— Делайте, что хотите, — устало вздохнул Гераклов. — Неудачникам не место в этой жизни.

— Не будем спешить, — сказал Разбойников, — вы у нас не один. Огласите, пожалуйста, список.

Степановна извлекла из-за пазухи длинный мелко исписанный бумажный свиток и, подойдя поближе к канделябру, стала зачитывать:

— Лица, подлежащие ликвидации в первую очередь. Номер первый. Кирилл Аркадьевич Яйцын, так называемый президент так называемой Кислоярской республики — за развал промышленности, великой державы и народного хозяйства. Номер второй. Евгений Максимович Грымзин, так называемый банкир — за незаконную финансовую деятельность и внедрение в народное сознание прогнивших буржуазных валют. Номер третий. Константин Филиппович Гераклов, именующий себя политиком — за сепаратизм и осквернение священных символов народной власти. Номер четвертый…

— Погодите, — жестом остановил Степановну товарищ Разбойников, — эдак вы целый час читать будете. Вы, Константин Филиппович, в списке стоите лишь третьим, так что не будем торопиться. Карающий меч народного трибунала никуда от вас не денется.

— Я тут вспомнил один анекдот… — начал было штурман Лукич.

— A он не очень скабрезный? — жеманясь, перебила Степановна. — Ах, я всегда так краснею, когда слышу неприличные анекдоты.

— Никак нет! — кратко ответил Лукич.

— Огласите! — велел Петрович.

— Жена говорит мужу: «Ты такой придурок, что даже на конкурсе придурков занял бы только третье место». «Почему третье?», спрашивает муж. «A потому что придурок!». Это случайно не про вас, товарищ Гераклов?

Вдруг Гераклов вскочил с пола и с криком: «Убью! На кол посажу!» кинулся на Разбойникова. Тот и бровью не повел, а Лукич со Степановной, набросившись на Гераклова с двух сторон, скрутили ему руки веревкой и швырнули в угол.

— И так будет со всяким, — с расстановкой сказал Разбойников, — кто покусится на священные идеалы революционной справедливости и этого, как его…

— Пррролетарррского интерррнационализма! — подсказал Гриша.

Петрович чуть поморщился:

— Ну, можно и так сказать.

A Гераклов лежал в углу подвала и, бросая на своих мучителей взоры, полные ненависти и презрения, связанными руками потирал ушибы.

Утром, как и предполагалось, на «Инессу» прибыл Иван Петрович Серебряков. Однако прием ему был оказан, мягко говоря, не самый теплый.

— Чего вам угодно? — грубо спросил Грымзин.

— Еды! — простодушно ответил кок.

— Обойдетесь, — бросил банкир. — Вы сами уберетесь, или вам помочь?

Серебряков не двинулся с места:

— Очевидно, вы еще не в курсе, что ваш товарищ, господин Гераклов, в настоящее время находится у нас?

— В курсе, в курсе, — сварливо ответил Грымзин.

— И что же, вас не интересует его дальнейшая участь? — Петрович казался несколько удивленным. В разговор вступил доктор Серапионыч:

— Уважаемый, э-э-э… Иван Петрович, мы вчера предупреждали господина Гераклова, чтоб не совался на остров, но Константин Филиппович поступил по-своему, и потому теперь мы слагаем с себя всякую ответственность за его дальнейшую судьбу.

— Так что же, еды не будет? — удивился кок.

— Не будет! — отрезал Грымзин. — И единственное, на что вы можете рассчитывать — это что мы сейчас не арестуем вас и не отплывем в Кислоярск. И пускай ваши подельники вместе с Геракловым остаются на этом паршивом острове и подавятся всеми его сокровищами!

Вдруг Иван Петрович гневно хватил костылем об пол:

— Хватит гнать туфту! Я разгадал ваши хитрости! Вы хотите казаться хуже, чем на самом деле. Но ничего у вас не выйдет. Сейчас я поплыву взад, а через час можете забрать труп вашего Гераклова. Все! — Кок двинулся к шлюпке.

— Погодите-погодите, — остановил его адмирал. — Давайте не будем пороть горячку и спокойно все обсудим.

— Вот это другой разговор! — Иван Петрович остановился и присел на ящик из-под тампекса.

— Хорошо, чего вы хотите? — нетерпеливо спросил Грымзин.

— Ну, я же говорил — еды.

— Черт с вами, получите.

— A за это мы сохраним жизнь господину Гераклову. Но, конечно, держать его будем под арестом.

— A где гарантии, что вы его еще не… — вдруг спросил Ибикусов и провел рукой по шее. Серебряков на минутку задумался:

— Законный вопрос. Давайте сделаем так: я пока что останусь здесь и буду загружаться провиантом, а кто-нибудь из вас сплавает на остров. Я дам записочку, и мои люди устроят свидание с Геракловым.

— Есть добровольцы? — обратился Грымзин к обитателям яхты. Первыми вызвались Ибикусов и Вероника Николаевна, однако их кандидатуры банкир отверг: — Вы под подозрением. Надо кого-то из верных людей.

— Позвольте мне, — предложил Егор, но его опередил Серапионыч:

— Нет-нет, поплыву я. Возможно, Константину Филипповичу нужна медицинская помощь…

— Ну что ж, так и поступим, — констатировал Грымзин. — Господин Серебряков, пишите вашу записку. Но предупреждаю — если с доктором что-то случится…

— Ничего не случится, — уверенно ответил кок. — Ведь сейчас я у вас как бы в заложниках.

Вторую лодку спустили на воду, и Серапионыч, прихватив походную аптечку, отправился на остров.

— A я хотел бы пока встретиться с вашим радистом, — сказал Серебряков.

— Какого дьявола! — нахмурился Грымзин. — У вас с ним что, какие-то делишки?

— Ага! — похабно ухмыльнулся кок. — Любовные. Только не у меня, а у этой дурехи Степановны. Пристала — повидай, мол, Андрюшеньку, да передай ему горячий приветик. Я ей говорю: Степановна, если идешь на важное революционное задание, так поменьше думай о мужчинках. A она ни в какую!

— Ладно, — прервал излияния Петровича господин Грымзин, — встречайтесь хоть с радистом, хоть с самим чертом, только подальше с глаз моих!

Oтрадин, как всегда, находился на своем посту в радиорубке и возился с аппаратурой, одновременно слушая выпуск новостей по «Икс-игрек-зет плюс».

— Нынешний воскресный день весьма знаменателен для Кислоярской Республики, — со скрыто издевательскими интонациями вещал Яша Кульков. — Сегодня весь наш народ избирает Президента. Кто им станет — нынешний глава государства господин Яйцын или кандидат от левой оппозиции товарищ Зюпилов? Я не хочу ни за кого агитировать, да это и запрещается в день выборов, но прошу наших слушателей подумать — при каком государственном устройстве частные коммерческие радиостанции имеют возможность легально выходить в эфир, а при каком нет. А вот еще милая новостушка. Вчера на Елизаветинской улице, на доме, где находилось сыскное бюро Василия Дубова, была торжественно открыта мемориальная доска. В церемонии принимал участие старший помощник Президента майор Cелезень. Кроме того, во дворе здания сооружается бетонный постамент, где в ближайшее время будет установлен «Москвич» великого детектива — верный Росинант, не раз помогавший Дубову в его многотрудных делах. Газета «Кислоярское время» опубликовало интервью с астрологом Иваном Двинским. «Звезды более благоприятствуют Яйцыну, нежели Зюпилову, — сказал прославленный звездочет, — но это мало что значит, так как выборы происходят в дневное время»…

Тут за дверью раздался характерный стук деревяшки, и в радиорубку ввалился Иван Петрович Серебряков.

— Что, Иван Петрович, принесли очередное послание? — выключив радио, обернулся к нему Oтрадин.

— Еще не успел написать, — ответил кок, — события развивались слишком быстро. Но я договорился с Грымзиным, что завтра ты привезешь ту часть провизии, которую я не смогу взять сегодня. Тогда же передам и текст отчета.

— Ну и как идут поиски? — как бы между делом спросил Oтрадин. — Дождусь я своего миллиона, или как?

— Сегодня мои люди разрабатывают четвертое предполагаемое месторождение, а если и там ничего не окажется, то завтра полезем в гору.

— На пик Гераклова?

— Какого еще Гераклова? Мы его зовем пиком Повелителя Мух. Ха-ха, шутка. Ну, мне-то туда карабкаться не с руки, то есть не с ноги, но Лукич со Степановной свое дело знают. A я буду тебя ждать на обычном месте. Ну, до завтра.