Он сидел в номере дешевой стамбульской гостиницы, курил и ждал своего рейса. Сегодняшняя шлюха, симпатичная турчанка с черными глазами и красивыми ладонями, прекрасно знающая свое дело, пришлась ему по душе. Позже на это не будет времени, придется думать о безопасности, а женщины – это всегда рискованно. Но пока что можно предаваться плотским утехам, курить, молиться и медленно, но верно продвигаться к пункту назначения.

Интересно, что именно израильтяне сумели выяснить на той ферме. Судя по жаркой вспышке, Адид успел поджечь порох, и мастерская была стерта с лица земли. Но не стоит полагаться на случай. Вполне возможно, какой-нибудь еврей успел сунуть туда свой нос.

Итак, что он мог увидеть, этот сионист-спецназовец? А если увидел, что он мог понять? Пожалуй, ничего, – подумаешь, коробки с американскими пулями, мишени, банки с порохом, руководства по переснаряжению патронов. Стоп, нельзя полагаться на случай. Итак, он все увидел, отчитался перед начальством, моссадовские раввины изучили его рапорт и сделали соответствующие выводы. Но в доме не было ничего, что могло бы навести на мысли о предстоящем задании. О нем не знали даже охранники. Им было известно лишь одно: Джуба к чему-то готовится. Но он всегда к чему-то готовится, а к чему именно – большой секрет.

Волновал его лишь ноутбук. Не забыл ли Адид уничтожить его перед самосожжением? Джуба помнил, что ноутбук стоял на столе у него в комнате. Он много раз говорил Адиду о том, насколько важна эта вещь. Несомненно, даже в пылу сражения с израильским спецназом Адид захватил его с собой, когда бросился в мастерскую, к залежам пороха. Никакая электроника не способна пережить подобный пожар. Компьютер превратился в лужицу расплавленного металла с вкраплениями пластмассы.

«Мне ничего не грозит», – решил Джуба.

Если у них нет ноутбука, они ничего не узнают.

– Какой такой ноутбук? – удивился Свэггер.

– Да он придуривается, – сказал Коэн. – Вот погодите, Спилберг снимет про нас кино, а это будет комическая сцена.

– Что за ноутбук-то? – повторил Свэггер.

– Сержант Свэггер, – сказал директор, впервые обращаясь к нему без посредников, – вы были столь любезны, что ринулись в ад и вышли из него не с пустыми руками. Будь у нас время, я бы наградил вас медалью. Но сейчас вы поймете, что времени у нас нет.

Директор взял с пола портфель, открыл его и достал целлофановый пакет с почерневшим и покоробленным ноутбуком. Экран прострелили, и из-за трещинок вокруг пулевых отверстий стекло было похоже на спиральную туманность. Клавиатура пошла волной, почти все кнопки превратились в бесформенные наросты.

– Что, забыли? – спросил Коэн. – Повсюду огонь, у вас горит рукав, автомат раскалился так, что жжет ладонь. Вы схватили компьютер с верстака, а потом загорелась еще одна банка с порохом, после чего вспыхнули все остальные. Наверное, Господь любит слабоумных – вы, непонятно как, выбрались из дома с ноутбуком в руках и грохнулись в обморок.

– Не грохнулся я ни в какой обморок, – возразил Боб. – Но рассказчик из вас неплохой. Кстати говоря, я видел там кейс для винтовки с инициалами «А» и «У». Третья буква уже прогорела.

– Что, память возвращается?

– Лучше всего я запомнил, что огонь больно жжется и что такой смерти врагу не пожелаешь.

– Вижу, вы неплохо усвоили этот урок, – сказал Коэн.

– Коэн немного разбирается в предмете, – добавил Гольд. – Его сбивали четыре раза.

В подтверждение этих слов Коэн поднял левую руку – из пластмассы.

– Ну ладно, – сказал Боб. – Считайте, что произвели на меня впечатление.

– А сам он сбил пятнадцать самолетов, так что счет в нашу пользу. На одиннадцать очков больше.

– Ас из асов, – кивнул Свэггер. – Теперь я впечатлен еще сильнее.

– Даже странно, что он у нас такой вредина, – заключил Гольд.

Боб снова кивнул и сказал:

– На вид этой штуковине крепко досталось.

– В «Моссаде» умеют воскрешать компьютеры, – объяснил Гольд, – да и в целом эта отрасль криминалистики шагнула далеко вперед.

– Что выяснили?

– Жесткий диск оказался почти бесполезным, но обнаружился неповрежденный заголовок сектора. Наши люди сумели выцарапать из него кое-какую информацию – это называется сборкой файла из отдельных фрагментов, – в том числе айпи-адреса, записанные в секторе данных. Сам сектор исчез, данные, разумеется, тоже, но адреса интернет-протокола сохранились. Их выдал сервер в Маниле, это столица Филиппин. Мы только что взломали его, посмотрели, откуда взялись адреса, и узнали, что многие из них изначально были получены в Дирборне, штат Мичиган.

В зале стало тихо. Наконец заговорил директор:

– Поэтому, сержант Свэггер, через час вы с мистером Гольдом вылетаете в Вашингтон. ФБР разделяет нашу озабоченность. Улики неопровержимы. Джуба, известный как Багдадский снайпер, направляется в Америку, чтобы застрелить там какого-то важного человека, причем с дальнего расстояния. Не исключено, что это случится в ближайшем будущем.

– Дирборн – та еще дыра, – заявил специальный агент Рональд Хьюстон, начальник детройтского отделения ФБР. – Все всех знают, все со всеми общаются, все ко всем прислушиваются. Радикалов не много, но они действуют с молчаливого одобрения местных, а в особых случаях – при их активной поддержке. Арабы, уж простите за стереотип, – непостоянные люди, обидчивые, многословные, уже тысячу лет воспитываются в культуре базарной торговли. Вечно торгуются, просто из любви к процессу, охотно сутяжничают, тонко чувствуют политические веяния, не упускают собственной выгоды, знают, кого поддержать на выборах, так что местная судебная власть, считайте, не власть, а одно название. Получить ордер на прослушку очень непросто, а если все же выпишут, пленки сначала дадут тем, кого ты прослушивал, и только потом – тебе. Ордер на обыск получить еще сложнее, а вломиться в помещение силой, то есть провести облаву, по закону почти невозможно. В Дирборне нельзя явиться к кому-нибудь посреди ночи и выломать дверь. Короче, ни прослушки, ни рейдов. Наружное наблюдение пока не возбраняется, но местные так тесно связаны между собой, что стоит фургону появиться на улице, стоит опергруппе войти в дом или уличный магазинчик, и местные сразу делают стойку. Вдобавок, если надумаете проявлять инициативу, сперва семь раз отмерьте. Иначе вас засудят, а истцы будут распинаться по всем каналам, что их ущемляют и предубеждения против мусульман цветут буйным цветом. К этому хору присоединятся ученые из Мичиганского университета, на улицы выйдут сотни протестующих с плакатами «Геноцид не пройдет», вы оглянуться не успеете, как окажетесь в Теннесси и до конца жизни будете преподавать в колледже. В общем, остаются только стукачи. Обратите внимание, я не говорю «наши стукачи»: у нас их, конечно, множество, но мы и сами толком не знаем, на кого они работают. Эти парни – мастера сидеть на двух стульях, запросто переобуются в прыжке, да не один раз, а дважды. Можно ли им доверять? Затрудняюсь ответить. Внедрение? И думать забудьте, чужого они раскусят на раз-два. Они же знают своих как облупленных, принюхались за последнюю тысячу лет. И не важно, откуда они – из Ливана, Сирии, Ирака, Иордании, Палестины, Египта или откуда-то еще. Сунниты, шииты – без разницы. Против внешней угрозы, то есть против нас, они всегда действуют заодно. Такова реальная политика, джентльмены, а в нашей ситуации надо трезво смотреть на вещи. Вы имеете дело с арабами. Этой нации тринадцать сотен лет, и двенадцать из них арабы воюют с внешним врагом. Они знают, как все устроено, потому что сами все устроили.

– Спасибо, Рон, – сказал Ник Мемфис. – Теперь мы, по крайней мере, в курсе здешней обстановки. Мистер Гольд, мне кажется, что ситуация весьма похожа на проблемы Тель-Авива в городе Газа. Вы имеете опыт в таких делах. Не могли бы поделиться своими соображениями?