Сержант любил поговорить. Если, конечно, не сравнивать его с бездельниками из «Глобал Секьюрити», приехавшими в эту пустыню заработать, как они думали, лёгкие бабки, компанию которых мы иногда вынуждены терпеть. В сравнении с ними, конечно, даже Локи был молчуном. Но среди легионеров, которые привыкли за целый день ограничиваться сотней-другой слов, а иногда и вовсе обходиться без них, он славился настоящим оратором.

— Какое там сегодня число? 2-ое марта? Год 2090-ый. Но если бы мне кто-то сказал, что сейчас каменный век, то я, глядя на эти пески, просто не смог бы с ним поспорить. Они выглядят абсолютно так же.

Тяжёлые и пустые взгляды трех легионеров — Хаммера, Пайпа и Дира — были направлены на сержанта. Я понимал, что все они ждут, когда он заткнется. Предмет разглагольствований Локи не интересовал их. Шестой боец, Лид, сидящий за рулем броневика, наверняка был с ними солидарен.

Единственным собеседником Локи, как часто бывало, оставался я. Разговор не имел смысла. Но не было смысла и в том, чтобы сидеть всю дорогу и угрюмо смотреть в окно, когда вокруг одни дюны и барханы.

— Во-первых, сержант, сегодня 3-ее марта, — наконец отозвался я. — Во-вторых, в этой местности прежде была саванна, населенная большим количеством животных. Опустынивание произошло где-то между Индо-Пакистанской и Третьей мировой.

Странно, но такие вот нейтральные исторические факты, в отличие от событий моей собственной жизни, хорошо сохранились в моей памяти. Правда вот, я не задумывался, когда и где эти факты стали мне известны.

— Проклятье, правда, что ли?! — удивился сержант, ухмыльнувшись. — Что ж, я никогда не был знатоком истории и географии, как ты, Сандерс.

— Пять минут до цели! — раздался в головах каждого из нас голос лейтенанта Стила, переданный посредством нанокоммуникаторов.

Разговор прекратился. Мы машинально проверяли, заряжены ли полные магазины в наши ОКП-7. Снимать их с предохранителя не стали, пока не покинули машину. Сокращение ОКП расшифровывалось как “огневой комплекс пехоты”. Под скромной аббревиатурой скрывалось самое разрушительное оружие, каким мог быть оснащен пехотинец в конце XXI века. В наших руках находилось гиперзвуковое оружие, разгоняющая пули, а вернее снаряды, до немыслимой скорости 4350 метров в секунду благодаря технологии, разработанной незадолго до Великой войны и доведенной до совершенства после войны в исследовательских центрах компании «Нью Эйдж Армз». Пробивающая способность гиперзвуковых снарядов была столь высока, что для них не были препятствием не только любые виды бронежилетов, но и броня боевой техники, и стены практически любой толщины.

Благодаря нанокоммуникаторам, каждый из нас мог видеть больше, чем позволяли его собственные глаза. Одну восьмую моего поля зрения занимало изображение с камеры, спрятанной меж листов динамической защиты на левом борту нашего броневика. Я мог видеть три других машины, окрашенные в песочный цвет, обвешанные чешуей многослойной брони, словно гигантские носороги или черепахи. Машины двигались с интервалом порядка сотни метров из соображений безопасности. Каждый броневик был оснащён системой активной защиты, выбрасывающей цели-приманки, и генератором магнитных щитов, способных существенно замедлить скорость приближающегося снаряда. Однако в том невообразимом случае, если у врагов окажется нечто настолько современное, что эти средства защиты не помогут — по крайней мере, одно попадание уничтожит всего одну машину.

Ещё одну восьмую часть визуальной картинки, поступающей в мой мозг, занимало изображение с фронтальной камеры головной машины нашей группы «Альфа-1». Сквозь тучи пыли можно было разглядеть стремительно приближающиеся силуэты маленького поселка с характерной для исламской Африки хаотичной архитектурой, в которой традиционные арабские мотивы перемешались с местным дикарским колоритом. Перед селением ржавели под палящим солнцем изъеденные коррозией остовы автомобилей: легковых, грузовиков, автобусов и даже БТРов. История умалчивала о том, кто устроил здесь это кладбище техники. Да это и неважно.

Похожая картинка была на следующем квадратике калейдоскопа. Это была съемка с головной машины из тех четырех, которые приближались к селению с северной стороны, группы «Альфа-2». В тех броневиках сидели еще двадцать легионеров — 2-ой взвод роты «Альфа», приехавший в Африку месяцем позже нас.

Наконец, четвертую секцию занимало изображение с беспилотника, который бесшумно скользил в эти самые минуты в небесах. Камера, нашпигованная новейшей электроникой, легко пронизывала покров облаков и показывала городские кварталы, к которым мы приближались, как на ладони.

Длинное одноэтажное здание могло быть деревенской школой или больницей. Круглая постройка с минаретом — безусловно, мечеть. Десяток старых жилых домов из песчаника в два-четыре этажа высотой со множеством пристроек. Десятка три объектов помельче: мелкие хозяйственные строения, сараи, гаражи, какие-то палатки и землянки. Были здесь даже теплицы, хотя сложно поверить, что в здешнем песке могло что-то вырасти. Видны несколько грузовичков, легковушек и «техничек» — старых пикапов с установленными в кузове пулеметами. Хорошо заметен проржавевший двадцатифутовый контейнер, в каком перевозят грузы на морских судах.

Многочисленные светящиеся точки изображали людей, обнаруженных приборами беспилотника. Несколько находились на улицах, но основная часть, конечно, пребывала в зданиях — лишь сумасшедшие могли жариться под нещадным ультрафиолетом в такое время суток. Компьютер пока насчитал семьдесят три точки, но данные могли оказаться не точными, так как приборы не были в состоянии засечь тех, что сидят в подвалах, глубоко под толщей песка. Поначалу точки были сравнительно пассивными, но вскоре замельтешили. Кто-то из часовых, похоже, наконец заметил приближающиеся из глубин пустыни клубы пыли, поднимаемые колесами броневиков.

По мере того как ИИ идентифицировал объекты, находящиеся на улице, некоторые точки окрашивались в красный цвет: компьютер подтверждал, что это представляющие опасность вооруженные лица, комбатанты, разрешенные к уничтожению. Пару точек окрасились в бледно-желтый цвет — это были предполагаемые нонкомбатанты, люди без видимого вооружения и военной экипировки, гибель которых являлась нежелательной. Пока еще я не видел ни одной синей или зеленой точки, которые обозначали заложников или союзников. Однако многие точки, находящиеся в середине зданий, так и остались неопознанно-серыми. Даже квантовый компьютер не был всеведущ.

— Работаем быстро и четко, — произнес лейтенант Стил, находящийся в одном из соседних броневиков. — Но помните, что нам нужны живыми хотя бы несколько из них.

Бойцы угрюмо молчали. Их предназначением были убийства, и с ними они справлялись как нельзя лучше. А вот задачи взять кого-то живым попадались нечасто. Когда организм работает как боевая машина — непросто заставить себя не нажимать на курок.

Стил не произнес ни слова о заложниках. По неподтвержденным разведданным, в этом лагере могли находиться люди, захваченные ФАР во время одной из их последних акций в середине января. Предположительно они тогда схватили девятерых сотрудников «Редстоун», трех сдавшимся им бездельников из «Глобал Секьюрити», а также представителя прессы. Один из заложников, 45-летний австралиец, работавший в «Редстоун» менеджером среднего звена, был казнен 30-го января. Видео жестокой и эффектной казни, совершенной с помощью мачете, попало в Сеть в качестве эффектного завершения очередного сообщения лидера ФАР, адресованного «империалистам и их прислужникам». Вполне возможно, остальные заложники тоже уже мертвы.

Так или иначе, как популярно объяснил генерал, их спасение не было приоритетом этой миссии. «Удастся сохранить им жизнь — отлично. Нет — их смерть станет очередным угольком, подброшенным в топку страха и ненависти, разгорающихся у обывателей. Чем больше страха и ненависти они будут ощущать — тем лучше они будут готовы к грядущей войне», — бесстрастно объяснил генерал. Бойцов «Железного Легиона» такое объяснение вполне удовлетворило. Честно говоря, они могли бы обойтись и без объяснений вовсе.