Семнадцать выстрелов спустя все было кончено. Никто не двигался. Никого не осталось.

«Хвала Аллаху. Хвала Ему, кто благословил священное дело мое, позволил довести его до конца и сделал так, что труды мои увенчались успехом».

Он смотрел на фотографии, сделанные рядом с автобусом. Три мертвых тела: два – на тротуаре, одно – на обочине. Лобовое стекло усеяно сверхновыми звездами пулевых отверстий, капот автобуса и асфальт усыпаны осколками.

На снимки, сделанные в автобусе, он смотреть не стал. Какой в этом смысл?

– И вы хотите с ним побеседовать? – спросил он. – Знаете, на вашем месте… Ну кто я такой, тюфяк из Арканзаса, но на вашем месте я бы освежевал его заживо, а шкуру скормил бы свиньям у него на глазах.

– Увы, – заметил Коэн, – свиней мы не держим. У нас еврейская страна.

– Тогда скормил бы псам, – сказал Свэггер.

– Похвальный энтузиазм, – кивнул Гольд, – но секреты Джубы для нас гораздо важнее, чем его шкура. Кого он способен опознать? На кого работает? Кто отдает ему приказы, обеспечивает логистику, доставку на место и эвакуацию? Кто занимается планированием, реализацией, связью? Какие официальные лица стоят за ним? Что ему известно о других операциях? И пожалуй, главное: откуда к нему поступают такие большие средства?

– У вас есть его фото? Или ДНК? Если нет, как вы его опознаете? На вид он вряд ли отличается от любого парнишки по имени Мухаммед.

– Снимка у нас нет, – сказал Коэн, – и ДНК тоже. Зато есть прекрасный отпечаток большого пальца правой руки. Мы считаем, что это палец Джубы. Его сняли с гильзы, обнаруженной на месте побоища. Джуба не позволил бы никому заряжать свою винтовку. Обычно с оружия и боеприпасов не удается снять отпечатков, но на этой гильзе было немного масла, поэтому и остались следы. Наверное, Джуба торопился и допустил ошибку.

– Кстати, план сработал? Ему удалось сорвать переговоры?

– Нет, не удалось. В тот день американцы оказались на редкость расторопными. Еще до того, как на место прибыли бригады экстренного реагирования, ваш президент позвонил нашему премьер-министру и настоятельно попросил взять ситуацию под свой контроль. Пресса у нас сговорчивее вашей, так что никакой бойни с невинными жертвами не было. Была стрельба в пригороде. Число погибших не разглашалось, всех похоронили без присутствия репортеров. Никто не произносил громких речей. Мертвых оплакали в частном порядке. Разумеется, поползли слухи, но их всегда предостаточно, на то они и слухи. В итоге ваш Госдеп получил нужную подпись, и все сделали вид, что в мире стало спокойнее. Так устроена жизнь, мы прекрасно все понимаем. Для разнообразия соглашусь с Коэном: мы – всего лишь еврейская страна, причем небольшая. Тут уж ничего не поделаешь.

– Все равно я голосую за собак, – сказал Свэггер. – И что теперь? Вам хватает информации? Если да, как скоро вы способны взяться за дело? Кто дает отмашку? Тот, кто сидит в этой комнате, или вам нужно спрашивать разрешение у политиков? А тем придется учитывать с десяток факторов, которые вы не контролируете.

– Вне всяких сомнений, нам понадобятся сторонние консультации.

– А Джуба тем временем что-то почует. Он же знает, что многие интересуются его персоной. Понимает, что безопасность – штука относительная. Возьмем, к примеру, бен Ладена: он ушел в тень, а однажды в полночь к нему наведался Санта со своими оленями. Я крепко дружу кое с кем из этих ребят. Усаму так нашпиговали свинцом, что даже не стали привязывать груз, когда сбрасывали тело за борт. И Джубе об этом известно. Он сидит на тревожном чемодане и готов скрыться в любой момент.

– Мы в курсе, – сказал Гольд.

– И поэтому мы прохлаждаемся в этой комнате?

– Именно так.

– Ждем данных радиоразведки? Вы уже определились с его местонахождением и теперь выискиваете конкретику?

– Да, но все не так радужно, как хотелось бы.

– Так что у вас творится? Или я чересчур обнаглел со своими вопросами?

– Спросите у Коэна, – сказал Гольд.

– Мистер Коэн?

Тот промолчал.

– Коэн любит тянуть кота за хвост. Так он привлекает к себе больше внимания.

– Мистер Коэн, – сказал Боб, – поймите, мне семьдесят два года. Меня на том свете с фонарями ищут, так что выкладывайте, пока я не умер от старости.

– Верно подмечено. Нужно взглянуть на участок площадью в одну квадратную милю с центром в городе Ирия. Это в Южной Сирии. Разумеется, не лично, а с помощью спутника. Наш называется «Тексар». Говорят, он очень современный. Разведданные будут переправлены в это здание, где их изучением займутся эксперты. Будут спорить о них, как раввины, и в конце концов решат, на какие места обратить внимание. Туда отправятся беспилотники. Они летают ниже спутников, так что фотографии с них будут четче. Беспилотники вернутся на базу, снимки распечатают, и те же самые эксперты снова сядут смотреть, что к чему.

– И когда это произойдет? – спросил Боб.

– Вчера, – ответил Коэн.

Чтобы привыкнуть к освещению, понадобилось какое-то время. Они сидели в темном, тихом, чистом и безликом помещении с дешевой офисной мебелью в стиле пятидесятых годов. Кондиционер работал так, словно это была не комната, а холодильник для мяса. За столом расположились Коэн, Гольд и какой-то человек, молчаливый и еще более угрюмый, чем эти двое. Все терпеливо ждали, в то время как Боб изучал лежавшую перед ним пачку фотографий двадцать на двадцать дюймов, время от времени вооружаясь ювелирной лупой. Снимки были здоровенные, и работать с ними оказалось неудобно.

– А можно вывести все это на экран? – спросил наконец Боб. – И пощелкать мышкой там, куда мне надо смотреть? Как в кино?

– Этих технологий у нас пока нет. Они заложены в бюджет на будущий год. И так уже лет десять. Всегда мешают непредвиденные расходы.

– Ну ладно, – сказал Боб, – на нет и суда нет.

Поначалу он видел лишь темные и светлые пятна с белыми полосками, то сплошными, то прерывистыми, а еще черные участки, похожие на заплатки, и время от времени – группы квадратов, больших и поменьше. Короче говоря, полная абстракция. В углу каждого снимка был компас, указывавший на север, а внизу – дата и время, высота съемки, широта, долгота и еще какая-то непонятная информация.

– Беспилотник – полезная штука, – сказал Гольд. – Летает высоко, невооруженным глазом не видно, даже если ты сам Джуба, но фото делает с приличным разрешением. Время над целью – шесть часов, по паре дронов на каждую точку, как только мы решили, что снимки с «Тексара» представляют для нас интерес. Вот эти сделаны несколько часов назад. Возможно, наш добрый друг сержант Свэггер разглядит то, что ускользнуло от внимания других толкователей.

Боб снова просмотрел фотографии, потихоньку начиная понимать, что на них изображено. Полоски – это дороги, пятна – поля, заплатки – поросшие лесом холмы, квадраты – дома, квадраты поменьше – подсобные строения, прямые линии – ограды, разделяющие участки пахотных земель. Он остановился на двух снимках, внимательно сравнил их, положил один в стопку и сказал, указывая на другой:

– Вот этот.

Коэн взглянул на распечатку:

– А-четыре-пять-один-один, в семи милях к северо-востоку от Ирии, в двух милях от того, что в Южной Сирии называют главной автомагистралью. Почему именно этот, сержант Свэггер?

– Я высматривал стрельбище. Джуба наверняка упражняется в стрельбе, причем каждый день. Это очень педантичный и дисциплинированный человек. Ему необходимо открытое пространство, как минимум триста ярдов, а то и больше. Еще одна важная подробность – это солнце. По возможности он будет делать выстрелы с севера на юг или с юга на север, чтобы не терять пару часов на рассвете и закате. Плюс ветер: всегда удобно, если есть где от него укрыться. Если поднимется сильный ветер, придется пропустить целый день, а Джуба не может себе этого позволить. Этот участок подходит по всем критериям.