Спасибо за пересылку «Презенса», интересно какое он будет иметь мнение о моей философии и работах в области архитектурных проблем.

Итак, я «философски» буду относиться к Америке, ибо она ничем не отличается от других стран. Кручёных лопает клопа. А знаете, не забыли ли Школьника Ёсю – умер69, значит уже сколько наших перешло в материалистическое механическое обращение. Я – тоже: невроз сердечной области. Думаю, весной отправиться за границу.

На осле в Париж к Ларионову, Гончаровой70, а там как-нибудь и к Вам в New-Y. заеду с ослом, может быть, впустите.

Что значит 5 руб. строка, с клише или без клише, один печат. лист, 40 тыс. букв – это 20 страниц, значит, будет стоить 100 руб.

Дальше, если Ек. Draer интересует библиотека по вопросам Искусства, то у меня есть огромный матерьял для издания, потому полагаю, что этого мало – собирать готовые издания. Нужно и самой издать, тоже думаю, что и у Вас есть, ибо Вы же литератор, к этому и поэт.

Может быть, Вам переслать какую-либо Часть по вопросу об Искусстве, или Вас это дело не интересует? Вы ничего об этом не пишите.

Я послал в Польшу для журнала «Презенс» фрагменты 42 частей, которые они напечатали под общим названием «Мир как беспредметность»71.

Издавать голые каталоги – это мало, ну что я, в самом деле, ей навязываю. Вышлите каталог, Вы обещали.

Итак, всего хорошего, дорогой друг. Преданный Вам Казимир Малевич.

В.Н. Пальмов73

Дорогой Додичка!

На все твои предложения я согласен. Завтра напишу в Венецианский комитет выставки74, кроме того, нужно будет послать разрешение нашего Украинского Наркомпроса. Думаю, что дело не затормозится. Работа, понравившаяся Бринтону75, старая и не совсем качественно удовлетворительная, я сейчас делаю лучше.

Письмо твоё с дачи получил, спасибо. Фотографии повесил перед своим носом для постоянного любования. Хороши ребятки – не узнаешь. Сколько у них заслуг на рукавах, искренне радуюсь за их успехи. Мария Никиф. нисколько не изменилась, а если изменилась, то к лучшему. У тебя немного волосики поредели, не совсем выгодно снялся, я тебя хочу видеть более молодым.

Я летом много работал по живописи: от шести часов утра до темна. Перестарался, хватил удар. Скорая помощь отвезла в больницу, где пролежал две недели. Сейчас лечусь электричеством. Прикладываю один полюс к хвосту, другой – к гриве. Говорят, что это было растяжение сосудов, а не удар.

Теперь я стал осторожен на поворотах. Водочкой не пробавляюсь, девочками тоже не очень, – воздерживаюсь. На днях у меня был худ<ожник> Греков76, ахровец. Ты с ним учился в Одессе, я дал ему твой адрес, вероятно, скоро напишет тебе. Здесь он знаменит тем, что написал коня тов. Ворошилова. Кончил Академию у Рубо.

Давид Бурлюк.

Портрет профессора В.Н. Пальмова. 1919.

Почтовая открытка Burliuk art gallery

Письмо В.Н. Пальмова к Д.Д. Бурлюку от 20 сентября 1926 года

Сейчас начинается учебный год. Приступаю к занятиям. Написал несколько вещей к выставке, устр<аиваемой> Главнаукой в Москве77. Имею приглашение, явление довольно редкое, особенно для меня, не ахровца.

Летом я ездил по Днепру, ловили рыбу со знаменитым рыбаком проф. Бернштейном78, помнишь по Ленинграду? Питался окуневой ухой целую неделю. Потолстел. Вообще – толстею, теперь в профиль разницы с тобой не будет. Страшно затрудняюсь с надеванием ботинок, особенно если приходится доставать их из-под кровати.

Проф. Таран79 и худ. Голубятников80 страшно тебе благодарны за устройство их работ на выставку81.

Ты, Додичка, пишешь, чтобы я продал работу за пятьдесят долларов, я согласен, но если можно немного потянуть побольше, было бы неплохо. У нас дороже платят за работы на выставках.

Привет Марии Никифор. и ребятам. Тебя, конечно, крепко обнимаю, по-дружески.

Дорогой Додя! Посылаю тебе копию бумажки, которую я посылал <посылаю?> в Венецию. Адреса <выставкома?> я не знаю. Если нужно что-нибудь платить секретариату выставки, тоже не могу взять на себя. Будь здоров и благополучен. Жду ответа.

[в конце обоих писем рукой М.Н. Бурлюк:]

Пальмов – профессор живописи в Киеве, умер в июне, <в> 1929 году.

Большое Сибирское турне. На первом плане Давид Бурлюк и Евгений Спасский. 1919

Е.Д. Спасский82

[23 (25?) августа 1926−1927]83

Милый и дорогой Давид Давидович!

Как-то даже странно думать, что хоть на таком далёком расстоянии можно с Вами побеседовать. Всегда вспоминаю Вас с большой любовью и теплотой и очень-очень хотелось бы Вас повидать.

Приезжал сюда Пальмов (давно уже), заходил ко мне и рассказывал многое о Ваших дальнейших приключениях. В прошлом году часто видался и с Кручёных, который давал мне весточки о Вас, в Питере – Липскеров. Теперь хочется самому получить хоть что-нибудь от Вас. Напишите, как живёте, как здоровье Ваше, супруги и деток. Ребята Ваши, наверное, уже совсем взрослые. Я их очень тогда полюбил, и часто вспоминаю, как они расписывали все, вновь выбеленные стены Вашей избушки, ногами выдавливали краску из тюбиков и размазывали её по полу. С удовольствием вспоминаю всю буздякскую жизнь84. Теперь, наверное, уже не поёте: «Я зовусь Давидом-принцем и в Буздяке замок мой»85, а как-нибудь по-другому, не правда ли?

Хоть Вы и говорили, что я специалист «бить баклуши»86 – это правда, но давно не приходится заниматься этим делом, всё больше примус накачиваешь, занятие тоже требующее большого внимания и небезынтересное. Не часто, но вижусь с Лебланом87. Он всегда расспрашивает о Вас и очень интересуется Вашей жизнью. Просил меня в письме передавать Вам самый сердечный привет. Он всё такой же. Весёлый, жизнерадостный и полный какой-то особенной мечтательности и женственности, свойственной ему одному.