Мое прежнее развитие никогда не было равномерным. Всегда только качественные гигантские скачки и только между ними плавный рост сил. Взрывное развитие всегда шло только после прохождения мною границы смерти. Только мобилизовав всю волю и способности я мог преодолеть смерть. Сейчас я должен быть мертв. С такими повреждениями не живут. Но я уже чувствую как Воля мобилизует меня, как она пресекает все попытки слабого тела сдаться и отправить своего неугомонного и неблагодарного хозяина, принесшего за столь короткое время столько страданий. Но нет, ты тоже будешь жить. Я чувствую, как тебя несут, как раздаются голоса: «Он еще жив! Целителя, срочно!». Бесполезная суета. Ни один целитель здесь не поможет. Он пригодится позже, на этапе восстановления. Главное выжить. А я уже победил. Я чувствую, что костлявая отошла, хотя и недалеко. Мое сознание озаряется ярким светом, все постороннее исчезает.

***

Вокруг все абсолютно черное. Вокруг нет ничего. Ни звука, ни проблеска света, ни единого ощущения. Мысли текут вяло. Но я осознаю себя, и почему-то знаю что жив. Появляется понимание, что вырваться отсюда можно, только разогнав окружающую тьму. Неважно где я нахожусь. Скорее всего мое сознание, в борьбе за выживание создало капсулу, в которой сохранилась искра моей жизни. А быть может я попал в место, называемое астралом.

Я начинаю вспоминать как в прошлой жизни погружался в атмосферу звезды. Тогда я был на пике своих возможностей, но и вызов передо мной стоял совсем другого масштаба и я решал такую задачу впервые. Сейчас мне не нужно покорить всепожирающую плазму Солнца, надо всего лишь преодолеть слабость этого немощного организма. Мысли ускоряются и начинают метаться в поисках выхода из этой тьмы. Вездесущая и липкая как сажа тьма поддается и тут же заполняет все вокруг. Мысли делятся на отдельные потоки и они в свою очередь начинают поиски бреши. Я понимаю, что все это на самом деле интерпретация моим сознанием очень сложных невидимых процессов. Я не воспринимаю детали. Моя задача не давать ослабнуть Воле. Именно она источник всего движения. Части моего разума работают на данном этапе как подпрограммы. Мозг занят оживлением организма, точнее на данный момент он не дает ему погибнуть. Но я осознаю, что разум преодолевает смерть. Главное преодолеть границу. Потом подключатся целители. Ольга Яковлевна, я Ваш должник по жизни. С усилением моего натиска тьма охотно поддается, но тут же в точности как сажа осыпается обратно. Но восприятие рисует мне картину того, как плотность тьмы падает. Она уже реже. Прием, который я использовал при падении в звезду здесь не помогает. Там я заразил плазму своей личностью. С тьмой этот номер не проходит. Тьма всегда побеждается только светом. Раз мое воображение именно так интерпретирует борьбу, то буду последовательным. Сжимаю свой разум, свою волю в бесконечно малую точку и когда чувствую, что дальше сжатие не пойдет, чувствую, что какое-то внешнее давление рывком усиливает мое давление. Поставив все на один удар сжимаю еще сильнее. Ярчайшая вспышка инициирует вспышку тьмы. В моем воображении это выглядит как подрыв угольной взвеси. Мгла исчезла.

Теперь я окружен ослепительным светом. Постепенно он тускнеет и я оказываюсь в молочно-белом пространстве. Некоторое время прихожу в себя. Свет тускнеет, но одновременно с этим появляется боль. Боль с большой буквы. Но как же я ей рад!

***

Открываю глаза. Здравствуй мой второй дом. Хотя нет, немного поторопился. Обстановка незнакомая. Не могу повернуть голову. Даже поворот глаз дается с огромным усилием. Но боковым зрением отмечаю множество приборов. Я весь окружен проводами и трубочками. Реанимационная палата. С этой мыслью вновь отключаюсь от действительности, так как сила стремительно уходит.

Вновь плаваю в ослепительной молочной белизне. Мне здесь нравится, не хочется покидать это место. Внезапно какая-то сила выталкивает меня отсюда.

Шум. Нет это голоса. Затихли. Тишина. Внезапно с треском открывается дверь и кто-то вбегает в палату. Следом раздается топот ног.

— Стойте, сюда запрещено входить посторонним! — крики больно бьют по барабанным перепонкам.

Открываю глаза. Я знаю кто вломился ко мне в гости. Поворачиваю голову. Как же больно! Но я должен. Встречаемся взглядом. Венера. Только подросшая…. На вид лет четырнадцать.

Преследующие ее врачи останавливаются и один из них воскликнув: «Очнулся»», покидает палату.

Второй суетится около приборов.

А мы стоим и смотрим. Она не плачет. У нас единая душа и мои чувства- ее чувства. И наоборот. Сейчас в ней преобладает гордость за того, кто всегда сможет за нее постоять и кто одолел ради нее саму смерть. Она такая же сильная как и там. И я понимаю, что я в этом мире навечно. Потому что она тоже здесь. У нас будет общее будущее на всю жизнь.

В палату вбегают новые врачи. Тамбовцеву они не трогают, заняты приборами. Один из них что-то колдует над трубками, окружившими мое тело.

Похоже они считают, что несмотря на то, что я пришел в сознание, я не способен воспринимать происходящее.

— Такого просто не может быть! Доза препарата была просто лошадиная! Он не мог выйти из комы самостоятельно!

— Он вообще не должен был выжить с такими ранами!

— Отключайте прибор, показания в норме!

— Ваше сиятельство! Вам сюда тоже нельзя!

— Госпоже Тамбовцевой можно, а матери нельзя? Уважаемый укажите где я неправа?

— Ваше сиятельство мы не смогли ее остановить! Минут двадцать назад она как взбеси…. простите, Венера Христофоровна, сильно разволновалась. Все утверждала, что он пришел в себя и ему надо помочь! А потом как сорвалась, никто не смог остановить эту беш… Простите еще раз! Ваше Сиятельство, я попрошу Вас повлиять на данную госпожу и вместе покинуть палату. Это мешает нам делать свою работу! Вообще чудо, что он остался жив, а тут такое творится!

Пока врач изливал накипевшее я собрал всю свои волю. Никогда не знал, как трудно произнести такое короткое слово

— Мама…

***

Рощин Леонид Анатольевич — Замдиректора Школы

Таранов Николай Германович- учитель физкультуры

— Вы можете поручиться насчет случайности произошедшего.

— Абсолютно, Шереметов случайно обернулся. Не знаю, что на него нашло, он словно взбесился.

— Избежать дуэли было нельзя?

— Если бы это был кто-то повзрослее, то однозначно нет. Величайшее оскорбление для аристократа. Вы же смотрели записи. Я как мог препятствовал дуэли. Но опять же…

— Да я смотрел запись. Наши юристы до сих пор не пришли к общему мнению. Вашей вины здесь нет. Но как то постараться предусмотреть…

— Когда я не смог отговорить его от участия то подумал, что небольшая взбучка не помешает ему в воспитательных целях, в конце концов бригада скорой помощи и целители были наготове.

— Нехорошо вышло.

— Он шел на бой с таким видом, будто готов загрызть Шереметова из-за девочки.

— Кто же знал, что настолько буквально.

Уважаемые Читатели!

Если есть пожелания пишите в комментах.

Внимание! здесь будет галопом по Европам!

***

— Мама, — как трудно произнести это короткое слово. Оно первое в жизни каждого. А для меня оно первое после моего возрождения. На маме тоже отразились прошедшие годы. Только если Венера только похорошела, то на маме годы сказались не лучшим образом. Сколько лет я отсутствовал.

Оба дорогих мне человека бросаются ко мне. Врач отважно преграждает им дорогу.

— Ваше сиятельство, надеюсь Вы помните об осторожности, — он указывает на переплетение проводов и тонких силиконовых трубочек.

Обе посетительницы останавливаются, с опаской косятся на провода и дальше приближаются как подобает аристократкам.

Мама смотрит на меня с болью, в глазах слезы. Я с усилием изображаю улыбку, мышцы лица не слушаются. Перевожу взгляд влево на прошлую-будущую супругу. Смотрит строго. С ней нет проблем, она знает, что я справлюсь. Возвращаюсь к маме.