– Загадка. К счастью, у тебя есть я, и я могу тебе переводить.

Что-то в левом шкафчике привлекло мое внимание.

– А это что? – Я указал на заднюю стенку, на которой были начерчены три полоски, каждая примерно десяти сантиметров в длину.

Две лиловые полосы и между ними – зеленая. Ниже написано «Как-как».

– Не знаю, – сказала Маргарет. – Что-то типа украшения?

– Странный способ украсить свой шкафчик, – заметил я. – Обычно приклеивают фотографии или что-то в таком роде. Но «Как-как»? Какой в этом смысл?

– Такое чувство, что я сегодня уже где-то видела эти цвета, – проговорила она.

С мгновение я смотрел на полоски, а потом признал:

– Я тоже.

Мы постарались напрячь память, но ничего не вышло.

– Итак: у тебя есть какие-нибудь подозреваемые? – спросила Маргарет.

– Не знаю. Как насчет Виктории? Может она быть одной из подозреваемых?

– Зачем ей утруждаться? – отозвалась Маргарет. – Она же практически хозяйка этой школы. Ее миньоны ей в рот заглядывают. Для чего связываться с этим хулиганством? Не могу представить, чтобы она что-то выиграла, превратясь в Локи. А потом – зачем Виктории собственный-то шкафчик портить? Она же не могла знать, что взамен получит другой, получше.

– Классическое запутывание следов, – заявил я. – Стань жертвой – и тебя никто не заподозрит. Идеальное прикрытие.

– Ну, если так, то это могла провернуть и Люси, – предположила Маргарет. – Ты ходил за ней почти весь день. Видел какие-нибудь признаки того, что она может быть Локи?

– Ни единого, – отозвался я. – Я же говорил: она тихоня.

– Ничего хоть капельку подозрительного?

– Ну не знаю, можно ли считать это подозрительным… – неуверенно проговорил я.

– Ага! – обрадовалась Маргарет. – Ты вспомнил о ТЕМЕ!

– Я и не забывал. Просто заметил в библиотеке кое-что и не придал этому значения – но, может, зря.

– И что же это?

– Люси всегда спешит. Она ни разу не остановилась в коридоре. Ни разу не подошла к шкафчику. И она всегда приходит в класс еще до звонка.

– Хорошо, значит, она пунктуальная, – заключила Маргарет.

– Вот именно. Но в трех отдельных случаях она прошла мимо библиотеки, хотя это не было по пути.

Похоже, Маргарет мое наблюдение не впечатлило.

– Знаешь, Флориан, не все разделяют твою навязчивую страсть к срезанию и поиску кратчайших маршрутов.

Мы дошли до библиотеки, и я обдумал ее реплику.

– Ты права, – сказал я. – Но, по-моему, она – разделяет. Так зачем надо было ходить этой дорогой? Что она искала? Она ни разу не остановилась здесь: просто шла, глядя налево.

Маргарет покрутила в голове эту мысль:

– Наверное, это было что-то на доске объявлений. Или она смотрела в окно библиотеки. Или – на стенд с кубками.

Доска объявлений была завешана листками бумаги с сообщениями о научной ярмарке, о прослушиваниях на школьный концерт и об экскурсии в Центр Кеннеди. Ничто не казалось каким-то особенным или сверхинтересным.

– Ну не смешно ли? – сказала Маргарет. – Тут все совершенно. Даже листки на доске пришпилены абсолютно ровно. Это не школа, а какая-то декорация для кино.

– С кубковым стендом дело еще хуже, – заметил я. – Кажется, они выиграли все чемпионаты в истории Вашингтона.

Качая головами, мы оглядели награды. Здесь были кубки, таблички, медали и почетные ленты со всех возможных спортивных мероприятий: от регби и волейбола до бега по пересеченной местности. Маргарет уставилась на один из призов.

– Это за прошлогодний чемпионат округа по футболу, – кисло сказала она. – В полуфинале мы продули «Сидуэлл Френдс».

– И сколько времени тебе потребовалось, чтобы с этим смириться? – поинтересовался я.

В ответ она вздернула бровь:

– С чего ты взял, что я смирилась?

Я снова посмотрел на трофеи. Мало того что здесь их были целые тонны, так каждый еще и лежал идеально ровно и сиял как новенький. Потому-то я и заметил то крохотное пятнышко.

– Что это? – Я ткнул в него пальцем.

– Боже милостивый, это что: грязь на стенде для кубков? – театральным голосом провозгласила Маргарет. – И как только горничные такое пропустили?

– Ты прикалываешься, но мысль верная. Все остальное стерильно. А тут – это. – Я прикоснулся к субстанции кончиком пальца: – Липкое.

– Фу-у-у-у-у! – протянула она.

Я соскреб немного и понюхал:

– Если ты сейчас это лизнешь, я пойду искать себе нового закадычного друга.

В шутку я поднес палец ко рту, затем улыбнулся:

– Я, конечно, сумасшедший, но не настолько.

Но, прежде чем мы смогли еще более тщательно изучить грязь, наше вынюхивание внезапно прервали. По коридору эхом раскатился звонок. Сперва я подумал, что перемена закончена, но поело в другом.

Кто-то врубил пожарную тревогу.

Сирена продолжала реветь, даже когда все ученики собрались на футбольном поле, на безопасном расстоянии от школы. Большинство сбивались в группки или копались в мобильниках, но Маргарет застыла, словно загипнотизированная темно-зеленым покрытием с лого «Чатэмских кугуаров»[16] по центру.

– Симпатичное поле, да? – спросил я.

– Обалденное, – отозвалась она, не отрывая от него глаз. – Я на нем один раз играла. Это специальная смесь переработанного пластика, под ногами оно как свежеподстриженная трава. Даже посреди зимы. Когда идешь в атаку, оно твердое, но, если свалишься, колени о него не обдерешь. Можно сказать, оно идеально.

Окинув ее тяжелым взглядом, я поинтересовался:

– Так мне уже стоит начать волноваться по поводу твоего перевода в эту школу?

– Никогда, – уверенно заявила она. – Я – Викинг школы Дил, а в старших классах стану Тигром Уилсона. Как и ты.

– Уверена? Ты могла бы примкнуть к Королеве Виктории и войти в круг чатэмской знати.

– Ты же знаешь мои принципы, – сказала Маргарет. – Верность превыше статуса.

Я рассмеялся. Отчасти потому, что это прозвучало забавно, а отчасти потому, что это было правдой. Таких вещей Виктории не понять. В ее мире то, что дороже, – по умолчанию лучше, а ценность людей определяется тем, что они способны для нее сделать. Но Маргарет – совсем иной человек. Ее верность нерушима. Поэтому-то мне стало так плохо, когда на парковку зарулила пожарная машина.

– Смотри-ка! – Увидев номер на борту, Маргарет пришла в возбуждение: – Четвертая часть!

Верность Маргарет распространялась на всю службу пожарной охраны округа Колумбия, и в особенности на пожарную часть номер четыре. Младенцем ее подбросили в эту часть, и шестеро дежурных пожарных всю ночь присматривали за ней. Она думала о них как об отсутствовавших долгое время дядюшках. И, хотя теперь в части оставался служить только один из тех шестерых, когда бы Маргарет ни видела их машину – да и любую другую пожарную машину, – в ней просыпались родственные чувства.

А еще – ощущение пустоты.

– Как только закончим с этим делом, будем искать дальше, – сказала она. – Нельзя сдаваться.

– Конечно, – выдавил я, пытаясь улыбнуться. – Само собой.

Именно поэтому я так ужасно себя чувствовал. Она хотела продолжать поиски своих настоящих родителей. И я никогда не смог бы ей рассказать, что уже нашел их. По крайней мере – отца. Он оказался крупным преступником, известным под кличкой Ник Нож. Ему пришлось оставить Маргарет, чтобы оградить ее от такой жизни, и, когда мы с ним столкнулись лицом к лицу, он предупредил: если его дочь узнает правду – она окажется в опасности.

Так что теперь я ощущал себя не верным другом, а заговорщиком.

– Где-то там живет Том Мансон, – сказала она. – Я знаю, мы его отыщем.

Том Мансон был одним из тех шестерых, и на его след нам выйти не удалось. А еще это именно он открыл дверь человеку, который принес младенца. Маргарет казалось, что, если мы его найдем, она получит какие-то ответы.