил.