Поль ощутимо нервничал.

Дрожащей рукой он набрал на «пип-бое»: «У тебя ведь была девушка, да?»

Я поборол удивление и просто кивнул. Он написал: «А можно говорить о девушках?»

Я неуверенно пожал плечами. В памяти всплыла одна из последних проповедей пастора Ричардса. Подумав, написал на своем комме ответ: «Не советую».

Но Поль не унимался, и написал: «А вообще нам ведь не запрещено с ними общаться? Я все перечитал и не видел нигде запрета. Просто общаться?»

Закусив губу, я задумался. Вообще-то, хоть женские отряды и жили в отдельных общежитиях и учились отдельно (за исключением очень немногих сводных занятий), нас, если разобраться, строго не ограничивали в общении с ними. Было запрещено лишь все, связанное с половыми отношениями. Но ведь между парнями и девушками, теоретически, может существовать просто дружба. Я не раз видел, как парни обменивались с девушками отдельными репликами, пересекаясь с ними, в свободное от учебы время, например, на том же стадионе. И, кажется, за это им дисциплинарок не выписывали.

«Это, кажется, не запрещено», — написал я, испытывающе глянув на Поля, и дописал: — «Но, судя по первому вопросу, у тебя другое на уме».

Испуганно покосившись на меня, он торопливо напечатал: «Нет, ничего такого! А даже если и так, никто не знает. Ты ведь никому не скажешь?!» Я уверенно покачал головой, успокоив его. Этот разговор начинал становиться интересным — во всяком случае, необычным — и мне не хотелось спугнуть Поля, чтобы выведать до конца, что у него на уме.

«А почему ты вдруг решил спросить об этом?» — поинтересовался я.

«Мне очень понравилась одна девушка», — после раздумья признался он.

Я заинтересованно поднял брови. Поль открывался мне с неведомой прежде стороны.

«Не знаю, как ее зовут. Я тебе ее покажу, если встретим. Красивая девушка. Она из 19-го женского отряда», — напечатал он взволнованно.

«Ты с ней уже общался?»

«Нет, не особо. Как то раз обмолвился парой слов. Кажется, она мне улыбнулась. Но может, это из-за шутки ее подруги. Вообще-то мне кажется, я вел себя как идиот. Как думаешь, мне за это дисциплинарку не выпишут?»

«Не должны. Правилами не запрещено разговаривать с девушками в свободное время. Думаю, если бы ты захотел, то мог бы общаться с ней — надо только найти удобное время и место. Вот например в это воскресенье после проповеди вроде бы ничего не запланировано. Мы с ребятами пойдем играть в баскетбол, а ты отдежуришь в общаге и будешь свободен. Только учти, если будут какие-то намеки на все эти дела, то за такое Кито тебе выпишет по самое не могу».

«Нет-нет, клянусь, я просто поговорить с ней хочу! Но я все равно сомневаюсь. Что, если меня за это в карцер запроторят?! Не говори, что я трус, но я туда не хочу».

«Не думаю, что тебе что-то грозит, если ты будешь держать себя в руках и говорить на разрешенные темы. Все, давай сворачиваться. Мы и так тут долго уже проторчали. Можем говорить в открытую, если просто о том, чтобы дружить и общаться. ОК?»

Минуту спустя мы с ним уже беседовали, шагая по коридору в сторону выхода из учебного корпуса. Поль, захваченный зародившимся в его голове планом, галдел, не умолкая.

— Я совсем плохо их знаю. Как мне предложить им погулять вместе и пообщаться? С чего начать?

— Просто. Девчонкам наверняка тоже нечего делать. Скажи — прогуляемся, поболтаем, музыку там послушаем. Как-то так.

Договорив, я вдруг поймал себя на мысли, что идея, неожиданно пришедшая в голову к Полю, показалась мне весьма интригующей. И как я сам не задумывался об этом все это время?

«Идея дерьмовая», — тут же одернул я себя. — «Из этой затеи не выйдет ничего, кроме проблем». Но все же осторожность не в силах была, на этот раз, пересилить интерес.

— Чтобы она не боялась, скажи, может, чтобы прихватила подругу, — как бы невзначай предложил я. — Мне не очень охота играть в баскетбол, а вчетвером на первый раз будет веселее. Как думаешь?

— О, этом было бы здорово! — просиял он. — Ты такой… ну… староста, спортсмен и все дела… думаю, им будет интересно с тобой пообщаться…

Меня слегка позабавило, как он смутился, заговорив о моих достоинствах.

— Что ж, тогда тебе осталось предложить им встречу в воскресенье!

— Только я не уверен, что смогу…

— Да брось! Ладно. Если покажешь мне ее — я сам предложу.

— Правда? — оживился он. — И все-таки Алекс, ты уверен, что… вдруг это таки запрещено?

— Глупости. Мы же хотим просто с ними пообщаться. Спроси у кого-то из воспитателей, если сомневаешься. Только не волнуйся так. А то они еще подумают, что у тебя другое на уме.

— Ты уверен, что это хорошая идея? А они не…?

Его неуверенность начинала раздражать. Я одарил его снисходительным взглядом. Он слегка смутился. Но, похоже, он и сам не испытывал особых иллюзий по поводу своей смелости.

— Я спрошу, — наконец сказал я, вздохнув.

— От своего имени! — уточнил он опасливо.

— Конечно. Только не будь таким занудой, когда будем общаться с нашими новыми подругами. Вряд ли им это понравится, — посоветовал я.

— Вряд ли стоит беспокоить по этому поводу куратора. Профессор Кито очень занятой человек, правда? Может, лучше спросишь, скажем, у химика? — не унимался Поль, усиленно подмигивая мне, мол, не вздумай впутать куратора.

— Не беспокойся. Я со всем разберусь, — заверил я его, закатив глаза, мол, неужели он считает меня идиотом.

Я находился в неплохих отношениях с несколькими воспитателями. Однако наиболее подходящим для целей расспроса, который я запланировал, мне показался преподаватель физики. Это был усатый мужчина за пятьдесят с солидной залысиной и покладистым, несколько рассеянным характером. Всецело погруженный в науку, скверный оратор, часто путающийся в своих витиеватых речах о преломлении света и вращении отрицательно заряженных частиц вокруг ядра, этот дядечка, как мне казалось, мало что смыслил в простых житейских делах. У меня были серьезные сомнения, интересовался ли он вообще когда-либо противоположным полом. Поэтому он был более безопасным источником информации, чем прозорливые воспитатели, искушенные в тайных страстях учеников.

Завтра попробую с ним поговорить.

21 октября 2077 г., четверг. 191-ый день.

На следующий день третей парой была как раз физика. Восемнадцать юношей сидели, напряженно вперившись в сложную схему на воздушном дисплее и слушая путающуюся речь преподавателя.

— Вы видите перед собой схему единственной существующей лунной поверхностной станции… и единственной станции, расположенной на… как бы это сказать…ну, на внеземных твердых телах природного происхождения, на которой… э-э-э… постоянно работает человеческий персонал. Иногда ее называют… э-э-э…лунным селением. Но это некорректно. Я всегда считал такое мнение… то есть определение…признаком невежества. М-м-м… так, о чем это я? Бета-1. Как видите, в центре для энергетического обеспечения находится однореакторная термоядерная станция мощностью… м-м-м… 300 МВт. Вы ведь понимаете, что другие источники энергии на Луне недоступны? Рядом — химическая лаборатория. Тут, путем реакции ряда веществ, добывается вода, необходимая для персонала. Это — сад. Наиболее адаптированные и генетически модернизированные из оставшихся видов растений вырабатывают кислород. Тут — жилые отсеки персонала. Ангары. Вот тут — геологическая лаборатория. Здесь м-м-м… исследуются найденные минералы. А вот тут — место взлета и посадки шаттлов класса А, ну… е-е-е… вы видите. Но это не относится к делу… к нашему предмету, я имею в виду… непосредственно. Как вы знаете, на Луне коэффициент силы тяжести приблизительно в шесть раз меньше земного и оттого…

Несмотря на косноязычие профессора, урок был весьма увлекательным. Тема исследования ближнего космоса затрагивалась нечасто, хоть на сегодняшний день человечество расположило свои форпосты на целом ряде небесных тел в пределах Солнечной системы. Все еще не расставшись полностью с увлечением своего детства, я всегда был рад послушать что-нибудь интересное на эту тему.