— Какой еще к чертям террорист?! Ты пропал во время очередной операции в Южном гетто в мае прошлого года, и с тех пор о тебе ни слуху, ни духу. Тебя признали пропавшим без вести. Все были свято уверены, что ты мертв. Даже твой сводный брат!

— Миро! — из глубин памяти вдруг всплыло еще одно знакомое лицо. — Его… отпустили?

— О чем это ты? — не поняла она.

Мое сознание было еще слишком слабым, чтобы строить логические цепочки. Я не был способен даже задать еще хоть один осмысленный вопрос. Рина, тем временем, деловито заговорила:

— Это чудо, что я тебя встретила. Я сделаю все возможное, чтобы вытащить тебя! Я…

— Ты… не сможешь, — я покачал головой, выражая безнадежность.

— Не будь так уверен! Я недавно в «Глобале», но у меня тут уже хорошие подвязки! Я поговорю с начальством, оно поговорит с твоим. Контракт ведь можно перекупить, ты знаешь? Компании перекупают контракты, я о таком слышала!

— Не этот… Не этот контракт.

— Черт возьми, но я все-таки попробую!

— Рина, — я медленно поднял на нее взгляд. — Послушай… Забудь, что видела меня.

— Что ты несешь?

— Слушай меня… Ни с кем об этом не говори… Ты не представляешь, что это… Какие это люди… Уходи. Уходи сейчас же. Я не хочу, чтобы ты… чтобы с тобой… Ты должна понимать… ставки слишком высоки…

Она смотрела на меня долго, пристально. Пыталась сообразить, бред ли я несу, или мои слова осмыслены. Наконец поняла. Сурово нахмурилась. Упрямо шморгнула носом и топнула ногой, не желая соглашаться. Какое-то время спустя успокоилась и очень неохотно кивнула. Сообразительная она была. Очень.

— Да. Я понимаю. Все как тогда, в 86-ом. Ты тогда говорил то же самое.

Она была тогда единственной, кто оставался на моей стороне до самого конца. Единственной, кто говорил: «Да пошли они все!»

— Теперь все намного дерьмовее, Рина, — прошептал я, и каким-то невероятным образом вымучил на своем лице улыбку.

— О, Боже, не ухмыляйся. Выглядит так, как будто скалится из гроба покойник.

— Я скучал по тебе… оказывается.

Она присела рядом со мной на корточки, взяла за руку. Заглянула мне в глаза.

— Ты должен держаться, Димитрис. Держись во что бы то ни стало. Ты самый сильный человек, какого я когда-либо знала. Никто и никогда не мог сломать тебя.

— Того меня… уже нет. Ничего… не осталось.

— Неправда! — она крепко, по-боксерски сжала мою руку. — Не расклеивайся, сукин ты сын! Я знаю, что ты сдюжишь! Ты все что угодно выдержишь! Я всегда восхищалась тобой. Не говорила этого, чтобы ты еще больше не задирал нос, выше-то было уже некуда. Но я… Я это… Черт! Любила я тебя, в общем.

Непривычные слова явно дались ей тяжело. Я поднял на нее затуманенный взгляд. Не был уверен, слышу ли это в своем воображении или наяву.

— Да, черт возьми! Я не собиралась никогда тебе этого говорить, заносчивому самовлюбленному сукину сыну! Никогда бы ты не дождался от меня этих слов, ясно?! Но когда я решила, что тебя больше нет, то я призналась себе наконец. Ты — единственный человек на этой чертовой планете, которого я когда-либо любила. Как человека, как друга, как мужика!

Ее пожатие было крепким и теплым. Оно придавало мне сил, напитывало энергией. Это была совсем другая энергия, не та жгучая и чужая, что вливалась в мои вены с «Валькирией». Эта была живительная, теплая. Настоящая. И от нее я голове становилось все яснее.

— Проклятье, что же я за дура, что говорю о тебе в прошедшем времени! — вдруг стукнула себе по лбу Рина. — Ты же жив. Жив, чтоб тебя!

— Уходи, Рина… — тихо пробормотал я. — Прошу, уходи.

Она крепко обняла меня, потрясла за плечи.

— Ты главное держись, — прошептала она. — Сохрани себя. А уж я придумаю способ… я не забуду о тебе, клянусь!

— Эй, детка, оставь-ка ты этого парня! — за спиной у Рины вдруг донесся голос Локи. — Его такие, как ты не интересуют. У него уже есть любимая. На буковку «В».

Рина привстала, отстранилась от меня. Еще какое-то время смотрела на меня с болью и жалостью. Прежде чем развернуться и скрыться, проговорила голосом, сквозь деланное безразличие которого проступала необычная для нее дрожь:

— Этот твой парень облевался! Выглядит жалко! Присматривай за ним.

— Не беспокойся, — захихикал Локи. — Уж я-то за ним присмотрю. Всего-то и нужно маленький заряд бодрости из волшебного флакончика — и он будет как новенький. Поверь мне. Ну, бывай, красавица… хотя какая ты красавица, в самом-то деле? Ну да пес с тобой! А ты что скажешь, Сандерс? Чего расселся? Готов к новому раунду?

Я остановил на его лице долгий взгляд. Медленно покачал головой.

— Нет, Локи. Нового раунда не будет.

§ 50

Я проснулся не в казарме Легиона в Форт-Даймонд, как это случалось каждое утро, а в медицинской капсуле в лазарете. Я не помнил, как и почему тут оказался. Голова была тяжелой. В ушах шумело. Мысли ходили по кругу, тяжко и неохотно. В суставах чувствовалась странная ломота. Энергии едва хватило, чтобы подняться и присесть на краю капсулы. Физраствор уже был спущен, трубки и катетеры отсоединены от тела. Рядом не оказалось ни одного человека в белом халате, который мог бы ответить на мой вопрос. Да и вопрос я еще не сформулировал.

«…не состоялась по сугубо техническим причинам», — донёсся до моего слуха голос телеведущего, говорившего с экрана в углу помещения. — «Пресс-секретарь Протектора Элли Корнуэлл сообщила, что состояние здоровье сэра Уоллеса находится в норме, а медицинские процедуры, не позволившие ему сделать этим утром заявление, являются плановыми, и нет никаких причин опасаться…».

Мое сознание было слишком сумбурно, чтобы оценить смысл сказанного. За окном разгорался рассвет. Подойдя к окну с толстым затемненным стеклом, прикрытому решеткой с внешней стороны и жалюзи с внутренней, я увидел хорошо знакомые очертания казарм и ангаров Форт-Даймонда. На заднем плане как раз заходил на посадку самолет, от шума его двигателей окно слегка вибрировало.

— Капрал Сандерс, срочно пройдите в комнату № 203. Капрал Сандерс, срочно пройдите в комнату № 203!

Механический голос доносился из нанодинамиков прямо внутри моих ушей. Он оказался удивительно громким, и голова заболела еще сильнее. Нервно почесав уши, будто силясь выключить этот назойливый звук, я вяло огляделся в поисках своего белья и униформы, но увидел лишь синий больничный халат, висящий на крючке, и белые тряпичные тапочки. Оставалось лишь сунуть ноги в тапки и надеть халат на голое тело. В маленькой палате, где я находился, не было зеркала, чтобы я мог оценить, насколько по-дурацки это выглядит.

— Капрал Сандерс, срочно пройдите в комнату № 203!

Мне оставалось лишь подчиниться проклятому голову. Замок на двери палаты среагировал на отпечаток моего пальца. Я оказался в коридоре на втором этаже лазарета. Нановизор услужливо проложил маршрут к нужной мне комнате. В коридоре мне встретились несколько врачей, медсестер и пациентов, которые временами одаряли меня взглядами, но не задавали ни одного вопроса. Комната, к которой меня вел навигатор, находилась невдалеке, рядом с сестринской, за прозрачным стеклом которого толстенькая дежурная медсестра пила чай с двумя санитарами, посмеиваясь над чем-то. «Комната для свиданий с пациентами», — услужливо подсказал мне интерактивный указатель, когда я приблизился к цели. На двери этой комнаты замка не было вообще.

Внутри было просторно. Стены были приятного для глаза салатового цвета. У стен разместились во множестве мягкие кресла и диваны, журнальные столики. В ближнем уголке разместилась кухонька: умывальник, холодильник, посудомоечная машина, пищевой процессор, шкафчики с посудой и приборами, кулер с водой, автомат с кофе и снеками. Со всех сторон рябили зеленью не менее полутора десятков вазонов с цветами и деревцами разных видов, от мала до велика, насыщали здешний воздух кислородом. В огромном аквариуме плавали рыбки. У широкого окна во всю дальнюю стену, за которым были хорошо видны очертания аэродрома Сауримо, стоял спиной ко мне, сложив за спиной руки, высокий и очень мощный человек с короткой прической, в черной униформе «Глобал Секьюрити» без знаков различия.