– Твоя ревность глупа –  выдавила я из себя.

– Веришь или нет, но мне плевать. Я тебя предупредил, еще раз и…

Что «и» мне не удалось узнать, оно и к лучшему. Мобильный телефон Олег издал звук, и он поспешил ответить на звонок. А я лишь порадовалась, не заботясь, кажется, о том, кому мог потребоваться мой муж в такой час. Снова, вероятно, кто-то из дружков алкашей, которые иногда просили Туманова выйти в их смену. Тогда Олег срывался с места, гордо называя дежурство на автостоянке – работой. Хотя по большей части просто сидел в будке охраны и пил, как сапожник, с такими же собутыльниками.

– Тогда мне проще уволиться, –  ответила я, дождавшись, пока Туманов перекинется с кем-то парой фраз по телефону.

– Увольняйся.

– Хорошо, завтра напишу заявление. Только если в конце месяца нам отключат за неуплату электроэнергию, –  пожала я плечами, рассчитывая, что Олег снова пойдет на попятную.

– Проще продать квартиру и переехать в жилище поскромнее.

– Поскромнее, –  вскочила я с постели, отбрасывая в сторону одеяло. Теперь Туманов не казался такой уж скалой. Я пыталась сквозь мрак спальни всмотреться в его лицо, угадать выражение и разглядеть презрительную улыбку на губах. –  Осталось переехать только под мост и жить в коробке.

Муж заскрежетал зубами, видимо, не находя аргументов. Как бы его ни бесила моя работа –  своей же он не имел вовсе, поэтому торговаться в этом вопросе –  было пустым занятием.

– Дура безмозглая, пошла ты, –  развернулся Туманов, подхватывая рубашку со стула. –  Работа у нее, лучше бы ребенка родила, как все нормальные бабы. Курица, –  бросил Олег, выходя из спальни, –  идиотка, которая не может подарить своему мужу наследника.

В коридоре щелкнул выключатель, я слышала, как собирается Олег, бормоча проклятия в мой адрес, а сама умирала от его слов, что все еще звоном стояли в ушах.

« –  Лучше бы родила ребенка… Как все нормальные», –  он каждый раз кидал такие фразы, больше похожие на холодный клинок, что пронзает кожу, вспарывая живот.

Да я бы все отдала на свете за возможность почувствовать жизнь внутри собственного тела, но, увы… Это счастье обошло меня стороной.

Поражало больше другое, что муж считал меня виноватой в неспособности родить, когда я же, умирая от бессилия, кричала с надрывом, что этот грех лежит на его плечах. Если бы не он тогда, если бы не этот дурацкий отпуск…

Промаявшись до рассвета в постели, я так и не смогла заснуть. Таращилась в стену, считая минуты, когда холодные лучи солнца расчертят стены бликами. В этой пустой тишине мне было хорошо несмотря на одиночество, такое колючее, пронзающее душу иглами. Наверное, в какой-то момент я начала превращаться в мазохистку. Почему бы не встать и не уйти, вот сию же минуту? Покидать вещи в дорожную сумку, выбросив по дороге ключи от квартиры в урну?! Но что-то меня удерживало, может, воспоминания о тех моментах, когда мы были счастливы с Олегом! Наверное, я из тех женщин, что так глупо надеялись – однажды их мужья изменятся. Хотя была уверена в глубине своей израненной души, что сказок не бывает. По крайней мере, в моей жизни.

Не дожидаясь звонка будильника, потянулась и все-таки поднялась с постели. Прошлепала босыми ногами по ламинату, уселась на табурет и начала всматриваться в сумерки за окном. Двор был пустым, не единой живой души. Я прочертила пальцем по стеклу кривую линию и уже собралась приводить себя в порядок, как из-за угла вывернул мужчина. Знакомый силуэт. Вскочив со своего места, я буквально уперлась лбом в оконное стекло, словно это должно было мне помочь лучше разглядеть человека.

– Кузьмин, –  прошептала я одними губами, наблюдая картину, которая заставляла все мое нутро свернуться узлом от противоречивых чувств.

Артём, втянув голову в плечи, опираясь на костыли, медленно двигался по узкой асфальтированной тропинке. На руке у него болтался пакет, видимо, пустой, из чего я сделала вывод, что направляется он, скорее всего, на рынок за молоком. Именно в такой ранний час туда подъезжала машина, а проворные граждане выстраивались в очередь, чтобы сэкономить. Пронизывающий ветер трепал его челку, а он, будто не обращал на это внимание. Я сама не знаю, как так произошло, будто бы кто-то толкнул меня в спину. Ринулась в коридор, набросила пальто на плечи и побежала вниз, туда, где осенний вихрь кружил желтые листья. В домашних тапочках на босу ногу, ночной рубашке, что выглядывала из-под пальто, я была похожа на городскую сумасшедшую, но отчего-то это не имело тогда никакого значения.

– Артем, –  окликнула я его, путаясь в утреннем полумраке, и не было страха, что меня может увидеть кто-то из соседей или того хуже – супруг.

Мужчина обернулся, явно не понимая, кто его мог позвать.

– Артем, –  повторила я, дрожа на ветру, как молодое деревце.

Он стоял в нескольких метрах от меня, взгляд темных глаз был слегка растерянным. Мужчина, кажется, не понимал – призрак я или реальна. И какого черта делаю на улице в пять утра!

– Ольга Петровна? –  неуверенно произнес Кузьмин, делая упор на правую ногу.

Я улыбнулась и шагнула в его сторону. Возможно, опрометчиво поступала, но почему-то в эту секунду мне казалось, что все это так правильно и по-настоящему.

– Вы что делаете-то здесь? Холодно же, –  выкинув левую руку вперед, поправил он воротник моего пальто. –  Еще и ноги голые, –  закатил Артем глаза.

– Все нормально, – немного смущаясь, промолвила я.

Неожиданно щеки запылали алым, практически незнакомый мне мужчина был так добр, в его голосе чувствовалось тепло, да, определенно в нем было больше заботы, чем в моем муже в последнее время.

– Заболеете и кто будет тогда воспитывать детей?! –  нахмурив брови, произнес он сурово, но в следующую секунду ужу широко улыбнулся.

– А вы куда в такую рань? На рынок? А Тимофей с кем?! –  задавая вопросы, я сама, не отдавая себе отчет, внезапно вцепилась в мужскую кисть. Его пальцы пытались справиться с верхней пуговицей, но она никак не поддавалась и не желала протискиваться в петельку, видимо, Артем по-настоящему переживал за мое здоровье.

Фонарь над подъездом дарил немного света, жаль, что об этом я тогда не подумала. Кузьмин перевел свой взгляд на мои руки и тут же выпрямился, расправил плечи, внимательнее всматриваясь в кожу на запястьях.

– Это что такое? –  похоже, кровоподтеки не могли укрыться от его глаз.

Я инстинктивно начала натягивать рукава пальто, желая скрыть синяки, но Артем, кажется, совершенно позабыл о своих костылях. Двинулся вперед и теперь нас разделяло совсем крошечное расстояние – полметра, наверное. Расстояние, на котором я отчетливо ощущала весь его гнев. Господи, но кого я пыталась обмануть. Мужчину?! Взрослого?! Он не наивная девчонка, которая может поверить в неудачное падение с лестницы и сломанный каблук.

– Я ударилась, –  промямлила что-то невнятно, пряча стыдливо глаза.

– О стенку, да? Может, еще соврете, что вас укусил комар?! –  хмыкнул Кузьмин.

– Артем, мне кажется, это не имеет значения сейчас.

– Что, Ольга Петровна, не имеет значения? Я ослышался или вы это действительно произнесли так спокойно. Черт возьми, что это? –  прорычал Артем, сканируя меня взглядом карих глаз.

Я поникла, совсем растерявшись под его напором. От Кузьмина исходили импульсы, дикие, враждебные. Хотелось закутаться в одеяло, крепко зажмурившись, и верить, что с рассветом все исчезнет.

– Оля, –  коснувшись костяшками пальцев моей щеки, тихо произнес он.

Это было неожиданно, нежно и невыносимо. Я так остро ощутила желание закричать что есть силы, словно тем самым выбросить всю боль из собственного тела, как вытряхивают опилки из мешка.

Слезы застыли в глазах. Хрустальные, чистые. И я, не отдавая себе отчет, прильнула щекой к его ладони, замерев в этом тревожном утре.

– Не смотрите, что я такой… – усмехнулся он грустно, –  да, калека, не святой к тому же, но… Я шею свернуть готов тому, кто поднял руку. Оля, кто это сделал?