Домик ведьмы находился на окраине города. Габи не раз предлагали переехать в пустующую лавку целителя, но ей нравилась уединенность старой избушки. С покосившегося крылечка открывался чудесный вид на горы, а любопытные соседи не вели учет посетителей ведьмы. На узкой тропинке, ведущей к дому, Габи встретил черный кот. Первым делом он принюхался к корзинке, но поняв, что там нет ничего съестного, засеменил дальше.

– Тебе все равно придется ждать пока я не приду. Почему бы нам не пройтись вместе? – спросила Габи.

Кот и ухом не повел. Тяжело вздохнув она ускорила шаг. Три дня блохастый где-то пропадал и даже словом не обмолвился при встрече. Ведьмовской кот достался Габи в наследство от бабушки. Старая ведьма Фрунгильда называла его не иначе как «кот» и Габи первым делом решила дать животному имя «Гораций».

С виду Гораций был совершенно заурядным черным котом. Любил клянчить карасей у рыбаков. Иногда мучил мышек, не в силе противиться живодерским инстинктам, и бегал за породистыми кошечками Рокшира. Последнее особенно беспокоило Габи. Гораций превратил в прах мечты супруги наместника разводить персидских кошек. Он проникал в любые помещения, преодолевал самые немыслимые преграды и раз за разом вместо чистокровных дымчатых персов появлялись на свет черные длинношерстные коты. Ходили слухи, что супруга наместника объявила награду за голову Горация, но жители Рокшира побаивались его трогать. Никто не хотел переходить дорогу ведьме Фрунгильде, тем более после того, как она перешла в мир иной.

Когда Габи добралась до дома, Гораций сидел на крыльце, сверкая желтыми очами. Он не сказал ни слова, но черная усатая морда была весьма красноречива.

– Мне что, нужно было за тобой бежать, роняя шляпу? – возмутилась ведьма.

Гораций просто сочился барским высокомерием и недовольством. Габи забрала ключ из-под горшка с цветком и открыла старую тяжелую дверь. Черный кот тут же исчез внутри, игнорируя правила этикета.

– Дам принято пропускать вперед, – укоризненно заявила Габи.

Гораций и на это ничего не ответил. Ведьма повесила шляпу на гвоздик и прошла на кухню. Первым делом ополоснув руки, она налила в блюдце молока и поставила перед котом. В погребе хранились остатки вчерашнего ужина. Курица, картошка и немного овощей. Расщепив куриное мясо на мелкие кусочки, Габи поделилась с котом.

– И где же ты пропадал три дня?

Ответом было только громкое чавканье.

Позже вечером, расчесывая волосы перед сном, молодая ведьма вглядывалась в отражение потемневшего от времени зеркала. На слегка вздернутом носу появилась веснушка. Зашипев словно кошка, Габи приблизилась к стеклу. Прошлым летом ей огромных трудов стоило свести ненавистные пятнышки и вот они снова дали о себе знать. Наскоро размешав в сливках зеленый порошок от веснушек, Габи аккуратно нанесла на лицо и шею сомнительную субстанцию. Сзади раздался кашляющий звук и ведьма резко повернулась.

– И что тут смешного? – возмутилась она.

Свернувшись клубочком на черном платье, Гораций делал вид, что спит. У нее появилось жгучее желание запустить в наглую морду тапок, но женское сердобольное сердце не позволило так поступить с котом.

Широко зевнув, Габи решила почитать перед сном. Выбор у ведьмы был невелик. Энциклопедия лекарственных растений, колдовской гримуар и старый толкователь снов, видений и знаков. Припомнив недавнее гадание на кофейной гуще, Габи взяла последнюю книгу в руки и стала искать нужный ей знак. Как она и думала, монстр со дна кофейной чашки не сулил ничего хорошего.

***

Ночью разразилась невиданная гроза. Яркая вспышка на краткий миг озарила спящий Рокшир, а после город снова погрузился в холодную, черную тьму. От последовавшего с задержкой раската грома задребезжали окна. Руперт вздрогнул.

Работа стражника Рокшира была непыльной. С апреля по октябрь он и двое его сослуживцев посменно охраняли единственный въезд в город. Желающих посетить Рокшир находилось немного. Почтовая карета да несколько странствующих торговцев преодолевали извилистую дорогу, идущую сквозь горы. Всех их стражники знали в лицо. Сами жители Рокшира покидали дома лишь в тех случаях, когда нужно было навестить родственников на большой земле или отвезти зерно на продажу. Тридцать лет Руперт честно служил на благо города и появление новых людей в Рокшире мог пересчитать по пальцам одной руки. Было их всего двое: внучка Фрунгильды и молоденькая жрица богини Милосердия.

Осенью же весь город впадал в спячку. С первым снегом стражники покидали свой пост и вели вахту в основном из местной таверны. Крутая дорога сквозь горную цепь в это время года становилась смертельно опасной. Обвалы и непроходимые снега защищали Рокшир лучше любых войск.

Пронзительный треск прозвучал одновременно с яркой вспышкой света. Молния ударила совсем рядом с будкой караульного. Первобытный страх закрался в душу стражника. Руперт ненавидел зиму за лютые холода и череду коротких одинаковых дней, но сейчас он мечтал снова оказаться в таверне и изнывать от скуки. Любопытство заставило его на секунду выглянуть в окно. Кромешная тьма расплывалась в нескончаемом потоке воды по стеклу. Еще одна яркая вспышка осветила плато и Руперт вздрогнул. В нескольких метрах от будки, прямо на мощеной дороге виднелось пятно, по очертаниям напоминающее человека.

Глава 2

В глубинах горы Драхеит, что в переводе с дворфийского обозначает «рыбья голова», раскатов грома было не слышно. Нордо, рыжий коренастый дворф, медленно потягивал мшистый брэль, традиционный местный напиток. Позади осталась тяжелая смена в шахте. Его группа снова наткнулась на пирит, золото дураков, и чувство собственной никчемности разъедало дворфа изнутри. В соседней шахте бригада уже давно нашла золотую жилу и как могла подтрунивала над менее удачливыми собратьями.

– Неудачный день, Нордо? – Хильдегард облокотилась на стойку.

Ее огромная, толщиной с руку коса перекатилась через плечо. Фигуристая дворфийка с крутыми бедрами и внушительным бюстом сводила с ума всех шахтеров. Всех, кроме Нордо.

– Повтори, пожалуйста, – тихо вздохнул он, так и не ответив на ее вопрос.

– За счет заведения.

Хильдегард поставила перед ним пинту брэля и, покачивая бедрами, пошла убирать посуду с освободившихся столов. Но Нордо на нее не смотрел. Достав из нагрудника вчетверо сложенный листок, он вглядывался в детали картинки.

Давным давно, когда его борода только начинала расти, Нордо наткнулся на изображение прекрасного существа. Дворфы не увлекались чтением книг, исключение составляли практические пособия по горному делу или выплавке металлов. И Нордо старательно избегал толстых фолиантов до одного судьбоносного дня.

Шайка шумных подростков играла в незамысловатую игру, похожую на дартс. Только вместо дротиков юные дворфы использовали кайло (литую тяжелую кирку). Нордо раз за разом попадал точно в цель, нарисованную на каменной стене, и острый клюв все глубже и глубже врезался в породу. Заметь чем занимается молодняк хотя бы один взрослый дворф, им тут же надрали бы уши, но смена в шахтах была в самом разгаре.

Предчувствуя победу, Нордо прицелился на глаз и размахнулся со всей силы. С глухим ударом кайло в последний раз врезалось в стену. Друзья Нордо одобрительно загоготали и только он неотрывно смотрел на результат своих стараний, осознав что влип в неприятности. Треск резанул ухо. Дворфы замерли. Узкая трещина проползла сантиметров на двадцать вверх. По сути ничего страшного.

– Нордо, а ты не мог бы сам вытащить кайло? – попросил Торуг, что должен был следующим кидать его в стену.

– Ты ближе стоишь, ты и доставай, – попытался перевести стрелки дворф.

– Что-то мне надоело играть. Пошли лучше покидаем камни в расселину, – предложил Торуг и демонстративно направился прочь.

За ним потянулись остальные ребята. Нордо остался один на один с кайлом, застрявшим в стене. Орудие принадлежало прадеду и отец с него три шкуры сдерет, если заметит пропажу.